Александр Тюрин - Месть

Метров через пятьдесят лесополоса заканчивается, вдоль нее идет дренажная канава, собирающая ливневые стоки.

Сейчас надо двигаться перебежками и ближе к земле; если те в поле, то сейчас c интересом оглядывают окрестности, используя хорошую оптику, и будут рады поймать мою фигурку в перекрестье прицела.

Те увидели бы меня, как пить дать, но по пережаренному полю, которое стояло под паром, гулял приличный ветерок и поднимал клубами пыль. Я соскользнул в дренажную канаву и прыжками, однако на четвереньках добрался до перпендикулярной канавы, которая увела меня под маленький мостик, предназначенный для проезда сельскохозяйственной техники. Метрах в тридцати маячил сарай, в котором наверняка ржавело былое техническое великолепие. Еще один порыв, и я преодолел расстояние до сарая. Так и есть – два трактора в ржавой парше, полуразвалившиеся роторные косилки, мирно сгнивший комбайн, даже экскаватор, скородировавший до скелета а ля динозавр. И вдруг я услышал писк. Нет не крысы, а чего-то другого. Или кого-то. В уголке за рыжими канистрами имелась дверка, вроде как в подсобку, где хранят всякую всячину, от совковых лопат и граблей до смазки и краски…

Подошел, встал сбоку от дверного косяка, потом толкнул дверь. Внутри трое гражданских. Пожилой мужик, женщина и девочка с двумя длинными косичками лет восьми, а может девяти. Хорошо, что ствол автомата я предусмотрительно направил в пол; если б на них, представляю, как бы они заорали.

Прижал палец к губам, глядя на ошалевшие от страха глаза в количестве трёх пар.

– Отвечаем, только тихо и плавно. Что вы тут делаете?

Первой заговорила девочка:

– Мы прячемся. Там плохие противные дяди.

– И где эти противные? Расскажи.

– В деревне.

– Да какая деревня. Всего пять домов, в двух дачники, – пояснил пожилой. – Мы – тоже, наша халупа крайняя. Пару часов назад появилось четверо вооруженных, стали обходить дом за домом. Это я не сразу понял, вначале крики услышал, потом как на улицу выглянул – двое этих, вооруженных, тащат тело, которое очень напоминает соседа нашего. Как мне оборонять девчонок? Проскочили огородом, под тыном и между ям, это бывшие силосные, удрали в поле, вот сюда.

Если после уничтожения экспедиции, те продолжали кого-то искать в деревне, то их целью, действительно, были не археологические находки. Вернее, не только. Искали, скорее всего, меня.

– А вы не из них? – спросила женщина, подавляя волнение, – вы ведь тоже с оружием… хотя и выглядите иначе.

– Я не особо плохой дядя, особенно если сравнить с теми. И, конечно, иначе выгляжу, чем бандиты или диверсанты, на каждом из которых надето на десять тысяч баксов – от стрингов со стразами до элегантных винтовок Steyr AUG. Скажите, беженцы с дачи, а у вас машина есть?

– Есть, но она во дворе дома осталась, – разочаровал мужик. – Я уже ключи взял, думал, выйдем из дома, сядем и уедем, но потом врубился, что выезд со двора хорошо просматривается и лучше на противоположную сторону выбираться.

– Дайте мне ключи, я сейчас проберусь в деревню; если те бандосы ушли, возьму машину, подгоню сюда и мы вместе укатим в Сычёвку или Марковку. По-любому, оставаться вам в деревне не рекомендуется.

– Ага, ключи от машинки возьмешь, так мы тебя и видели, – протянула девочка и состроила очень недовольную рожицу. – А нам потом на автобусе в город добираться. Правда, мама?

– Хорошо, гляньте на мой паспорт – питерская регистрация, фамилию-имя-отчество и всё такое наблюдаете?.. Эти люди, которые пришли в деревню – из одной банды с теми, что напали на археологическую экспедицию, в которой я участвовал. Наша стоянка в трех километрах отсюда. Там… девочка, ушки прикрой… погибли все, кроме меня. Не знаю, сколько сейчас бандитов осталось; шестерых я, в общем, уничтожил…

– Ты убил шестерых, так много! Они перед этим плакали? – девочка, притворно закрывшая уши, теперь захныкала, а женщина заерзала.

Тут еще самому надо осознать, как это меня угораздило.

– Да немножко так убил. Сама же говоришь, что они – противные и плохие. Поэтому они перед этим не плакали, а смеялись.

– Вы что-то непохожи на головореза, Роман Андреевич, – сказала женщина с недоверием в голосе, мне показалось, что при том слегка улыбнулась.

– Правда, не похож? Тогда поищите похожего, с небритой квадратной челюстью и стальными мышцами, и чтоб еще не хотел вас грохнуть.

– Держите, Роман, – послушав, мужик охотно протянул мне ключи и обратился с оправданиями ко своим близким. – А что мне еще делать? Может, те бандиты вообще уже машину угнали. А у этого гражданина мы хотя бы паспорт видели.

– Спасибо, от гражданина гражданину. Только никуда отсюда не уходите, – предупредил я.

– Роман Андреевич, вы сказали, что в вашей экспедиции всех убили. А вас почему нет? – поинтересовалась женщина, и, чтобы вопрос не выглядел откровенно наглым, добавила. – Очень приятно, Люся.

– Видите ли, мне повезло. Я как раз ездил в Сычёвку за солярой для дизель-генератора, задержался там еще против обычного, потому что в расстройстве был, рюмку-другую пропустил. А вы, Люся, случаем не следовательницей работаете?

– Дядя, вы что, дурак? Мама – химик. Как и дедушка, – хихикнула девочка.

– Ладно, похимичьте пока здесь, я скоро буду.

Я вышел из сарая. Смеркалось – а темнеет здесь резко – над полем поднимался туман, наступал конец это сраного дня, который навсегда перерубил мою жизнь на две части. Мне топать на «6 часов». Карта сейчас прочно сидит в моей голове, вижу ее перед собой словно виртуальную «дополненную реальность» через 3D-очки. А ведь никогда раньше не замечал за собой сверхпамяти. Говорят, она вредна для выживания, потому что человек в принципе может помнить всё, но тогда перестает различать главное и второстепенное; поэтому ненужные воспоминания передвигаются в голове на более нижние уровни, пока не сгнивают в какой-то компостной яме. Однако сейчас промыло всю картину, может быть адреналином. Я помню так много из того, что окружало меня последние недели; даже где сидела муха, когда я рубал компот…

Двадцать шагов бегом, потом остановиться, приглядеться и прислушаться. Огней не видно нигде, прочих ориентиров тоже, поэтому есть опасность промахнуться. Снова бегом и краткая остановка. Теперь немного различаю пять скоплений пятен в меркнущем воздухе – тёмное на тёмном – та самая деревня. Огоньков по прежнему никаких; шумов тоже. Есть там и шестая, и седьмая кучки пятен – наверное, брошенные дома. Эти сбежавшие дачники-химики говорили, что их постройка крайняя. После следующей перебежки просматривается тын, огород, туалет типа дырка и задняя стена избы.