Игорь Пронин - Исход

— Спец, плюй на все, прикрывай только меня!

Рискуя не только быть ухваченным мутантами, но и разбитым о борт какого-нибудь автомобиля, Белоглазов, обдирая одежду и кожу, по пояс высунулся наружу. Тут же кто-то попытался его схватить, но Спец не подвел, майор услышал его выстрел. Теперь он видел, что впереди, вот только надо было спешить: долго ему так не провисеть, все равно схватят и стащат.

— Пусть перестроится правее и газует что есть сил!!! — заорал Белоглазов, стараясь перекрыть рычание и вой, со всех сторон окружавшие автобус. — Правее на пару метров и газу, свободно метров на триста!!!

Его уже схватили, потянули с непреодолимой силой вниз, но кто-то крепко держал майора за ноги, и пока получалось. Белоглазов с самого начала защищал шею руками и автоматом, и вот теперь оружие просто вылетело из рук, когда в него вцепились чьи-то крепкие челюсти, ставшие такими, к удивлению, всего за несколько дней. Клыки другого мутанта впились в плечо, и майор едва не закричал от боли. Мог бы и кричать, все равно уже никто бы ничего не услышал: почуяв мясо, твари, что не могли до него дотянуться из-за спин более успешных сородичей, подняли дикий вой.

Все это длилось лишь секунду. Папа Миша, получив приказ, в отчаянии резко крутанул баранку вправо и обратно. Один из мутантов, тот, что с такой силой тянул майора вниз, споткнулся, оказался похоронен под грудой лезших через него людоедов и разжал пальцы. Каким чудом он все же не вырвал майора из окна, осталось тайной — Белоглазов уже не мог сопротивляться, повиснув вниз головой. Кто-то стрелял и стрелял прямо над ним, защищая живот Белоглазова. Автобус выровнялся, и тогда — не хуже, чем мутанты, — изнутри в его ноги вцепилось десяток рук и его потянули внутрь. Что-то опасно хрустнуло в позвоночнике, и скорее страх оказаться разорванным пополам, чем мужество, заставил майора рвануться в одну, другую сторону и каким-то образом выкрутиться из куртки. Клыки из плеча исчезли вместе с, как ему показалось, половиной бицепса, и вот его уже втаскивают в проем меж разогнутых арматур, совершенно не заботясь о том, жив он или мертв. Очередь над самым ухом оглушила Белоглазова, и он даже не понял, что ею Спец сбил последнего мутанта, повисшего на командире. Автобус набрал ход, Папа Миша жал на педаль, а охранявшие его стрелки секунд за десять почти очистили обзор.

Майор мешком рухнул на пол, и на фоне крыши автобуса тут же появилось озабоченное лицо врача. «Если спросит, как мое самочувствие, попытаюсь его убить», — словно в бреду подумал майор и отключился. Доктор вколол ему обезболивающего и озабоченно осмотрел укусы.

— Как он? — первым сунулся Спец.

— Боюсь за кости и внутренние повреждения. На вид — жить будет, хотя шрамы останутся страшные. Ну и еще мизинца и безымянного на левой руке нет, — показал врач. — С этим живут.

— Да это — пустяки! — согласился Спец и очередью отправил на асфальт мутанта, который с крыши даже не лез, а просто заглядывал в салон, вцепившись в решетку. — Кажись, последний. Кажись, прорвались.

— Еще посмотрим, как там второй! — буркнул Новосиб и, неуважительно перешагнув через тело майора, пошагал в конец салона. — Поддержать стрельбой, вижу двух на крыше у второго!

Весь пол был просто завален гильзами и опустевшими магазинами. Дрон притащил к водительской кабине новый «цинк» и доверительно сообщил, что это последний. Толик и Максим, переглянувшись, уселись и стали забивать патроны в рожки. Оба время от времени поглядывали на Белоглазова, но Максим не забывал иногда привставать и пытаться хоть что-то разглядеть во втором автобусе. Пока он видел одно: «соседи» нормально едут следом, и оба их огнемета, пусть уже и наполовину вобранные в салон, на месте.

— Ну, теперь по прямой почти! — Папа Миша шумно отдувался в промежутках между словами. — Эх, говорил я: лучше после полудня, они тогда от жары вяленькие становятся. А он, ити его мать: а если дождь, а если дождь? Если бы да кабы… Теперь по прямой, а на Магистральных тихо, там только самый тупой мутант будет жратву искать!

— Улица Магистральная? — переспросил Максим. — Там ваша база?

— Много будешь знать, скоро состаришься! — тут же сменил благодушный тон Папа Миша. — Лешка! Лешка!! Поди, покажись!

Никто не отозвался. Максим и сам уже заметил, что Лехи, сына Папы Миши, не было на привычном месте. Дрон, который о чем-то заболтался с одним из стрелков, глазами показал на труп, лежавший в проходе. Восстановив ход событий, во время которых мало что соображал, Максим вспомнил, как после потери огнемета Новосиб требовал занять чье-то место. Так вот, значит, кому разбила голову труба, прежде чем исчезнуть за окном. Папа Миша позвал снова. Дрон поспешил в хвост, и вскоре оттуда пришел хмурый Новосиб.

— Все, Нефедов, без вариантов? — зачем-то спросил он у врача, заканчивавшего осмотр Белоглазова.

— Боюсь ошибиться, но вроде легко отделался!

— Да я не про него, я про… — Новосиб указал на труп Лехи.

— Конечно. — Врач растерялся. — Открытая черепно-мозговая, но пульс сразу пропал — я думаю, шея. Под неудачным углом удар пришелся, вот и не выдержали позвонки. А там…

— Я знаю, что там, в шее. — Новосиб подошел к напрягшемуся Папе Мише, положил руку ему на плечо. — Один двухсотый у нас, Михаил. Не уберегли твоего парня. Подменить тебя?

— Подмени себе… — Папа Миша прервался и, кажется, всхлипнул. — Не надо.

Новосиб оставил его. Прокашлявшись, он жестами показал, что Леху надо перенести в хвост салона, туда, где почти все сиденья сняли, чтобы разместить ящики с припасами. Белоглазов, придя в себя, с удивленным выражением разглядывал забинтованную кисть, на которой, вроде бы, чего-то не хватало. Лошадиная доза обезболивающего — в таких вещах доктор Нефедов не церемонился — будто пьянила и немного мешала соображать.

— Ноги чуешь? — спросил Новосиб.

— Да. — Майор чуть согнул ноги в коленях. — Ребра только болят. Но я думал, вообще не вернусь.

— А чего тогда полез? — Новосиб присел. — Воды принесите майору кто-нибудь! Только что ж ты за офицер такой, если постоянно без приказа что-то делаешь?

— Инициативу проявляю. — Белоглазову было трудно сосредоточиться, он морщил лоб. — В критических ситуациях, когда нужно действовать безотлагательно.

— Понятно. До меня тут дошло, что ты майором ВДВ представлялся. Не знаю, Юра, сколько у тебя было прыжков и так далее. Верю, если что, верю. Но мысли твои все время уносит куда-то в аналитику, в рассуждения о том, что происходит… — Новосиб задумчиво смотрел в окно, на пролетающий мимо городской пейзаж: безжизненный, полный мусора и разбитых машин, кое-где украшенный пожарами. — Так вот, аналитик: если у тебя хоть какие-то дельные мысли есть относительно сути происходящего, хоть какая-то, пусть, возможно, не относящаяся к делу информация, ты не должен голову в пекло совать. Ни за что. Я бойцов найду, вон девки — знаешь, что творят? Первый раз в жизни автомат в руках держит, только показали, как стрелять и заряжать, а она уже готова не отступать, прикрывать товарищей, выполнять приказ. Не все, конечно, далеко не все, но… Бойцов я найду. И командиров даже найду толковых, хотя это куда труднее. Еще труднее со специалистами… — Он подмигнул Спецу, наклонившемуся над Белоглазовым со стаканчиком воды. — Но проблему надо решать в целом, и как можно быстрее. Нельзя забывать, что спасение жизни, или даже целого отряда вроде нашего — не самоцель. Самоцель собирать информацию, анализировать и искать выход. И найти его, самое главное! Здесь самое ценное не люди, а вот те чемоданы биологические, или как их назвать, которые Сергей все же вытащил с объекта. Даже если в них ничего толкового нет и ничем они не помогут, все равно они — самое ценное.