Иван Косолапов - Мир Мрака 2027

– Дмитрий Сергеевич, да что вы так, мы просто “Искатели”, – кажется Юля, шутки не поняла…

Как-то она карикатурно обиделась, я бы даже сказал по-детски. Или же она специально подыгрывала этому человеку…

– Ага, знаю я ваши поиски, идите давайте быстрее.

Наконец наверх поднялся Дима.

– Здравствуйте Дмитрий Сергеевич, – как-то неуверенно протягивая руки и отведя взгляд, сказал провожатый.

– Здоров Димон, – сильная рука сдавила ладонь.

Дальше был я:

– Здравствуйте, Иван.

– Ну здравствуй, Ванька, – осмотрев меня с низу доверху, пожал руку охранник.

По похожей схеме прошли и все остальные (даже Антон не поскупился на рукопожатие), кроме Юли: она подошла и, вместо того, чтобы просто поздороваться и пройти, как подобает девушке, подсунула ему кулак. Тот ударил свой об её, слабо, конечно, но всё равно Юля пожаловалась:

– Ай, что так сильно?

– Да ладно те Юлька, нормал, качайся давай, а то скоро ветром сдувать начнёт, – приобняв “искательницу” за плечи вновь пошутил Дмитрий.

Вообще они как-то странно себя вели: как закадычные друзья. Хотя, наверное, это и хорошо…

– А это что, новенькие что ли? – продолжил охранник.

– Нет, это так, дело есть у них здесб одно… Важное, – как бы смущённо сказал Дима, почесав перед последней фразой затылок.

– И насколько важное? – прищурился Дмитрий Сергеевич.

– Аркадий сюда послал, – вдруг вставила Юля.

– О, а это как-то связано с…

– Да.

– Ого, а, ну тогда ясно… – он чуть отступил от нашей провожатой и, чуть хлопнув в ладони, сказал: – Тогда лучше задерживать вас не буду. Это действительно срочно. И да, Юлька, лучше больше так не делай, не надо всякой кричать. Нехорошо это знаешь ли. Это повезло, что я, будучи в палатке, услышал, а так бы не общался я бы сейчас с вами. Так что Димон, следи за её языком. И вы это, заходите ещё старика проведать.

Юля чуть призадумалась, стеснительно опустив голову и что-то пробурчав… Наверное извинялась, а может и другое: я не расслышал.

– Конечно, Дмитрий Сергеевич, – более уверенно, нежели обычно, сказал Дима и пошёл дальше, отсалютовав на прощёние.

Когда мы прошли мешки с песком, оказалось, что за ними сидит ещё парень: веснушчатый, с горбинкой на носу, низко посаженными глазами и небольшим лбом. Наверное, он и был тем, с кем мы разговаривали сперва. Он просто проводил нас недобрым взглядом, не сказав ни слова. И так правильно, зачем кому-то ещё проблемы, когда их и так много?

Туман открывал довольно немалое, по теперешним меркам, пространство вокруг. Но всё равно знаменитого Дома я всё ещё не видел.

Но за то видел легкие хибары, сделанные из фанеры и другой валяющейся повсюду строительной утвари. Видел бегающих между ними оборванных детей. Некоторые из них плохо ходили, заметил даже одну девочку, у которой не было ноги. И где же она так только умудрилась… хотя, по пути я ещё заметил пару детей, без некоторых конечностей – зрелище не из лучших. На глаза, конечно же, стразу наворачивались слёзы, однако всё равно вопрос в голове крутился один: “Как такое могло произойти?”. Именно его я задал Диме.

– Здесь вокруг много строительного мусора, в котором можно подобное увечье себе устроить, а дети любят всяческие свалки осваивать. Так же бытует мнение, что некоторые рождались с некими отклонениями или проблемами на данных участках тела, из-за чего приходилось проводить ампутации, – всё это он говорил, чётко смотря вперёд, было видно, что ему жуть как не хочется видеть то, что происходит по сторонам. – Но это всё слухи и догадки, однако именно им я верю. Да и вообще, посмотри по сторонам, какая тут антисанитария и прочий смрад. Дети растут в таких условиях, понятно, почему большинство не доживает до подросткового возраста, – на этой фразе он будто взорвался. Не знаю, что произошло, но он как будто начал говорить всё то, что долго томилось на душе, внутри его. – Это, так называемый, Периферийный Город. Тут собраны те, кто не может себе позволить жить в Доме. Он несильно большой, человек сто только, но всё-таки, как так можно? В Доме ещё целый подъезд свободен, а они живут здесь… Здесь! – последнее слово он выкрикнул.

Он держался, сколько мог. Говорил спокойно и сдержанно. Только напряжённые скулы выдавали некую неприязнь неизвестно к чему. Но тут сорвался. Он будто пролаял это слово, на одном вдохе, одним рывком выдавил его из себя.

Все люди, что были вокруг, резко обернулись на него. Из дряблой, мокрой картонной коробки, стоящей рядом, выполз грязный, плохо одетый во всякое тряпьё, с загноившейся раной на шее мальчишка лет семи, чтобы посмотреть на то, что происходит снаружи. Вся наша команда тоже выпучила взгляд на провожатого. Я так и вовсе подскочил от неожиданности, посильнее сжав цевьё (машинально). Лишь Юля посмотрела на него спокойно, с некоторой жалостью и пониманием. Сам же “искатель” резко остановился и опустил голову. Вот так, как только сказал, сразу же и встал, как вкопанный, не смотря ни на кого.

Что же это с ним?... Хотя, я, наверное, начинаю понимать… Посмотрев вокруг и с ужасом осознав ситуацию, я отчётливо понял, что именно Дима имел ввиду…

– Ладно, ладно. Пойдём, всё нормально, пока не надо об этом… Давай уже там, внутри, только не здесь, прошу… – тихо, и даже как-то нежно, заговорила Юля, взяв дрожащего “искателя” за плечи и поведя вперёд, когда весь люд стал расходиться.

Ладони провожатого то сжимались в кулаки, то вновь разжимались. Он шёл, не подымая головы, и нервно вздрагивал при каждом шаге. Создавалось чувство, что его знобило.

Я посмотрел на своих товарищей. По взгляду понял: они тоже всё осознали.

Не говоря ни слова, мы пошли за “Искателями”.

Теперь и я старался как можно меньше смотреть на полупрогнившие бараки. Старался не обращать сильного внимания на детей и взрослых людей. Не смотрел на вытягивающиеся из картонных коробок руки в гнойных ранах и порезах. А так же пытался не слушать те мольбы о помощи, что доносились со всех сторон… Но, Господи, как же это было сложно…

Запустение на душе прервал вытекший из тумана контур огромного кирпичного дома, стоящего на впереди находившемся склоне…

Дом был огромен. Действительно огромен.

Особенно теперь, на фоне всех этих одноэтажных карликов, он казался более, чем исполином.

Чудом сохранившийся, неведомо как уцелевший, он гордо стоял, уходя левым (для меня) боком в туман.

– Сколько тут подъездов? – спросил, неведомо у кого, я.

– Четыре, – сказала Юля, до сих пор придерживая трясущегося от гнева Диму. – Два используются как хозяйственные, один – жилой. А вот тот, к которому мы подходим, четвёртый, он для гостей. Здесь и переночевать можно спокойно, да и вообще чем заняться есть.