Сергей Ким - Стрелок Черной скалы

— Это как?

— Йошь.

— Здорово. Но, в принципе, логично. Ещё что-нибудь? Что-нибудь действительно ценное?

— Как появится — дам знать.

— Замётано, Уолтер.

— И прекрати называть меня Уолтером, панк!!

— Значит, всё-таки Скульптор… — выйдя из здания полицейского департамента, мы с Датчем двинулись к «хамви». — Думаешь, это перспективнее?

— Да, — кивнул здоровяк. — Этих придурков, вздумавших сунуться к «Рэд» ищут все и везде. Так что мы явно будем лишними на этом празднике жизни. А вот маньяком никто не занимается, насколько я понял…

— Ну, мы же тоже, как бы, не охотники за разумом… — хмыкнул я, закуривая сигарету.

— Но зато у нас есть ты. Ты же в прошлом — самый настоящий псих и массовый убийца.

— Спасибо за комплимент. Ты как всегда очень тактичен.

— Но ведь это действительно играет роль?

Я на мгновение прикрыл глаза.

— Убийца-психопат думает совсем иначе. Его умственные построения могут быть очень логичными и развёрнутыми… Но базируются они на изначально неверном посыле.

— Ты где всего этого набрался? — хмыкнул здоровяк.

— В психушке, конечно. Где ещё-то?

— Итак, чтобы понять и предсказать действия психа — нужно думать, гм, как псих… Вайс?

— Я думаю, что этот Скульптор воображает себя каким-нибудь учёным, — немного подумав, ответил я. — Типа Франкенштейна. А все его зверства — это, вроде как, опыты… У него есть хорошие инструменты и оборудование, у него есть транспорт, поставщики живого товара и логово… И если его со всем этим до сих пор не поймали, то, значит, он дьявольски хитёр.

— Короче, Склифософский.

— Нужна зацепка, — пощёлкал я пальцами. — Слишком мало кусочков — пазл не складывается. Даже просто непонятна общая картина, и на какие части она разделена…

— Но мысли-то есть?

— А как же им не быть-то…

Я попытался поставить себя на место Скульптора.

На самом деле — ничего сложного… если у тебя самого не всё в порядке с головой. Нужно просто сразу же запомнить, что нужно думать не как нормальный человек. Потому что нормальный человек не будет убивать и потрошить других людей.

Итак, допустим, я маньяк-убийца.

Я должен продолжать убивать, но при этом меня не должны поймать. Примем за условие, что я очень умный маньяк-убийца типа мистера Лектера, а не просто какого-нибудь тупого Джейсона…

Как меня могут вычислить? По контактам жертв, по местам нахождения жертв и просто в силу моей подозрительности.

Я не ловлю живой товар сам — за меня это делают другие. Очень разумно и логично — на Тортуге есть немалый спрос на рабов любых полов и возрастов, и вопросов это не вызовет. Значит, я маскируюсь под человека, имеющего отношение к одному из закрытых элитных клубов, где дозволяется абсолютно всё…

Моих жертв находят? Конечно же, их находят! Но я достаточно умён для того, чтобы не выбрасывать их на заднем дворе своего логова — я развожу их по городу и раскидываю в разных местах.

У меня есть транспорт, я мобилен. И я не вызываю подозрительности… Ха! Да в этом городе вообще мало что может вызвать подозрительность…

Однако ключевой момент в том, что я псих. И я не думаю, как обычный человек. Точнее, думаю не только как обычный человек.

Если я увожу тела из своего логова, то логично предположить, что оно находится где-то на равном удалении от мест находок. Если уж мне хватает задротства выдерживать один и тот же стиль убийств, значит я очень педантичен и зануден. Для меня не составляет труда раз за разом выполнять одни и те же действия.

Как меня найти? Никак. Я ведь всё очень хорошо продумал и не совершаю ошибок…

И это моя слабость, ведь я считаю себя великим учёным. А что нужно учёным, чтобы стать великими? Именно! Всеобщее признание.

Поэтому я и хочу, чтобы меня в конце концов поймали.

Я не совершаю ошибок, но оставляю зацепки, чтобы рано или поздно меня могли поймать. Поймали после долго и трудного расследования, переиграв интеллектуально. Я говорю полицейским, что хочу сыграть с ними в игру. Если я гений, то я должен быть гениален во всём.

Ничтожества.

Вы не оценили мои работы раньше, но оцените их сейчас. Я коплю и систематизирую накопленный в ходе экспериментов материал. И я регулярно работаю с подопытными — я не убиваю их просто по собственной прихоти и ради наслаждения их страданиями. Я ведь учёный! Я делаю всё это во имя торжества науки и всеобщего блага!

Я… Я… Я…

— Вайс!

Голос Датча привёл меня в чувство. Догоревшая до самого фильтра сигарета обожгла пальцы, и я будто бы вынырнул из затягивающего меня тёмного и удушливого болота.

— Ты в порядке? — поинтересовался у меня здоровяк.

— В полном, — ответил я, проведя ладонью по лицу. — Я пытался воспроизвести ход мыслей Скульптора. Понять, на чём его можно взять. Понять, как он думает и что может быть у него в голове.

— И как там у него в голове?

— Мерзко. Но привычно. Нужно вывести его из равновесия. Он чертовски умный ублюдок, но тщеславен. То письмо «из Ада с любовью» — тому подтверждение. Он хочет, чтобы его поймали и поэтому оставляет зацепки. Но эти зацепки понятны одному лишь ему, но никому из посторонних. Нужно ударить по его тщеславию, чтобы он занервничал и перестал совершать намеренные ошибки и начал ошибаться по-настоящему. Пока он совершает свои отработанные до мелочей действия, его безумие законсервировано, как бобы в банке. И его не поймать. Нужно разрушить цепь его действий, чтобы безумие Скульптора вырвалось и проявило себя.

— И как это сделать? — спросил Датч.

— Пока не знаю… — протянул я, провожая взглядом подъезжающий к департаменту старомодный чёрный катафалк. Такой ещё у «охотников за привидениями» был. — Нужно больше информации…

Машина припарковалась неподалёку от нас, и из неё вылезло двое очень колоритных персонажей. Один — невысокий щеголеватого вида парень немного постарше меня с длинными тёмными волосами, забранными в аккуратный хвост. Второй — слегка небритый светловолосый мужик лет сорока в круглых очках. Немного выше меня, но раза полтора шире в плечах — почти квадратный. Тот ещё громила, в общем.

Но главное они оба были в сутанах священников. Ей-ей, натуральных сутанах! Ну… Хотя, если честно, они больше походили на длинные свободные плащи… Но характерный воротничок наличествовал. Как и массивные серебристые кресты на груди.

Впрочем, чего я удивляюсь-то? Карибы же. Здесь католиков должно быть пруд пруди…

Черноволосый что-то негромко произнёс, светловолосый громила открыл заднюю дверцу катафалка и выволок из неё худую темноволосую девушку или девочку, одетую во что-то вроде больничной рубахи. Взял её на руки и понёс, причём девушка явно была в бессознательном состоянии.