Владимир Ильин - Восьмой зверь

— Не получится. — Кто бы сомневался. — Вознаграждение выдается только после заключения магического контракта. Ложь сразу будет понятна — совравший умрет.

— Наемники, засады, — пробурчал я. — Ударили бы белой птицей по домику — и всего дел.

— Нельзя, — категорично качнул он головой. — Если храм вмешается, против нас встанут все аристократы, всех домов. Никто не простит вмешательство в политику. Наказание — выдача виновных и смерть каждого второго невиновного. Потому в этом деле не будет ни следа нашего присутствия.

— И не боитесь, что мы побежим к вашим врагам с тем, что вы рассказали? — приподнял я бровь.

— К кому вы побежите? — в голос расхохотался Густав. — Вы же живые покойники, только шаг сделайте за ворота!

— Щиты поднимем, — насупился я.

— Будете разговаривать, подняв боевые щиты? Хотел бы я на это посмотреть. "Мы пришли с миром!" А у самих "Аква Дивина" с боевым пауком над головами! — мастер хохотал так, что чуть не свалился на пол.

— Будет вам, — смутился я, представив такую нелепость. — Не станем мы предавать, не из таких.

— Ну уж наверное есть что-то в головах, — улыбнулся Густав. — Дети, я ведь мог не говорить всего этого. Отправил бы вас в ресторан и ждал развязки.

— Но мы настолько замечательные, что вы выложили нам все? — язвительно уточнил, скрестив руки на груди и отклоняясь на спинку стула.

— Я хочу, чтобы вы жили. — Совершенно серьезно, без напускного веселья, ответил учитель. — Вы не разменный материал, вы талантливы. И ваши таланты нужны храму. Поэтому я говорю с вами, поэтому обещаю защиту. Когда все кончится, храм даст вам новые имена, внешность — наши маги способны на это. Золото, земли — заработаете сами.

— Убивая людей? — Грустно спросила Тина.

— Исцеляя, — улыбнулся ей Густав, салютуя бокалом.

Серое здание городской стражи угрюмо выглядывало окнами третьего этажа на главную улицу города. Второй этаж прятался за пожелтевшими кронами деревьев внутреннего парка, а первый и вовсе был не виден за бетонными прямоугольниками ограждения, посеревшими от недавнего дождя. Невзрачный прямоугольник дома не относился к древним постройкам и разменял разве что третий десяток лет — раньше на его месте возвышался чуть ли не дворец, с той же функцией, увы, не переживший очередной конфликт людей с людьми. Поговаривают, древнюю постройку особо не защищали, а то и вовсе поучаствовали в ее разрушении — уж слишком неудобной она была с точки зрения высокого начальства. Ни пожара не устроить, списав на огонь и небрежность пропажу доказательств, ни затопить толком, с той же целью. То ли дело — новое здание, стабильно горевшее несколько раз в год, а затем аккуратно восстанавливаемое посредством анонимных пожертвований. Даже парк на эти деньги разбили, добротный, со скамеечками и беседками. Пользовались им в основном сами сотрудники — соседство со стражей отпугивало парочки, романтиков, дамочек с колясками да и вообще большинство горожан. Хотя, казалось бы, нет места безопасней, особенно в нынешние неспокойные деньки — кроме городской тюрьмы, разумеется.

Архивариус Вальтер одернул плащ и примостился на слегка влажную скамейку — вот уж кого точно радовало отсутствие соседей и шумной детворы в парке. Привычка к тишине и одиночеству, воспитанная среди многочисленных стоек с архивными укладками, стала частью личности, образом жизни закоренелого холостяка сорока лет. С предвкушением развернув бумажную упаковку слегка теплых бутербродов, архивариус цапнул малый кус и принялся медленно пережевывать, растягивая удовольствие на весь получасовой перерыв.

Мимо пробежал отряд стражи — от главного входа до карет. Архивариус отметил равнодушные лица и ружья за спиной — значит, вечером поступит еще одна стопка дел в архив. Такое сочетание — вооружение вместе со скукой на лице — означало стычку аристократов. Разумеется, уже завершенную стычку, потому как в пекло магической войны дураков соваться нет — ни у рядовых, ни у начальства. А так — приедут, демонстрируя наличие закона в городе, опишут ущерб, отметят пострадавших, приберут трупы.

Затем выкатят виновникам такой счет — за погромы, нарушение порядка, компенсацию родственникам убитых — что воевать резко расхочется. С аристократами иначе никак — везде у них привилегии, везде частная собственность, на которую даже городской страже и шагу не ступить. Пока арестуешь — все силы вытянут. Зато ударить по кошельку легче легкого — банки заберут деньги по решению управы, а если денег нет — то и частная собственность может резко перейти в другие руки. Деньги не вернут убитых в семью, не утешат близких, но что поделать — такова судьба города, расположенного в месте соприкосновения семи независимых земель. С обычными преступниками все гораздо строже — каторга или смерть, но там, где начинаются интересы высокородных — возникает то самое выражение равнодушия, рожденное беспомощностью что-либо изменить или как-то помешать. Боевых магов у города отродясь не было, а академию интересовала только собственная безопасность.

— Разрешите присесть? — Вальтер слегка вздрогнул, возвращаясь из мерного течения мыслей в реальность.

Гость стоял чуть сбоку, по левую руку, и терпеливо ожидал ответа. Высокий, статный, лет тридцать, не больше, мужчина снимал с рук черные — в тон плащу — перчатки, и улыбался, ожидая ответа. С недовольством отметив несколько свободных скамеек, Вальтер все же кивнул, отодвигаясь чуть в сторону.

— Позвольте представиться, Оуджи, — сильная рука протянулась к архивариусу и оставалась на весу, пока Вальтер не положил в нее свою ладонь, предварительно оттерев ее о край своего плаща.

— Вальтер, — буркнул архивариус, скорбя по одиночеству.

— Уже неделю в вашем чудом городе, — легкое рукопожатие и очередная улыбка. — Приехал навестить брата, а тот сменил адрес, не предупредив домовладелицу. Представляете?

— Сочувствую, — архивариус потянулся к бутерброду, обозначая конец беседы.

— Может, посоветуете что-нибудь? — слегка заискивающе попросили его.

— Объявите розыск. Кабинет номер восемь, справа от входа.

— Так я и сделал!

— Значит, ждите, — промычал Вальтер, механически пережевывая обед. Он и хотел бы отделаться от незваного соседства, но не умел грубить.

— Тут вот какая закавыка, — почесал Оуджи голову. — Они что-то даже нашли, но говорить отказываются. Вы не подумайте чего! Не уголовник он, свидетелем братишка идет по делу с аристократами, вот и не дают адрес посмотреть.

— Значит, не положено, — рассудительно прокомментировал архивариус.

— Так мне бы просто увидеться! Я так далеко ехал, столько искал! — С горечью посетовал гость.