Александр Михайловский - Петербургский рубеж

— Ксения, хэллоу, — на английский манер поприветствовал свою жену великий князь, — как ты меня слышишь, как дети? — потом, видимо услышав подсказку радиста «Москвы», добавил: — Прием…

Я показал изумленной и растерянной Ксении, куда говорить, как держать микрофон, после чего она дрожащим голосом ответила:

— Сандро, я слышу тебя хорошо, а как ты меня? Дети здоровы, слава богу, они очень по тебе скучают… — потом, вспомнив про наш инструктаж, сказала: — Прием…

Затем пошел разговор двух супругов, которые давно не виделись… Из деликатности я вышел из помещения радиостанции. Минут через десять оттуда же вышла совершенно обалделая и счастливая Ксения. Я намекнул ей, чтобы она не забыла сообщить о том, что связь с Дальним Востоком установлена, своему царственному брату. Ксения быстро-быстро, как китайский болванчик, закивала головой.

Потом мы с Ниной Викторовной побеседовали с адмиралом Ларионовым, вкратце рассказав обо всем, что произошло с нами за всё то время, пока мы добирались до Санкт-Петербурга. Развернуто доложили и о наших первых контактах и впечатлениях в столице Российской империи. Дело в том, что в короткие шифротелеграммы, которые мы посылали на Дальний Восток, невозможно впихнуть ничего, кроме самой необходимой информации. Ну а Виктор Сергеевич, в свою очередь, проинформировал о переговорах с великими князьями и о том, что он ведет объединенную эскадру к острову Окинава, чтобы высадить там дивизию генерала Кондратенко. Адмирал очень заинтересовался поездкой Османова и Бесоева в Батуми за арестованным Иосифом Сталиным. Похоже, что и ему очень бы хотелось побеседовать с товарищем Кобой. Первым лицом в государстве ему теперь не стать, но то, что этот человек не останется в безвестности, точно можно гарантировать.

Не успели мы закончить беседу с Ларионовым, как у меня в кармане запищал вызов портативной рации, и дежурный сообщил, что к дворцу подъехал возок, из которого выбрался сам Николай II. Похоже, что Ксения дозвонилась до брата, и государь, услышав об очередном нашем техническом чуде, примчался на Мойку, чтобы увидеть всё собственными глазами.

Я вышел из помещения радиостанции, чтобы встретить царя. Перехватил его я уже на лестнице. Он поднимался в сопровождении сестры и одного из наших бойцов. Зайдя в мансарду, Николай с любопытством посмотрел на приемник, передатчик, мигавший разноцветными лампочками, и хитросплетение проводов.

— Скажите, господин Тамбовцев, — спросил меня император, — я действительно могу прямо отсюда поговорить с великим князем Александром Михайловичем и своим братом?

— Можете, ваше величество, — ответил я. — Сейчас радист вызовет «Москву» и попросит, чтобы к микрофону — это вот та штука, куда нужно говорить — позвали великого князя и наследника.

— Ваше величество, — вступила в разговор Нина Викторовна, — адмирал Ларионов сообщил очень важную информацию. Его эскадра вместе с частью Порт-Артурской эскадры и десантом движется к японскому острову Окинава. Там адмирал собирается создать маневренную базу для продвижения крейсерских операций далеко на юг и юго-восток, на Филиппинское и Южно-Китайское моря.

— А как к этой идее отнесся адмирал Алексеев? — поинтересовался Николай.

— Положительно, — ответил я. — Впрочем, вы можете спросить об этом у самого наместника.

Тем временем радист связался с «Москвой» и попросил своего коллегу пригласить в радиорубку крейсера великого князя, цесаревича, наместника и адмирала Ларионова. Так начался импровизированный военный совет.

Великий князь кратко и четко обрисовал царю ситуацию, которая сложилась на данный момент на Дальнем Востоке. Я понял, что ему хотелось кое-что добавить и от себя, но присутствие наместника, а главное, адмирала Ларионова, помешало Александру Михайловичу быть более откровенным.

Наместник кратко отрапортовал императору о положении дел на эскадре и в Порт-Артуре, сообщив об интригах генерала Стесселя и попросив отозвать его в Россию. Я вспомнил, что мы в свое время рассказали Алексееву о роли Стесселя в сдаче крепости, и наместник решил избавиться от ненадежного генерала, пока тот не совершил очередной глупости (или предательства?).

Великий князь Михаил спокойно рассказал брату о том, что он теперь учится военной науке и тренируется вместе с морскими пехотинцами из будущего. Он надеется, что со временем, завершив подготовку, он будет полезен в деле перестройки русской армии по образцу этих умелых, грозных и бесстрашных воинов из будущего.

— Ники, — сказал он, видимо забывшись, — если мы будем так тренировать всю нашу армию, от кадетов и нижних чинов до генералов, то в мире снова вернутся времена Суворова и нашей с тобой праматушки Екатерины, когда ни одна пушка в Европе не могла выстрелить без нашего согласия. Не скажу за флот, но везде, куда наш солдат сможет дойти ногами, мы будем одерживать только победы.

Более предметным оказался разговор Николая II с адмиралом Ларионовым. Виктор Сергеевич кратко рассказал о своих намерениях в отношении Японии и о возможных провокациях со стороны англичан.

— Помните, ваше величество, — сказал адмирал, — что эти люди бывают джентльменами лишь у себя дома. За пределами же своего острова они способны на любую подлость, если она позволит этим лордам и сэрам получить для себя выгоду. Достаточно вспомнить 1801 год и судьбу вашего несчастного предка, императора Павла Первого. Его гибель полностью на совести британцев. Впрочем, совесть для них — это предмет, цены не имеющий, следовательно, не обязательный к употреблению.

Николай заверил адмирала, что охрана его усилена и многие опасные террористы уже арестованы. Не преминул он поблагодарить адмирала за те консультации, которые получил министр внутренних дел империи фон Плеве и начальник дворцовой полиции генерал Ширинкин от присланного им господина Тамбовцева.

Виктор Сергеевич заверил царя в том, что «господин Тамбовцев и далее приложит все силы для обеспечения безопасности вашего величества и Российской империи».

На этом радиопереговоры закончились. Царь подошел к окну и долго задумчиво поглаживал усы и бороду. Я уже знал, что это было знаком того, что Николай находится в раздумье и что-то очень сильно волнует его.

Потом, видимо что-то решив для себя, он повернулся ко мне:

— Скажите, господин Тамбовцев, что еще можно сделать для того, чтобы в нашей державе не произошли те страшные события, которые случились в вашей истории в 1917 году?

— Ваше величество, — ответил я, — многое будет зависеть от того, как скоро удастся, и удастся ли вообще, решить основные проблемы, стоящие перед Российской империей. И, как бы это сказать, проблемы должны решаться в комплексе, а то, отдав все силы народному благосостоянию, можно проиграть войну завоевателю, или, готовясь к войне, получить голодный бунт. Кроме того, еще Шекспир сказал, что не всё ладно в Датском королевстве. Оглянитесь вокруг и сами попробуйте понять, кто служит вам как самодержцу, не разделяя вас и Россию, а кто, как шакал, только ждет подачек с царского стола. Об этом и многом другом мне хотелось бы с вами поговорить в любое удобное для вас время и в более спокойной обстановке.