Людмила Белаш - Темные звезды

— Что, крошка, сорвалась карьера? То-то.

— Валган, тебе мало врезали, — сказала Бези.

— Кто-то говорил, что потанцует на моей могиле, — ухмыльнулся ей Валган. — А получилось все наоборот. Я вас лично землей закидаю.

— Унтер, чего копаешься? В строй! — заорал Сарго.

Поручик, хлопая себя стеком по голенищу, отошел в сторонку с линии огня. Порядок известен: «Заряжай», «Целься», «Пли!»

Лара зажмурилась. Нет-нет-нет. Так не должно быть!

«А почему нам глаз не завязали?» — прыгнула глупая мысль.

Захотелось позвать маму.

В тишине щелкнуло. Кто-то взвел курок.

Потом раздался грубый мужской голос:

— Гере поручик, если вы рот разинете — пуля в лоб. Ясно? Ответ — кивком.

Говорил Сарго.

Лара приоткрыла глаза.

Кривоносый здоровяк держал поручика на прицеле своей пушки — длинного флотского револьвера. Старший офицер замер, не понимая, почему так повернулось. Оцепенел и строй жандармов, и священник — все, кто присутствовали.

— Он мой товарищ, — цедил Сарго, не меняя позы. — Я командовать не стану — и другим не дам. Всем оружие наземь и шагом марш отсюда.

Первым спохватился барабанщик, так и не нашедший сил уйти — сняв и бросив барабан, кинулся освобождать… кого? Того, кто ему приглянулся.

Вторым очнулся унтер:

— Он с ними заодно! Измена!

Валган передернул затвор и вскинул карабин к плечу, но корнет оказался проворней — повернув ствол, он продырявил Валгану башку. На соседей унтера брызнула кровь.

Тут Бези, в отличие от Лары лихорадочно смотревшая по сторонам, увидела нечто, заставившее ее крикнуть во весь голос:

— Сарго! ложись!!

А вот барабанщик это «нечто» заметил и рухнул ничком раньше Сарго.

В десятке мер справа земля бесшумно открылась как люк, оттуда поднялся по пояс гривастый брюнет в белом комбинезоне и темных очках. В обеих руках его были странные штуки, блестевшие, словно стеклянные — и он держал их как оружие.

Послышались частые хлопки — в такт им из стеклянного оружия выбрасывался бледный дым.

Жандармы не просто падали — их отшвыривало на меру-две, прежде чем они валились мертвыми.

«Гордый», дирижабль Его Высочества, был создан на воздухоплавательной верфи в Эренде. Его проектировали, используя новейшие научные достижения. Построенный по последнему слову техники, «Гордый» мог смело тягаться в скорости и маневренности с лучшими машинами ВВС и Морфлота.

Правда, в корабельном реестре он числился не боевым, а легковооруженным дирижаблем разведкласса. Атаковать корабли и объекты с зенитными орудиями ему запрещалось. Для боя на «Гордом» имелось лишь пять картечных установок, зато удобства — как на океанском пароходе! Уютные спальные каюты, изысканно меблированный салон, великолепная столовая, а в электрических холодильниках — запас деликатесов и вина на неделю полета.

Чаще всего, когда стартовая команда выводила «Гордого» из эллинга, это означало, что принц решил покатать по небу свою очередную птичку. Над морями, над горами, выше облаков — так романтично!

Экипаж «Гордого» в полете жил куда скромнее — тесные каютки с гамаками, узкий коридор, суп на балластной воде, сухой паек.

А если на борт грузились свитские или жандармы, экипажу приходилось уплотняться, как галетам в пачке.

Вдобавок корм для пассажиров! В кладовках он не помещался — впихивай в подсобки.

— Не взлетим, — пророчил штурман. — Мы перегружены.

Всех взвешивали, как мешки с зерном. Младший помощник записывал в блокнот, сколько балласта слить, чтобы корабль не утратил подъемную силу.

— Подняться не успеешь, а уже воруют! — прибежал кладовщик с жалобами. — Гере подпоручик, поглядите, безобразие какое! По бумагам — выдано для штурмовых жандармов сорок фунтов конской колбасы…

— Отстань, не до тебя.

— …в ящиках, копченой, — нудил кладовщик. — Ящики в наличии, а колбаса тю-тю. Сам в корме ставил, а полчаса не прошло — сгинула! Прикажите караул на задний трап поставить…

— Как, вся пропала? — Младший помощник оторвался от цифр, мельтешивших в глазах.

— Будто зубами ящики взломали. Тут же, в подсобке, и сожрали часть — хвостики разжеваны и по полу расплеваны.

— Не бредь, какое там «разжеваны» — ее и с голодухи не откусишь, до того копченая.

— Обязан доложить — вот я и рапортую. — Кладовщик обиделся. — Прошу покорно записать — продукт расхищен.

«По ранцам, что ли, распихали?..» — гадал младший помощник, злясь про себя на вороватых жандармов. Куроцапы. Привыкли обыски устраивать, все к рукам липнет. И ладно бы на усмирении!.. Бардак в Бургоне — тащат прямо на глазах, будто хозяин помер!

«Если с собой взяли, это на вес не повлияет».

Кладовщик не унимался:

— И на пол нагадили. Моторист там поскользнулся, ногу подвернул.

— Тьфу! Уйди со своим рапортом… к старпому! Кто нагадил? что?

— С ведро навалили, — смутился кладовщик в сомнениях. — Не поймешь, какая грязь. На вид вроде дерьма…

— Может, жестянку с яблочным пюре разлили?

— Там меньше помещается! И пахнет яблоком, а не…

— Иди, иди отсюда. Все прибрать и вымыть — вот-вот Его Высочество нагрянет, а на корабле весь пол в дерьме! Чтоб блестело. Не успеешь — на землю спишу.

Кладовщик вмиг исчез, словно та колбаса. Летные часы оплачивают втрое, кому охота их терять?

В эллинг вошел стартовый взвод. Бестолковица, всегда царящая перед отправкой, кончилась криками: «Поясные веревки — в кольца! Швартовые — отцепить! К выходу — шагом марш!» Солдаты напряглись как бурлаки, громадная сигара дирижабля величаво поплыла через раскрытые ворота.

В аллее, шедшей от Большого дворца, показалась мотокарета принца. Жандармы у места посадки построились, как положено при встрече высочайших особ; командир отделения обнажил саблю и вскинул подвысь.

— Его Императорское Высочество… принц-наследник Церес!

— Ура!!

Милостиво кивнув, принц помахал им рукой в белой перчатке.

Все идет отлично. Ветер северо-западный. Через два часа «Гордый» будет над столицей.

Церес вышел из кареты, с дирижабля опустили передний трап, капитан почтительно откозырял:

— Корабль к старту готов!

— Благодарю за службу, друг мой.

— Ваше!.. Ваше Высочество!.. Обождите!.. — донесся надрывающийся голос, потом затренькал велосипедный звонок. По той же аллее гнал вестовой жандарм — снова Визи, который был сегодня нарасхват. Так вышло, совсем парня загоняли. Даже на расстреле Тикена не побывал, не поглазел — во жалость-то!

— Срочная!.. с телеграфа, только что получена. — Подкатив, он протянул депешу.

«Наверняка — рапорт по плану „Помин-день“» — Церес развернул бумагу с радостным нетерпением.

Вчитался.

В первое мгновение его мысли смешались, он почти не понимал смысла записанных телеграфистом слов. Затем Цересу показалось, что тень «Гордого» сгустилась чернее ночи, а сам дирижабль стал тучей, в которой скрыта молния, готовая ударить и испепелить на месте.