Людмила Белаш - Ключ власти

Пока же он, после малой трапезы, в тенистой приёмной слушал доклады глав медиасвязи и разведки.

— По сообщениям с красного Востока, «тёмная звезда» в Эстее подавлена. Есть сведения, что синий отдельный корпус «охотников за звёздами» начал движение эшелонами к перешейку Кивиты. В составе корпуса семь бронепоездов…

— Они объявили свой маршрут? — тихо спросил патриарх, отпив прохладительного.

— Ещё нет, Ваше Святейшество.

— Напомните в генштаб герцогу Лебену, что войска могут входить в Святую Землю средней Кивиты лишь по моему соизволению. Я не допущу, чтобы полки империи шли там же, где ступала Дева-Радуга. Если хотят — пусть следуют по западному берегу, по ту сторону гор.

— Именно туда они и метят, — заговорил сухощавый, высокий разведчик. — В западных портах, за перешейком, готовят к рейду морские транспорты.

— Они всерьёз считают, что новый шар упадёт в Кивите?

— Пока точно не вычислено. Примерно на той широте, где мы находимся. Следует ли нам готовить архивы и казну к эвакуации?

— Рано. Занимайтесь розыском лазутчиков. Всех хватать — республиканских, имперских, — и после допроса высылать с позором. Особенно ищите тех, кто куплен фаранцами — эта страна крокодилов год от года всё наглее, так и лезет в наше полушарие… Фаранских агентов допрашивать тщательно, не считаясь ни с чем.

Отставив пустую чашу на столик, патриарх устало привалился к спинке кресла. Черты его широкого квадратного лица отяжелели от забот, большой рот исказила недовольная гримаса, по краям грубого прямого носа залегли бронзовые тени, пальцы массивных рук переплетены в замок — мрачные думы тревожат владыку.

«Сыны крокодила и цапли, дьяволово семя… Слишком настырны для отсталого народа. Жалкое оружие, примитивные суда — а гонора на две империи. Но их древнее знание глубже нашего. Откуда эта мудрость? Я бы охотно заполучил их старинные папирусы — может, там есть ответ…»

Он вернулся к текущим делам:

— Что известно об отряде, посланном к храму?

— Через сутки они будут на месте. Брат-медиум регулярно на связи узким лучом.

— Надо провести туда телеграфную линию, — заметил Отец Веры.

— Далеко, почти девятьсот миль. Строительство линии будет замечено… Я стараюсь, чтобы никто не обращал внимания на те места. Прокладка дороги, полёт дирижабля — всё это вызовет подозрения.

Владыка вспомнил, как сам посещал храм. Дикое, лесистое межгорье… Его несли в паланкине полуголые кивиты, а впереди прорубали путь широкими тяжёлыми ножами. Но когда упали последние лианы, скрывавшие вид мрачного, схожего с гробницей храма, даже у него дрогнуло сердце. Неужели?.. после стольких веков забвения…

— Об отряде докладывать мне дважды в день. Идите.

Поднявшись из кресла, он медленно пошёл по сумрачному коридору к спальне, чтобы прилечь на часок.

Фрески на стенах. Фигуры, жесты, замершие в вечности. Вот последний диспут магистра меченосцев с патриархом. Ордену было приказано сдать людям Серпа все найденные рукописи и предметы. «Ибо тайное и сомнительное должно быть сохранено Тайным орденом». И ещё: «Дело меча — война, а не поиск истины». Чёрно-серебряные не подчинились, глава их в гордыне ответил: «Мы отвоевали Кивиту и освятили земли до крайнего моря, нам и хранить свидетельства об архангелах».

Церковь очистилась от меченосцев.

Но даже в охраняемом дворце, прочном как крепость, окружённом бдительной стражей, владыка затылком чувствовал пристальный взгляд этих пылких фанатиков, одержимых идеей познать тайны Отца Небесного до последней.

«Мёртвые или живые, мы будем верны своему братству и Богу, и будем идти, пока Он не остановит нас».

Послушав Карамо три часа кряду, Эрита решила, что царь-отец поступил разумно, выкупив долг кавалера. Этот долговязый дворянин — просто кладезь познаний, притом таких, о которых Эри не догадывалась, хотя была весьма начитанной девицей. Можно сказать, что Карамо заново открыл ей Святое Писание.

За страницами книги, которая с недавних пор казалась Эри сборником легенд — то нудных, то жестоких, то волнующих, то соблазнительных, — ей вдруг предстал древний мир, но не застывший и плоский, как икона, а объёмный и живой, полный звуков, красок, запахов и душераздирающих страстей. Стоны боли, вопли муки, победный клич, топот легионеров-карателей, рёв битвы, лязг мечей и предсмертный хрип, шёпот молитв и застольные песни — строка за строкой Писание преображалось в действо.

В устах Карамо смутные догадки становились фактами, священные тайны открывались, как яркие цветы, издавая сладкий и манящий аромат, а вдали брезжили новые открытия.

Порой сердце Эриты даже возмущалось и противилось этим открытиям: «Нет! как можно?!..» Но там, где духовник строго изрекал: «Строить домыслы о сём — греховно», Карамо говорил: «Это истина» — и рассказывал, увлекая юных слушательниц своим цветистым повествованием.

Лисси — та всегда подозревала, что в Святом Писании рассказано меньше, чем было на самом деле — и правда! Оказалось, в забытых монастырях есть старинные хартии, а в склепах — замшелые плиты, где записано недостающее. Ей стало немного обидно за своё невежество — но где она могла узнать о том, что скрыто…

…или запретно?

Оно всегда влечёт к себе — замкнутое, спрятанное в молчании, в недомолвках и намёках, как многозначительные улыбки и мимолётные, но полные тайного смысла ласки старших. Но стоит спросить, как одёрнут: «Это для взрослых», «Лисси, с каких пор ты увлеклась богословием?», «Тебе рано». Тут является Карамо — и запрет рассеивается.

От восхищения рождаются желания, прежде немыслимые, которых сама пугаешься — «А если разузнать о ересях?.. или о Книге Любви? о лиловом ордене милосердных целительниц? они носили цветок ириса, как первомученики, их устав сочинила святая Уванга, воочию лицезревшая Ветра-Воителя — возможно ли, чтобы лиловые сёстры поклонились тьме?..» Вопросы теснились в её голове, Карамо продолжал речь, и святыни становились обманчиво доступными — протяни руку, коснись…

Увлекло его красноречие и Лару. Жадно — и порой недоверчиво — слушая кавалера, она накрепко запоминала его слова, а в уме зрело и росло то, чего вслух не выскажешь: «Зачем он посвящает нас в такие тонкости?.. Мы ведь не монахи, не попы, а просто девушки… Э, нет, вру — не просто. Мы особенные. Значит, готовит нас к чему-то? В самом деле, если б хотел очаровать, покрасоваться — плёл бы про путешествия, он где только не бывал… Кто ж девчонкам зубы заговаривает россказнями о реликвиях?»

Но после обеда, когда все ждали продолжения, Карамо достал медиа-шлем и велел ей проверить, как идёт вещание с борта дирижабля. По стандарту проверки Лара навелась на дежурный пост батальона 22 — а со стороны Руэна вещал вахтенный медиум ведомства графа Бертона, передавая свежие — и какие! — новости. Это стоило озвучить слово в слово.