Евгений Щепетнов - Колян. Дилогия (СИ)

— Всё, мы готовы.

Николай вышел из домика, морщась от боли в голове и моргая на солнце глазами. Постоял немного, подождал, пока глаза привыкнут к свету, и огляделся — израильтяне стояли, дисциплинированно положив руки друг другу на плечи и отвернувшись к стене избушки. Он сосчитал их — 21 человек. 22–й лежал в луже крови на грязном полу. Атаман досадливо поморщился:

«Ну кто мешал выслать парламентёра, переговорить нормально, ну что за пренебрежение к людям другой нации! Антисемитизм — зло, но и семитизм — полный отстой. Любой безумный национализм есть глупость. Впрочем, это не касается чеченцев — душить их надо. Враги всегда враги».

— Ладно. Все повернулись и сели на землю. Хватит стены подпирать. Эй, ребята, выходите, всё нормально! — кусты зашуршали и на площадке перед избушкой сразу стало тесно от подступивших казаков. Они все были до зубов вооружены. Катька подскочила к Атаману :

— А как ты догадался, что мы уже здесь, Николай Фёдорович? Откуда узнал?

— Да вы топали как слоны, чего там не узнать‑то, — поддразнил их Николай. — Чего так долго шли‑то?

— Да мы боялись, что они вас убьют, Атаман, — сказал взводный. — А так мы давно здесь. Случись что, мы бы затоптали их вмиг, как тараканов. За вас шибко боялись… Теперь никуда вас одного не отпустим, не дай Бог, что случится, что будем делать‑то?

— Прямо уж и никуда… По нужде, что ли, одному сходить нельзя мне? — засмеялся Николай. — Может, ещё и подержите?

— А и подержу! Чот, не держала, что ли, — охальница Катька зихихикала за спиной и остальные казаки тоже заржали, не опуская оружия и держа на мушке израильтян.

— Ну ты, Катька, зараза! — невольно восхитился Николай. — Тебе палец в рот не клади, до задницы откусишь, не завидую мужику с которым ты жить станешь. Заездишь нахрен.

— Ну и заезжу! Мужичонки‑то какие хлипкие пошли, чуть что — сразу спать! Это не про вас, Атаман, вы хоть куда. А я и туда и сюда с вами согласная!

Казаки окончательно покатились со смеху, Николай тоже не удержался и заржал. Отсмеявшись и вытерев слёзы с глаз, он скомандовал:

— Ну всё, разрядку дали и будет. Теперь к делу. Собирайте их стволы и пошли к нашему лагерю. Там и будем решать, что с ними делать.

Через полчаса смешанная процессия потянулась лесной тропой к кораблю. Спереди, сзади и с боков шли казаки, внимательно следя за действиями новых знакомых — так‑то они с виду мирные… вроде бы. Но осторожность не помешает.

Путь занял часа полтора, из чего Николай сделал заключение, что избушка израильтян была километрах в пяти–шести от корабля. Почему так далеко, он не задавался вопросом. Оставшиеся в лагере казаки, охранявшие лошадей, тоже были рады, что атаман вернулся, и засыпали пришедших вопросами, оглядывая пленников настороженным и любопытным взглядом. Последние сильно отличались от местного населения своими жгуче–чёрными кудрявыми волосами, большими носами с горбинкой и странной речью. Многие из бойцов выросли уже после Потопа, поэтому иностранцев они никогда не видели, и им всё было внове.

Николай распорядился приготовить обед, время как раз шло к полудню, а пока уселся беседовать с Львом и ещё одним израильтянином, которого Лев представил как Арона, заверив, что тот разумный и авторитетный у них человек. То, что они рассказали, в общем‑то, не было новым для Николая — он и так примерно представлял, что происходило на корабле после катастрофы. Новым было то, что он услышал об Израиле, о затоплении стран — некоторое время ещё действовали некоторые радиостанции, пока окончательно не ушли под воду. Океан отвоевал у земной тверди очень много площади. Ясно было, что все прибрежные страны были затоплены, уровень океана поднялся намного метров, в результате чего огромные территории были уничтожены. Человечеству ещё повезло — оно успело достигнуть того уровня развития, который позволял ему сохранить какие‑то остатки цивилизации, в отличие от предыдущих потопов, а то, что они случались не один и не два раза, сомнения не было. Команда корабля, вернее то, что от неё осталось, дошла до Балтийского моря — как оказалось, до него теперь не так уж и далеко. Фактически, Беларусь теперь стала прибрежным государством. Питер и прилегающие территории ушли под воду. В стычках с мародёрами команда корабля понесла большой урон, хотя израильтяне и вышли из всех передряг победителями — всё‑таки у них имелось хорошее оружие и они были умелыми воинами.

Вначале их вёл старпом корабля — капитан погиб при ударе волны, его убило о переборку, как и многих из команды. Одни погибли на месте, другие от внутренних кровоизлияний и переломов — после. Многих также смыло за борт, когда корабль било волнами. Часть команды погибло от столкновений с летящими предметами и стёклами. Они так и лежали внутри корабля. Это и было главной причиной быстрого ухода остатков команды с корабля. Люди не хотели жить рядом с трупами, десятками разлагающихся трупов, тем более, что некоторые ещё надеялись найти какие‑то города, какую‑то власть. Они просто не представляли масштабов разрушения цивилизации.

За несколько лет довольно крепкая и многочисленная группа растаяла, как сахар в стакане чая, и из двухсот человек, некогда сошедших с лайнера, осталось двадцать. И больше прочего им мешало нежелание ассимилироваться с местным населением, принять как данность то, что это теперь — их родина, навечно, и жить тут, как живут окружающие — заводить хозяйство, строиться, создавать семьи. Вместо этого они бродили по Земле в нескончаемых попытках обрести привычную цивилизацию. Теперь они даже рады были прибиться хоть к какому‑то берегу, лишь бы была стабильность.

Николай обрисовал им вкратце, кто такие казаки и откуда они взялись. Израильтяне повеселели — они мечтали найти какое‑то государство, власть, порядок.

— Да, уважаемый Атаман, теперь я понимаю — хорошо, что Амос вас не убил. Точно бы нам не жить. Я вам вот что скажу — остались у нас мужики крепкие, видавшие виды и порядочные, если поверите нам — мы за вас, как за себя будем воевать, не пожалеете. Устали мы бродить по миру уже…

— Ну а куда вас девать‑то? Ясно, будете с нами. На общих основаниях. Вот будет умора, — неожиданно засмеялся он, — Казаки–евреи, кто узнал бы до потопа — со смеху бы помер. А теперь нам каждый человек важен, маловато людей‑то осталось. Будете выполнять наши законы — всё будет нормально. У нас нет никаких притеснений по национальному, религиозному или какому‑то другому признаку. И земля будет, и девушек найдём — вон они у нас какие, девки‑то, — он показал глазами на проходящих мимо Катьку и Надежду и привычно залюбовался их точёными длинными ногами. А они, как нарочно, косясь на мужиков, глубоко вздохнули так, что их груди распёрли топики так, что, казалось, твёрдые соски пробьют ткань и вырвутся наружу.