Евгений Щепетнов - Колян. Дилогия (СИ)

В комнате воцарилась тишина. Николай сидел, ошеломлённый и подавленный. Только сейчас он стал понимать, насколько большая ответственность на нём лежит. У него мелькнула даже предательская мыслишка — а надо ли это ему? Что, он без императорства не проживёт? На кой хрен такой груз на плечах? И тут же отмёл эти мысли — а как же семья, дети, жёны… Друзья и соратники — может ли он бросить их в такой момент? Да и самому‑то пожить ещё хочется, а одному в этом мире не прожить. Аргументы профессора были чёткими и ясными, вот только в глубине души все равно зашевелился Колян с его совковым отрицанием всего сказанного и ощущением нереальности происходящего. Он внутренне сжался, ожидая, что сейчас ему скажут:

— Да мы пошутили! Ты что, губы раскатал? Какие императоры–цари, ерунда какая!

Тянулись минуты. Никто не засмеялся. Все выжидательно смотрели на своего лидера и, затаив дыхание, ждали его приговора. Николай медленно встал, сглотнул подступивший к горлу комок и с трудом, немного скрипуче сказал:

— Ну что же… надо, так надо. Император, так император. Коронуйте, мать вашу! — он ещё раз хмыкнул и, криво усмехнувшись, сел допивать чашку чая. Попытался взять её за ручку и только теперь заметил, что ручка чашки осталась у него в руке. Он так сжал чашку, что хрупкий фарфор не выдержал, ручка отломилась, и на её месте остались два твёрдых неровных бугорка.

Закон № 47

Престолонаследником Императора может стать только здоровый физически и психически младенец мужского пола.

Николай шёл по коридору своей резиденции — бывшему главному зданию туристического комплекса. Деревянные полы по–прежнему были покрыты гостиничным ковром зелёного цвета.

«Зелёная миля», — подумал он и глупо хихикнул. Впереди его ждал разговор со своими жёнами, наедине, без свидетелей.

«Интересно, — думал он, — как дальше всё будет развиваться? Раньше я как‑то не задумывался о престолонаследии, о том, кто будет моим наследником первой очереди, а кто нет, кто из жён — законная, а кто нет, — он опять хихикнул. — как они между собой разберутся. Не поубивали бы друг друга… Обе бабы злостные, сильные и харАктерные. Не дай Бог начнётся свара, самого бы не придушили».

С этими мыслями он подошёл к столу дежурного охранника. Стол перегораживал коридор, оставляя узкий проход между стеной и углом этого сооружения, и был больше похож на железный ящик — довольно уродливый видом, но вполне способный выдержать удары пуль лёгкого стрелкового оружия, а может и чего покрепче. Охранник вскочил из‑за стола, вытянулся, вскинул руку к виску и стал громким голосом докладывать о том, что происшествий не было. Взгляд Николая остановился на крупной капле пота, скатившейся по покрасневшей коже щеки из‑под зелёного берета, лихо напяленного на бритую голову парня.

«Волнуется, — автоматически отметил Николай — Неужели так страшен Колян?» — улыбнулся он про себя и махнул рукой — вольно, дескать… Михаил, сопровождавший его в коридоре, досадливо сказал:

— Стол, конечно, уродливый, но крепкий. Скоро переделаем тут всё, не дай Бог, кто из засланных прокрадётся к тебе, ваше величество, ты теперь наше знамя, нам не надо чтобы тебя прирезали ночью.

Николая как кнутом хлестнуло. «Ваше величество» — охренеть и не встать!

— Слушай, Михаил, зови меня лучше как прежде — атаман или по имени–отчеству, ну не могу я никак к этой хрени привыкнуть — ну какое я к чертям собачьим «ваше величество», когда я Колян с улицы Загорной! Меня аж корёжит!

— Ну и что же, что корёжит. Для дела это нужно, атаман, и потерпеть тебе придется… а потом, глядишь, и привыкнешь.

— Давай так — наедине пусть будет всё как прежде, в ближнем кругу, а на людях уж называйте меня как хотите.

— Нет, ваше величество, не пойдёт. Людей надо сразу приучать, поверь мне. Ладно, если только мы вдвоём будем, так и быть! — Михаил улыбнулся и продолжил, — Мы создали тут комплекс помещений для императорской семьи — у каждого, в том числе и у детей, по отдельной комнате. У тебя, атаман, бывший номер люкс. У твоих жён по комнате. Как с ними обходиться ты сам уже решишь, тебе это не в новинку.

Николай иронично покосился на говорящего, но тот и глазом не повёл.

«Вот собака! Даже тени улыбки нет, научился над начальством глумиться на военной службе», — он засмеялся про себя, но перебивать своего хозяйственника не стал.

— Все комнаты укреплены, окна закрыты стальными ставнями, вентиляция идет через щели в ставнях. Понимаю, что внутри будет жарко, постараемся что‑нибудь придумать с кондиционированием — мужики обещали ветряки запустить скоро, плюс к тому мы думаем сделать привод генераторов от движения воротов, раскручиваемых тягловыми животными. Срамота, конечно, но куда деваться — горючее жалко. А мы пока не можем наладить работу электростанций на двигателях внутреннего сгорания — тут есть такие. Пока можно только приспосабливаться — двери оборудованы сеткой от мух и москитов, ставни продуваются через узкие щели. Слышимость, конечно, в коридоре, довольно велика. Но охранники у нас привычные ко всему и хорошо проинструктированы. Все евнухи.

Николай аж споткнулся и вытаращил глаза на Михаила:

— Ты чо, охренел?! Какие евнухи?! Вы чем тут без меня занимаетесь?!

Михаил заржал и, вытирая слёзы смеха, сказал:

— Да шучу я, атаман, какие евнухи, не переживай. Нормальные ребята у нас в охране — парни и девки из твоего элитного подразделения. Считают за честь охранять императора. А ты чего, правда подумал что мы их тут кастрируем?

Его опять накрыл приступ смеха:

— Ой, не могу, прости. Видел бы ты свои глаза, вот вытаращились. Небось так не таращились, когда танк по тебе шарахнул!

Николай представил это и тоже заржал. Так они дошли до его апартаментов. Миахаил остановился и показал на дверь рукой:

— Ну вот твоя спальня. Там тебя уже ждут. Не напугайте своими криками евнухов‑то наших.

Он, похохатывая, удалился на выход. Николай толкнул дверь и оказался в бывшем номере–люкс. Дверь перегораживала тонкая кисея, полностью закрывавшая дверной проём и спадавшая мягкими складками к полу. В помещении было немного душно и явно жарче чем на улице, но когда он открыл дверь, из открытого окна потянуло вечерней прохладой — недавно прошёл вечерний дождичек и температура тропического вечера немного понизилась.

Николай осмотрел номер. Посреди него, между двумя открытыми окнами, под большим зеркалом, стояла огромная кровать. Под атласным покрывалом на ней лежали розовые пышные подушки (Колян поморщился — вот ведь подушки выбрали, небось, девки постарались засранки!). В полутьме горели небольшие масляные светильники, распространявшие сладкий запах каких‑то трав, добавленных, видимо, в масло. Света они давали не очень много, но всё‑таки позволяли рассеять ночной сумрак. Он кинул взгляд налево–направо… никого. Сделал шаг к кровати и вдруг на него свалилось сзади какое‑то тело, крепко сжав его за горло и обхватив ногами. На автомате он сделал движение вперёд, поднырнул и резко сбросил нападавшего на кровать. Из ножен на предплечье сам собой выскочил нож, он сделал замах: