Евгений Щепетнов - Колян. Дилогия (СИ)

Колян свято чтил закон «ты сдохни сегодня, ну а я завтра». Негуманно? Плевать. Государство никогда не действовало гуманно и по–людски. Каких только пакостей не творилось на благо своих граждан. Не зря во многих языках мира «чужой» и «враг»" обозначаются одним словом.

Южная часть арсенала возле въезда на базу полыхала автоматными очередями, гремели взрывы гранат. Колян собрался с силами и бросился туда на помощь погибающим группам захвата. Он понял, что там находилась крупная группа противника. Казаки двумя потоками вдоль колючки продвинулись к месту боя, прикрываясь за зданиями складов арсенала.

Светало. Солнце высунуло из‑за горизонта кусочек своей огромной красной головы, как кровавый медный таз на голубеющем небе. Утренний ливень превратил дорожки арсенала, заросшие травой, в хлюпающие скользкие лужи, к которые громко бухали ноги бегущих людей. От них валил пар. Люди были мокрые, как мыши, разгорячённые боем и грязные, как свиньи в хлеву. Бойцы Коляна сходу вклинились в ряды противника, зайдя с фланга, и завязалась рукопашная схватка — длительного позиционного боя нельзя было допускать, патронов у групп захвата было мало, в отличие от защитников.

Пулемётчики, выставленные казаками вместо убитых защитников арсенала, были уже мертвы. Видимо, их уничтожили первые же ответные очереди — спрятаться им было некуда. Две вышки начисто снесены выстрелами гранатомёта — арсенальцы постарались. Колян скрипнул зубами — лучшие его люди гибнут. Он крикнул:

— Шашки наголо!

Шашки у казаков были укреплены не на боку, как полагалось при стандартной конной воинской науке, а сзади — между лопаток, на сбруе, похожей на рюкзак, так, что рукоятка шашки торчала около затылка. Это было удобно для того, чтобы бесшумно лазить между кустов и деревьев. Бойцы выхватили шашки и налетели на поднявшихся арсенальцев — сопротивление группам захвата в южной части арсенала уже было почти подавлено и они отправились добивать противника.

Атака была неожиданной для осажденных, но часть из них уже успела переключить внимание на казаков, бегущих с Николаем, и первые несколько человек были буквально срезаны очередями в упор. Рядом с Николаем казаку снесло очередью голову, его мозги брызнули атаману в лицо. Безголовое тело пробежало несколько шагов и упало, дёргаясь в конвульсиях. Наконец, казаки врубились в ряды арсенальцев. Тут уже перевес был на стороне казаков — несмотря на то, что их было меньше, примерно один к двум, они были лучше вооружены для рукопашной борьбы. У тех были только ножи и сапёрные лопатки, не идущие ни в какое сравнение с шашками, молниеносно разрубающими человека почти пополам, притом что казаки всё свободное время посвящали воинскому искусству под руководством опытных инструкторов. Стрелять же при рукопашной арсенальцы не могли, боясь попасть в своих.

Через двадцать минут всё было кончено. Поле боя представляло собой грязную, покрытую кровавыми лужами площадь, которую покрывали тела, некоторые из котрых ещё шевелились и стонали в мучениях. Николай, угрюмый и опустошенный, смотрел на всё это, думая: «Ну вот — я опять выжил. Зачем? К чему это всё? Столько ребят полегло. Стоило ли оно того? Кровь… опять кровь. Когда я от этого избавлюсь? Когда сдохну, наверное. Но не берёт меня Смерть, любит, видать меня. Много я ей поставляю клиентов».

— Командиры, ко мне! — к нему подошёл Диман, придерживая правой рукой левую, перебитую ударом сапёрной лопатки. — Пересчитайте, сколько людей осталось. Раненых в помещение, перевязать. Отправить гонца в Рось за подкреплением. Лошадей сюда перегнать.

Через час подсчёты были закончены. Результаты были удручающими — из ста казаков, участвовавших в штурме арсенала, остались в живых сорок, из них десять человек были в тяжёлом состоянии и вряд ли доживут до вечера. Боеспособных осталось практически 20–25 человек. Нужна была срочная подмога из Роси.

Николай подумал, что ещё пару таких боёв и воевать будет некому. Он собрал казаков и обратился к ним:

— Ребята, мы одержали победу. Но победа досталась нам тяжело. Мы будем помнить каждого, кто погиб за наш народ. И война без потерь не бывает — на то она и война. Помните, всё что мы сделали, мы сделали для нашего народа. Без этого Рось была бы обречена. Перепишите имена погибших, мы им сделаем памятник, чтобы наши дети и внуки помнили тех, кто погиб за их будущее. А теперь займёмся обороной, чтобы удержать арсенал до прихода подмоги, иначе все жертвы будут напрасны. Вражеских раненых добить. Нам некогда заниматься их лечением, а оставлять за спиной живых врагов — это непозволительная роскошь. Оружие собрать под навес, пополнить патроны и занять оборону по периметру. Проход, сделанный в минном поле снова заминировать — минёр жив?

— Жив. Ухо ему осколком срезало, но в общем цел, — сказал кто‑то из толпы.

— Минёр установит мины заново, — кивнув, продолжил Колян. — Сосредоточимся на въезде на базу. Занять уцелевшие вышки, проверить пулемёты — дайте несколько очередей по случайным мишеням за территорией базы, пристреляйте цели. Только аккуратно, без фанатизма, а то сейчас начнёте палить по воронам, знаю я вас… — он усмехнулся уголками губ. — Дмитрий, назначь командиров вместо погибших, распредели по командам, выбери дежурных, остальным отдыхать. Пару часов на отдых, потом собираем трупы — врагов вон туда, к колючке, наших отдельно под навес. Хоронить будем после, как разберёмся с обороной базы и содержимым.

Закон № 279

Все сироты, оставшиеся без родителей и попечителей после Потопа, должны воспитываться в специальном кадетском военном подразделении. Лучшие из них удостоятся чести служить в личной охране Атамана.

Солнце раздвинуло, наконец, утренние тучи, и на землю хлынул поток горячих, обжигающих лучей. Николай поднял голову, посмотрел в небо и подумал: «Трупы надо срочно хоронить, если не хотим заразы». Несколько часов казаки занимались тем, что стаскивали трупы в указанные им места. Жара и влажность уже делали своё дело — убитые начали смердеть. Пришлось копать ямы за территорией базы, благо, в одном из зданий нашлись лопаты. Всё равно это заняло много времени — трупов было много. Готовить каждому из погибших казаков отдельную могилу не было ни сил, ни времени, и потому пришлось положить их в братскую могилу, обернув тела в найденную на складе ткань. Имена их переписали — потом тут будет установлен крест и памятник, решил Колян.

До ревизии складов так дело и не дошло. Наконец, вымотанный Николай всё‑таки решил проверить, не за грош ли клали свои жизни. Он позвал Димана — у того была привязана раненая рука к деревянной дощечке–шине, взял наугад ещё двух бойцов, и они отправились по складам, прихватив с собой гвоздодёр и топоры из хозяйственного здания.