Сергей Извольский - Дикий мир. Гиены

Свернув по главной дороге, мы проехали несколько пологих перекрестков и выехали на местную главную площадь, по периметру которой стояло в ряд несколько магазинов и кафе стекляшка. В центре площади в небо утыкались несколько высоких голубых елок, поодаль виднелся стенд, какие бывают на заводах, с фотографиями ударников производства.

Администрация располагалась в длинном двухэтажном здании из красного и желтого кирпича. Красным же кирпичом на фасаде было выложено «1982». У длинных предлинных ступеней крыльца сейчас стояло несколько машин, вперемежку как лохматых ведер, так и дорогих иномарок. А неподалеку милицейский уазик присутствие обозначал.

— Интересно, если тут власть братва взяла, как они уживаются вместе? — спросил Геша с заднего сиденья, — люди ходят по улице вроде, и не озираются, как в оккупации сорок второго.

— Братва братвой, но они же не человечьим мясом питаются, — ответил Джексон, пожав плечами, — в Германии вон фашисты сколько лет у власти были. Смотрите, похоже, этот, — сменив тон, кивнул он в сторону крупного мужика в распахнутой дубленке, который сделал несколько шагов в нашу сторону, спускаясь с крыльца и присматриваясь к машинам.

Патрол, накатом обогнав нас, подъехал к нему первым, мы следом. Я заметил, что Белоснежка выскочила из двери еще до того, как внедорожник полностью остановился. С визгом выпрыгнувшая из машины девушка повисла на шее у здоровяка, сначала уткнувшись ему в грудь, а потом что-то быстро рассказывая. Я припарковался рядом с патролом, но выходить не торопился. Нажал кнопку, опуская стеклоподъемник и глядя на подошедшего Стаса

— Все выходим? — поинтересовался я, и с ответом тот немного задумался.

— Давай ты и… Жек, тоже пойдем, наверняка базарить позовет, — наконец выдал Стас, бросив взгляд вглубь салона машины, — остальные здесь. Дим-Дим мент если что, разрулит, а мы втроем сходим, умные разговоры поразговариваем.

Я кивнул согласно и обернулся назад проверить, все ли слышали, кому надо. Ни Геша, ни тем более Рома спорить не стал и мы с Джексоном вышли на улицу, хлопнув дверьми, и вместе со Стасом подошли к здоровяку. Подруга Белоснежки, лазурная девушка Надя, тоже выбралась из машины и стояла сейчас в сторонке, потупившись.

— Здорово, парни! — зычным голосом гаркнул здоровяк, протягивая руку, — Денис!

Мы поочередно поздоровались, представившись, а я его украдкой рассматривал. Круглое лицо, недлинные светлые волосы со следами аккуратной стрижки, крупный нос. Да и сам он весь крупный — видно Белоснежка в маму пошла.

Лицо у Васильева было весельчака, балагура даже, голос соответствующий и манеры общения — сразу видно, что за словом в карман не полезет. Приятное впечатление, если бы не одно но — глаза. Пронзительно голубые, чуть навыкате. Ощущение, будто в ледышки смотришь.

— Давайте зайдем, что на улице мариноваться, — обратился к нам Васильев и, не услышав возражений, повел нас в здание. Пройдя сквозь высокие стеклянные двери стиля советского техноарта, мы пошагали по длинному коридору, освещаемому полосками света из окон, в которых ясно была видна гуляющая пыль. Заглянув в один из кабинетов, Васильев завел туда дочку с подругой, сказав им несколько слов тихо и уже выходя, задержался у приоткрытой двери.

— Олечка, киса моя, организуй четыре кофе в переговорную! Мне с лимоном, как обычно! — зычно крикнул здоровяк вглубь кабинета и пошагал дальше по коридору, поманив нас за собой. Пройдя еще немного вслед за ним, мы зашли в небольшое помещение, в котором стоял лишь длинный стол и несколько стульев.

— Парни, присаживайтесь, — выставил Васильев руку ладонью вперед и опустил ее вниз, показывая в сторону стола, — пять минут, сейчас пара моментов организационных и к вам подойду. На комнату не смотрите, это подсобка бывшая, но здесь тепло. Мы тут все совещаемся, когда народа немного, — обернулся он уже от двери, выходя.

Судя по количеству окурков в нескольких обрезанных пивных банках, совещались тут действительно много. Не сговариваясь, мы втроем подошли к окну с мутными стеклами, посмотрели. Нормально — машины наши видны, парни внутри сидят, не отсвечивают. И правильно.

— Посмотрю, — сказал я, устраиваясь на подоконнике. От окна почти не веяло холодом, зато батарея накалена. К ней я и приткнулся ногами, еще и руки в перчатках положил.

Чуть скрипнули плохо смазанные петли и в комнату вошли сразу две девушки. Одна из них дверь придержала для спутницы, которая с подносом зашла. И та подошла сразу к столу, поставила поднос и быстро составила с него кружки с дымящимся кофе, вазу с конфетами и сахарницу. Красивая девушка, темненькая. Лет двадцать на вид, как и Белоснежке. И похожи они даже, кстати.

— Может вам бутербродов еще? — спросила темненькая девушка, хлопнув глазами и посмотрев на нас.

Джексон покачал головой отрицательно, а мне перекусить хотелось, и в поисках поддержки я посмотрел на Стаса. А того, судя по виду, бутерброды сейчас совершенно не интересовали — он с загадочной полуулыбкой смотрел на вторую девушку. Я перевел на нее взгляд и понял, что ошибся. Не девушку, женщину. Притом женщину, очень надо сказать завораживающе выглядящую. Среднего роста, загорелая, с ухоженными светлыми волосами ниже плеч. Но завораживала даже не ее красивое лицо и фигура, а манера держаться, мимика, мимолетные движения. Мне сразу представилось, что не в вонючей дворницкой, из которой вытащили весь хлам, ей стоит сейчас находиться, а в бальном зале слушать вальсы Шуберта и хрустеть французской булкой. И кстати, только тут я приметил, что и она смотрит на Стаса удивленно.

— Стас! А я тебя и не узнала сразу! — неожиданно воскликнула молоденькая девушка.

— И почему то я совсем не удивлена, — бархатным голосом произнесла ее спутница, и после паузы чуть кивнув Стасу, вышла.

— Стас, а Дима с тобой? — мельком посмотрев ей вслед, спросила темненькая девушка.

— Здравствуй, Ира, — медленно сказал Стас, чуть улыбнувшись и кивнул в сторону окна, — Дим на улице, в машине сидит.

— Да, привет, — девушка смущенно улыбнулась и упорхнула, оставив за собой лишь неуловимый аромат так и не съеденных мной бутербродов. Будто в живую представил лежалую булку с едва слышным запахом плесени, докторскую колбаску недельного возраста… а если повезет, еще маслица и сыра черствого не пожалела бы красотка… эх, мечты.

И все же кушать хочу — это радует. Говорят, что у выздоравливающих аппетит появляется. Значит, выздоравливаю, не успев заболеть. Я оторвался от батареи и вернулся к окну уже с горячим кофе. Кроме пластиковых стаканчиков на столе стояла еще маленькая кружка, в которой почти треть лимона плавало. Странные вкусы у этого Васильева — кофе с лимоном пить.