Роман Караваев - Инверсия

Господи, как он ей надоел! Ладно бы просто болтался со своим назойливым вниманием где-нибудь па грани восприятия. Так ведь нет! Постоянно торчит поблизости. Мешает. Заставляет отвлекаться от общения с детьми. С маленькими прелестными созданиями, жаждущими теплоты, заботы, чуткости. И что очень располагает — знаний. Они впитывают их, как раскалённый песок воду. Мгновенно. И требуют ещё. И она с превеликим удовольствием отдаёт им всё, что умеет и помнит. А кое-чему и сама готова у них поучиться. Например, совершенно непредвзятому отношению к окружающему миру…

А тут этот! С холодным выцеливающим взглядом профессионального убийцы. Впрочем, он такой и есть. Маша обнаружила его неделю назад, когда он снял квартиру в доме напротив. На пятом этаже. Чтобы, значит, бить наверняка. То, что вокруг неё постоянно дети, ему до фонаря. У него, видите ли, задание! Не внял Варенцов предостережению ребят — чувство уязвлённой профессиональной гордости оказалось сильнее, — подослал одного из своих ниндзя. Чтобы, как водится, удалить самое слабое звено. И уж если не урон нанести, то хотя бы боль причинить. А кто по их представлениям самый слабый? Конечно, женщина. Молодая, хрупкая и неискушённая в хитростях тайных операций. Мужики-то им не по зубам оказались. Крутым профи захвата и уничтожения. Ну, откуда им, болезным, знать, что она — Замыкающая Круг и по части самозащиты может любому из окружающих её крепких орешков дать сто очков вперёд. Естественно, ребятам она ничего не сказала. А то станется с них! Устроят тут грандиозное шоу вроде рождественских показательных выступлений с маскарадом и уничтожением техники. Решила поиграть в эти игры сама.

Сначала Маша устроила своему соглядатаю лёгкое недомогание. Случилось это на второй день его пребывания на боевом посту. Она как раз вышла с детьми в школьный парк, чтобы слегка порезвиться, устроить небольшую разминку после довольно выматывающего сеанса инициации первичных способностей. Тут-то он её и поймал в прицел. Будто холодным ветром подуло. Маша увидела прищуренный левый глаз, стальной проблеск правого за перекрестьем оптического прицела, закаменевшее лицо и палец, мягко ложащийся на спусковой крючок. «Ну, я тебя, поганец!..» — мелькнула шальная мысль. В следующую долю секунды ослепительный солнечным зайчик взорвал сумрак сверхнадёжной оптики, и снайпер глухо вскрикнул, рефлекторно выпустив винтовку и прижав ладони к судорожно зажмуренным векам. Оружие рухнуло на пол, а сам стрелок грянулся на колени, мотая головой и хрипло испуская страшные проклятия. Почти шёпотом. Выучка как-никак, привычка действовать скрытно и бесшумно. По щёкам его катились слёзы, а лицо полностью утратило каменную неподвижность и искажалось жуткими гримасами. Это была абсолютная потеря контроля. На Машу выплеснулся поток отборнейшего мата и лавина хаотично скачущих мыслей. Если опустить четырёхэтажные конструкции, остальное выглядело примерно так: «Что!? Почему!? — внутренне вопил скорчившийся у стены человек. — Невозможно!!! Цейсс! Просветлённый! С защитной поляризацией! Таких! Эффектов! Не даёт!!! Что же теперь? Ожог сетчатки? Слепота!? Всё равно что умереть! Сучка драная! Но ведь не было прикрытия!!!»

Дальнейшее Маша уже фильтровала. Выяснились некоторые подробности. За школой десять суток велось наблюдение. Профи плаща и кинжала пытались составить схемы передвижений преподавательского состава. Узнали только одно — никто из учителей, в том числе и она, как основной объект внимания, в школу не приходили и, соответственно, её не покидали. Как они появлялись там, для наблюдателей оставалось тайной за семью печатями. Пять дней в неделю к изящному двухэтажному зданию в глубине ухоженного парка, обнесённого полутораметровой каменной стеной, подкатывал автобус, из него гурьбой высыпали дети и гуськом втягивались в открытые стеклянные двери, а в конце учебного такое же количество весело щебечущих учеников выкатывалось наружу. Периодически занятия проводились на лоне природы, и тогда соглядатаи могли лицезреть преподавателей, знакомых им по ориентировкам. Но вот как они попадали туда!? Не по подземному же ходу! Бред какой-то… Или просто жили в школе? Тоже версия достаточно шаткая. При любом раскладе возможность устроить несчастный случай или, на худой конец, подрыв отпадала. Поэтому, в результате, сошлись на старом варианте со снайпером. Осторожничали чрезвычайно, памятуя о позорном провале под Еланью. Киллера инструктировали несколько раз, особо напирая на то, что гасить ему придётся бабу, а не мужика, причём лишь в том случае, если никого из чёрного списка поблизости не будет, хотя у подконтрольных и существует непонятное правило — никого не убивать. Смешно, но они до сих пор полагали, что сверхчеловеческие способности — прерогатива мужчин.

И теперь опростоволосившийся стрелок лихорадочно пытался сообразить, где же он прокололся. В том, что прикрытия у Маши не было, он нисколько не сомневался. Любое внимание к своей персоне он обычно чувствовал спинным мозгом. Прикрытие отсутствовало вчистую! Впрочем, самое худшее заключалось в том, что он всё же подвергся нападению и ослеп. Кому нужен незрячий боец? Его попросту сотрут свои же. Как отработанный материал. Уж он-то знал волчьи законы спецслужб. Нет человека — нет проблем. Пусть даже и теоретических. Никакая информация не должна выходить наружу. «Ничего, братец, — усмехнулась Маша, — помаешься до завтра, и отпустит. Экий ты нервный, однако».

Всю вторую половину дня и ночь напролёт киллер сидел, забившись в угол, нервно вздрагивая при каждом шорохе и слепо тараща в пространство пустые глаза. Тяжкие думы о своей конченой судьбе одолевали его. Поутру, едва забрезжил рассвет, он неожиданно понял, что всё самое худшее уже позади. Он снова видел. Дрожащей рукой отерев холодный пот со лба и на четвереньках выбравшись из угла, он принял нормальное вертикальное положение и на ослабевших ногах двинулся в ванную комнату. Там, дождавшись, пока ванна наполнится горячей водой, скинул одежду и по подбородок погрузился в спасительную влагу. Душевное равновесие стало понемногу возвращаться. Окончательно успокоившись, он принялся анализировать ситуацию. Всё предыдущее время Маша не обращала на него ровно никакого внимания, полностью выпустив из поля восприятия, а теперь, уловив выстраивающуюся траекторию действия, невольно прислушалась.

Стрелок думал. Он принял к сведению то, что с ним случилось, но от намерения не отказался. Он был упрям от природы. Поработать над внешностью, размышлял он, сменить точку, удвоить, нет, утроить осторожность. Не высовываться совсем, кто его знает, что у них за приборы наблюдения. Многократно проверяться. Тёлку гасить не на открытом пространстве, когда наверняка все системы слежения сканируют окружающую территорию, а прямо в классе, во время урока. И стрелять не из открытого окна, а через стекло, прикинув все коэффициенты. Ещё лучше из-за портьеры, чтобы ни одна сволочь не смола разглядеть.