Максим Суховей - Мишень

Где-то через полчаса Олег, остановив танк, заглушил двигатель. Чувствовал он себя вполне паскудно: после опьянения азартом боя наступило похмелье — дымное, муторное… Ему и раньше приходилось убивать, — но радости от этого он не испытывал никогда, так что сегодняшнее его просто напугало. Открыв люк, он впустил в машину струю свежего морозного воздуха, повернулся к остальным — тоже как-то прижухшим, присмиревшим:

— Приехали… — И неловко, стараясь поменьше двигать разболевшейся рукой, полез наружу. Стас, кажется, еще не остывший от боевой горячки, соскочил на снег, потянулся, разминая затекшие мышцы:

— Ох, отец-командир, скажи кто — не поверил бы… Мы ж сделали их! Сделали! — он радостно тряхнул Олега за плечи. Олег только угрюмо кивнул в ответ. Айра, сидящая на броне, смотрела словно внутрь себя — трое членов экипажа сегодня оказались на ее счету, но какие-то шуточки насчет зарубок на прикладе при взгляде на нее застревали в горле. Ханна, присев рядом с ней, что-то тихое и успокаивающее говорила — Олег не слышал, не разбирал, что именно. Джейн, как-то незаметно возникшая справа, по-хозяйски взяла его за руку, и на этот раз он не стал возражать. Джордж тащил из люка, словно мешок, стонущего и хрипящего капитана. В ответ на вопросительный взгляд Олега он пояснил:

— Ничего, командир, оклемается… Просто мне сидеть на нем пришлось.

Окинув взглядом «стража» — центнер с гаком живого веса! — Олег невольно хмыкнул: действительно, капитану не позавидуешь… Впрочем, ничего фатального: сброшенный на снег, он заворочался, потом зашелся в кашле и наконец, вытерев лицо снегом, сел прямо. Взгляд его, сфокусировавшись, обрел ледяную твердость. Да, ребята, вот это настоящий территориал. Разведчик, штандартенфюрер Штирлиц… Такого на кусочки режь — только посмеется над тобой и ничегошеньки не скажет…

Олег кивнул ему:

— Отойдем, капитан. — И зашагал, не оглядываясь, к лесной опушке. У разлапистой сосны, выпятившейся на поляну, он обернулся. Капитан, остановившись шагах в трех, разглядывал его холодно, но без особой враждебности.

— Вот что, капитан, — негромко заговорил Олег, — выпытывать и вытрясать из тебя информацию у меня времени нет. Да мне она, строго говоря, и не интересна… Поэтому сейчас поступим так: я тебя отпускаю, а ты уводишь своих ореликов туда, откуда пришли. Это во-первых.

— Во-вторых? — напомнил капитан после паузы.

— Ну а во-вторых, ты доведешь все, что сегодня случилось, до сведения своего начальства — подробно и без купюр. И передашь от меня лично следующее: никаких силовых акций или иных попыток воздействия я не потерплю. На что я способен, ты видел. Так что еще одна подобная попытка — и вы имеете масштабную партизанскую войну со мной во главе. В том, что у меня сейчас вашими стараниями достаточно влияния, чтобы ее возглавить, ты не сомневаешься?

— Знаешь, с тебя, пожалуй, станется, — задумчиво пробормотал капитан, разглядывая Олега. — Хорошо. Вот это я передам с удовольствием. Будет в-третьих?

— Нет. Разве что — ты ничего мне сказать не хочешь?

— Не знаю даже… Слушай, ты ведь мог сегодня уйти, никого не убивая?

— Не мог, — покачал головой Олег. — Я нашего брата знаю: если уж сели кому на хвост — хрен стряхнешь… Так что пришлось себя в действии продемонстрировать. Кстати, если уж твоя контора в деле, почему действительно Эванса не прислали? Уж с ним-то я бы худо-бедно договорился без пальбы и прочих трюков.

Капитан только вздохнул тяжело и на секунду отвел глаза. Все понятно, не вписался майор Эванс в стандарты новой власти…

Капитан вскинул голову, глядя Олегу в глаза:

— А ты знаешь, то, что сегодня все так вышло… оно, пожалуй, где-то к лучшему. Я изначально против этой операции был — тут ведь даже при успехе больше вреда, чем пользы. И не я один, сам понимаешь… Только когда в Управлении умных людей слушали?

Олег чуть усмехнулся, припомнив брата Амоса:

— Знаешь, капитан, по-моему, у нас у всех одинаковые проблемы. Ныне, присно и во веки веков, аминь. Ладно, свободен.

Капитан, поколебавшись, двинулся назад по танковой колее, остановился, обернулся через плечо:

— Да, насчет твоего выбора…

— Я уже выбрал, капитан. Все, шагай. — И Олег, повернувшись к нему спиной, зашагал к нелепо скособоченной на пригорке буро-зеленой громаде танка.

— Отпустил, стало быть, — констатировал Стас, когда Олег приблизился. — И на чем сторговались?

— Он своих, кто жив остался, обещал увести.

— Да уж, — хмыкнул «волкодав», — в этих лесах еще только роты попаданцев с автоматами не хватало. Слушай, босс, давай-ка я в танке пошарю — там вроде НЗ должен быть…

Олег даже не задумывался — сам он идет или это Тропа несет его, просто шел, шел, как заведенный, не обращая внимания на усталость, не чувствуя веса прихваченного в танке рюкзака. Танк они напоследок подорвали — Стас, умница, что-то такое там нахимичил… Погони за плечами не чувствовалось, но темп Олег не сбавлял. Конечно, он чувствовал, что на Тропе так нельзя, что на ней надо осторожнее, что сейчас он действует не то что на грани фола, а нарушает все мыслимые правила… Но он пер напролом, стирая, выжигая Тропой оставленную в его мозгу, на его Волне метину — ту самую, по которой его находят. Тропа — он знал, чувствовал это, — конечно, оставит взамен свою метку, пометит его, заклеймит, но сейчас это почему-то не казалось важным. Так что сейчас он шел вперед, через «не могу», через себя — и группа, заразившись его настроем, молча и настойчиво двигалась следом.

И только внутренний голос, как ни в чем не бывало, мурлыкал себе тихонечко:

Они сидели в кафе… Да, да, ребята, в самом натуральном придорожном кафе для дальнобойщиков, попивая самый натуральный дерьмовый придорожный кофе, восхитительно горячий. За окном, в предрассветной темноте, нудно шуршал дождь. Каким образом они оказались именно здесь, Олег бы не взялся ответить. Трое суток совершенно безумного марш-броска по Тропе сквозь расстояния и климатические пояса — вспоминать об этом не хотелось. Да и не запомнилось толком ни фига.

Кофеюшник ностальгических чувств не пробуждал: обычная придорожная забегаловка, тесноватая и грязноватая, все из поцарапанного пластика б/у. И часы на стенке полпятого показывают. Вот часы действительно как из «17 мгновений», когда Штирлиц с женой встречается… Так и ждешь подсознательно, что сейчас вот в стеклянную дверь войдет Кэт, сядет за соседний столик, и будете вы молча смотреть друг на друга. Чур, чур меня!..

Олег потер свежевыбритую щеку: обнаружив в одном из рюкзаков бритву, он с маниакальной тщательностью дважды в день скоблил физиономию, мысленно поздравляя себя с новым пунктиком. Ребята, вымотанные до предела, мешками сгорбились в пластмассовых креслах — за исключением неугомонного Стаса. Тот уже о чем-то шушукался с полной девушкой за стойкой, время от времени бросая значительные взгляды в сторону группы. Врал, конечно, напропалую: глаза у девушки округлялись все сильней, она поглядывала на парней и девчонок в незнакомой униформе с боязливым восхищением и интересом — и наконец исчезла за дверцей позади стойки.