Максим Суховей - Мишень

Олег неторопливо опустился на стул напротив светловолосого, рядом плюхнулся Стас — улыбаясь, как майская роза и тараща невинные голубые глазенки. Судя по виду, «волкодав» был готов к любым каверзам. А Олег внимательно разглядывал своего визави. На вид, конечно, ничего особенного: худенький, с быстрой улыбкой, черты лица правильные, но мелковатые… Только Олег чуял, что в случае сшибки один на один с этим деятелем шансов у него маловато. Вот так-так, значит, вояки где-то втайне свою «И-гвардию» готовят?.. Правдоподобно, зараза, только как им такое удалось? Территориалы прошляпили? Или… не прошляпили?.. Тайна сия велика есть — и на данный момент совершенно неактуальна.

Дженкинс хранил вид сугубо официальный и непроницаемый. Олега так и подмывало прозондировать его на Волне — просто хотя бы проверить, экземпляр наш господин генерал, или как? Но делать этого не стоило — во всяком случае, пока рядом с ним обретается непонятный типчик, владеющий Волной на неизвестном уровне. Незачем до поры до времени светить свои возможности…

Тот, без знаков различия, снова одарил Олега улыбочкой:

— Налюбовался?

— Угу… А вообще, с кем имею?

— А что тебе в имени? — как-то легкомысленно откликнулся светловолосый. — «Как розу ты ни назови»…

— Да нет, — ухмыльнулся в ответ Олег. — Меня интересует, кто вы, розочки, — переговорщики или арестная команда? Ну и еще всякая фигня насчет ваших полномочий, того, сего…

— Слушай, «снайпер», у нас с тобой на самом-то деле мало времени, так что не будем его тратить на… всякую фигню.

— Э-э, нет, так дело не пойдет. Откуда мне знать — может, вы просто какие-то левые ребята с улицы? Или очередной самопровозглашенный «комитет спасения»? Имеет ли мне вообще смысл с вами разговаривать?

— Ты уж извини, «снайпер», верительными грамотами не запаслись как-то…

— В следующий раз за «снайпера» буду в торец бить.

— Понятно, — скривился светловолосый. — Отряхнул, стало быть, со своих ног прах Управления… Ладно, для упрощения процедуры: я — Жан Леваллуа, временный координатор И-отдела и армейской службы стратегической разведки. На обычные деньги — полковник, но, думаю, мы с тобой как-нибудь без званий обойдемся. А генерал — шеф направления «Юг» в Чрезвычайном комитете, курирует все наработки, касающиеся Крепости. Так что насчет полномочий у нас все в порядке.

— Ну, в таком случае любые «переговоры» у нас с вами насквозь противозаконные, — подал голос Стас, отыгрывая «консильери». — Нам, если помните, несанкционированные контакты со Штабом запрещены категорически.

Леваллуа глянул на него, чуть дернул уголком рта — «волкодава» он, кажется, опасался всерьез:

— Поскольку сейчас И-отдел курирую именно я, санкцию вам запрашивать надо не у кого-то, а у меня. Считайте, что она у вас есть. Или вам непременно в трех экземплярах, с печатью?

Олег мысленно поблагодарил Стаса — как раз выигранных секунд ему хватило, чтобы определиться с дальнейшей линией поведения. Старый добрый ход «вербуют — вербуйся» тут не годился напрочь: подобному противнику нельзя уступать даже в мелочах. Сожрут-с… Следовательно, уходим в полный отказ, усмехнулся Олег про себя. Отрицаем и отвергаем все, вплоть до таблицы умножения…

— А я, парни, как та девушка, бедная, но честная — не веду переговоров с террористами. Я вас насчет силовых акций предупреждал? Предупреждал. Так какого члена тут делают эти твои мальчики с автоматиками, а, полковник?

Леваллуа уставился на Олега в упор — глаза у него оказались очень светлые, почти прозрачные, а взгляд — потяжелее свинца:

— Слушай, Панин, пойми ты наконец одну простую вещь: ну некогда нам с тобой пикироваться и тем более выяснять, чье кун-фу круче! Либо мы сейчас с тобой по-быстрому договариваемся — и ты свободен, как ветер, либо — все осложняется до предела.

— Осложняется — это когда ваши союзнички из пустыни тоже на эти переговоры заявятся? — вкрадчиво поинтересовался Олег. — Да, милые у вас отношения. Полное взаимное доверие, ага.

Теперь взгляд у господина полковника сделался уж вовсе нехорош, и тянуло от него какими-то крайне скверными эмоциями: в одной куче и раздражение, и холодный расчет, и неприязнь, и страх… И еще — любопытство, но какое-то ленивое, вялое, как у кота, играющего с мышом. Или у обожравшегося патриция, опускающего большой палец… Так или иначе, Олегу господин координатор стратегической разведки, или как его там, нравился все меньше и меньше — по сравнению с этим холодным убийцей, пожалуй, даже белесый подельничек Стаса покажется ангелом! Он сжал и разжал под столом левую руку, покрутил кистью… Рука болела. Если придется драться, худо дело…

— Собственно, вас это не касается, — разомкнул уста Дженкинс. — На вашем месте я бы держался скромнее, учитывая, что кое-кого из ваших людей ждет не дождется чрезвычайный трибунал. А точнее — если вы еще не поняли — я могу прямо сейчас предъявить капралу Джейн Лебовски обвинения в мятеже и дезертирстве, — на последней фразе генерал не то чтобы запнулся, но как-то смешался, даже бросил быстрый взгляд в сторону Джейн, словно извиняясь за что-то. По крайней мере, Олегу стало ясно, что уж кому-кому, а Джейн он никаких таких обвинений ни за какие пряники предъявлять не станет.

Не экземпляр он никакой, решил для себя Олег. Просто по жизни дурак… Хотя, если он там, в Крепости, обставил Патрика, заставил поверить в то, что стал экземпляром… Непрост, получается, господин генерал, ох как непрост!

— Слушай, заткни офицера, — он нарочито фальшиво улыбнулся Леваллуа. — Иначе я сам его заткну.

Дженкинс никак не отреагировал — только желвак на скуле ходуном заходил. А Леваллуа — этот, кажется, игру Олега просек сразу. Разведка, профи, чего уж там… Он чуть пристукнул ладонью по столу — дежурная легкомысленная улыбочка дико контрастировала с ледяными глазами:

— Вот что, Панин, ты, конечно, можешь считать нас кровопийцами, сатрапами, негодяями и мерзавцами… Твое право, я тебя даже разубеждать не буду. Но мы же с тобой профессионалы, а не барышни-гимназистки. Мы по определению обязаны оперировать не моральными категориями, не эмоциями, а практическими соображениями. Так что вместо того, чтоб комедию ломать, послушай меня спокойно пару минут. Договоримся — значит, договоримся, нет — значит, нет, но тогда уж не обессудь. Ну что, годится?

— Ладно, валяй. Можешь заодно рассказать, что на самом деле вы белые и пушистые.

— Белых и пушистых на нашей работе не держат. Знаешь, тут дело даже не в том, что сейчас мы — с военной диктатурой и всеми сопутствующими радостями — просто меньшее зло. В данный момент это для нас с тобой вопрос не принципиальный. Можем обсудить это позже, за рюмочкой, но сейчас у меня к тебе дело только одно: я тебя снимаю с крючка, ты больше не лезешь в эту историю с Выбором. Если да — ступай себе на все четыре стороны и хоть резистанс свой организовывай, хоть уходи «в пампасы», дело хозяйское. Я тебе слово даю, что мешать не стану. Сам видишь, я на эту встречу пришел, считай, без серьезной охраны — твоей команде мои солдатики на один зуб.