Максим Суховей - Мишень

Забалтывает, с ледяной ясностью понял Олег. Значит, надо чего-то ждать, прямо сейчас, сию минуту — какой-то офигенной гадости. И ведь не верил я ни на секунду, что этот стратегический полковник приперся сюда без тузов в рукавах, что не подстраховался, не обложил нас предварительно со всех сторон… А он уже готов, он уже, по сути, в прыжке на добычу, и поздно продумывать контрмеры, остается только встретить его в полете, отреагировать — и тут уж кто быстрее, кто удачливей. Что ж, радует только одно — ему тоже поздно уже отыгрывать назад, сейчас он пойдет ва-банк…

Возбуждения не было — Олег ощущал только холодную собранность, привычную боевую злость, и мир вокруг стал вдруг до предела контрастным, четким до мельчайших деталей. Буквально спиной он чувствовал свою команду: Джейн безмятежна, как ночь над пустыней — и как ночь над пустыней, готова разразиться самумом. Айра — явно сдерживает себя из последних сил, она поняла, кто пожаловал, и в любой момент способна превратиться в смертоносный боевой механизм. Джордж напустил на себя этакую флегму — значит, полностью сосредоточен — не на Леваллуа, на тех, кто расположился по периметру. Молодец, парень, за этот фрагмент картинки можно быть спокойным… Ханна тоже спокойна, но Олег чуял в ней нечто новое: новый стержень и новую злость, оформляющуюся именно сейчас.

Время растянулось, но не так, как в быстром режиме — оно стало каким-то тошнотворно-вязким, тягучим, как густой сироп, и Олегу до зуда в позвоночнике хотелось, чтобы все хоть как-то разрешилось, ожило. Леваллуа продолжал говорить, но Олег его не слышал — он готовился встретить удар. И не угадал.

Последовал не удар — короткий импульс Волны, наподобие кодового сигнала, и адресован он был вовсе не изготовившейся по периметру отеля «группе захвата». Олег почувствовал, как этот сигнал электрическим ударом обрушился на Стаса, прокатился по его нервам сотней киловольт, сорвал со стула, превратив «волкодава» в нерассуждающую машину для убийства. И машина эта нацелилась на Дженкинса.

Олег на голом рефлексе соскользнул в быстрый режим, ловя звонкую медь боевого ритма, но Деваллуа оказался к этому готов. Сейчас, среди льдистых режущих граней времени, выглядел он весьма грозно: гибкий, как змея, бронированный, ощетинившийся энергетическими остриями монстр. От первой атаки Олег ушел достаточно легко, закружился в прозрачном, звенящем чистой нотой вихре Волны, выискивая брешь, перебивку в ритме противника. Попутно успел, словно толкая под руку, сместить Волну Стаса — чтобы выпущенный тем смертельный заряд прошел мимо Дженкинса…

…И опять все пошло не так, неправильно — те, снаружи, навалились всей массой, всей соединенной Волной. Это была не атака — от них, неповоротливых, уклониться было бы совсем не трудно, особенно с Джорджем на подхвате. Но достать Олега всерьез никто не пытался — объединенная Волна не причиняла вреда, но давила прессом, сковывала движения, мешала дышать, и Олег чувствовал, что вязнет в ней, как в трясине. Он знал, что перехватывать ему придется не Леваллуа — Стаса, уже изготовившегося для новой атаки. И знал, что не успеет этого сделать.

Он и не успел: удар сблокировал «страж» из команды Лии, а ее «снайпер» — тоже в быстром режиме, зараза — саданул «волкодава» отключающим, попутно краем зацепив и Олега. «Оппоненты» сработали синхронно, слаженно: четверка автоматчиков повалилась сбитыми кеглями, Стас с выступившей на губах пеной запрокинулся и рухнул навзничь, приложившись о паркет затылком — и все это за какую-то долю секунды, а шустрые ребята уже переключились на вход, готовые придержать любого, кто попытается ворваться в зал. Лезть в разборку между Леваллуа и Олегом они определенно не спешили.

Леваллуа явно не ожидал подобного изменения в диспозиции, но отреагировал с похвальной быстротой: вскочил, опрокинув кресло, вывернулся, выскочил из быстрого режима на четверть такта раньше, чем Олег смог достать его Волной — и окутался коконом глухой, непробиваемой защиты. А ведь успеет, зараза, до прихода подмоги продержаться, понял Олег. И тогда — трындец нам всем, тем более совсем неясно, кто там у него на поддержке. Уж коли у него комбинация сорвалась, живыми он точно никого не выпустит. Похоже, время нам всем вставать в круговую оборону — а там уж сколько продержимся до того, как сомнут. Он тоже рванулся из быстрого режима в реал, поспешно нащупывая контакт со своими…

— Ай-яй-яй, как нехорошо, полковник!..

На момент все замерло, как на фотографии: выгнувшийся дугой на полу Стас, оскаленный Леваллуа в боевой стойке, Дженкинс, явно не успевший ничего толком сообразить и бестолково лапающий кобуру… А потом все, не сговариваясь, повернулись на голос.

Он стоял в дверях зала — долговязый и тощий, как жердь, в форме-песчанке без знаков различия, лицо бесстрастное, худое, почти безгубый рот, круглые железные очки на длинном птичьем носу… Определенно раньше я его не видал, чуть ошалело подумал Олег. Напоминает банковского ревизора из рассказов О’Генри… И ведь сквозь защиту, наложенную ребятами Лии, прошел без мыла! И появился, конечно, в самый интересный момент… Теперь бы самому еще разобраться — а что это было только что?

И снова головоломка сложилась мгновенно — чего уж там, не бином Ньютона… Простенькая стратегическая вилка: либо он, Олег, с визгом и писком соглашается на избавление от ответственности (а для Панина-прежнего исход вполне реальный, отметил он), полковник Леваллуа быстренько ставит на операцию своего человечка и берет в результате за всякие нежные места остальных членов этого ихнего комитета… Либо — вариант номер два: застящий полковнику свет генерал Дженкинс убирается руками человека из команды Олега, о чем наш полковник с чистыми глазами рассказывает всем встречным-поперечным, причем на вранье тут его не поймаешь. В результате некий Олег Панин с ног до головы скомпрометирован, и оттереть его от Выбора — с согласия всех прочих участников Договора, сколько б их там ни осталось — становится значительно проще, не испрашивая у объекта, сиречь у того же Панина, никаких добровольных согласий. Два зайца одним выстрелом, простенько и изящно… Только прокололся господин Леваллуа на пресловутом человеческом факторе — как оно с господами стратегами чаще всего и бывает.

Похоже, и Дженкинс тоже просчитал этот вариант — быстро, ничего не скажешь! Рожа закаменела, глазки заледенели, по Олегу он только скользнул равнодушным взглядом (танки клопов не давят, понимаешь!) — и нехорошо уставился на Леваллуа. М-да, похоже, господину стратегическому полковнику придется «ходить опасно» — при условии, что он вообще выберется отсюда живым. И, в общем-то, как бы оно ни повернулось далее, наш герр оберст, мсье колонель, и как там его еще, лицо потерял всерьез. Не потому, что конкурента попытался исполнить паскудным образом — а потому что не сумел. Как и ожидалось, члены новоявленной хунты потихоньку начали жрать друг друга, как те пауки в банке. Вот только это почему-то совсем не радовало — наоборот, на душе стало окончательно погано…