Андрей Уланов - Из Америки с любовью

– Моего слова вам, конечно, будет мало? – без особой надежды поинтересовался Талбот. Наверное, он вычитал эту фразу в авантюрном романе.

– А вы на моем месте поверили бы? – ответил я вопросом на вопрос.

– Тогда, если можно, в уборной, – смущенно пробормотал профессор.

– Коллега, проводите, – скомандовал я.

Андрей предупредительно подхватил старика за локоток да так и вывел за дверь.

Кейт усмехнулась.

– Суровый вы человек, мистер жандарм, – заметила она. – Оставить пожилого человека на ночь просиживать холодный унитаз...

– Суровый? Я? – в тон ответил я. – Да что вы! Он ведь до сих пор жив. И кстати, – добавил я уже серьезно, – я не жандарм, а агент по особым поручениям.

– А какая разница? – отмахнулась Кейт.

– Такая же, как между следователем по особо важным делам и постовым полицейским, – объяснил я.

Андрей вернулся, ухмыляясь до ушей.

– Мистер Талбот не заскучает, – сообщил он. – У него там книжная полка.

– Хокинг и Данне? – понимающе кивнул я.

– Нет, – покачал головой Заброцкий. – Смит и Мервин Пик.

Я попытался представить себе характер человека, читающего «Горменгаст» в уборной. У меня не получилось.

– Пойдемте отсюда, господа, – вздохнул я.

Как мы выбирались с территории, я описывать не стану – совершенно ничего примечательного с нами за это время не случилось. Как вошли, короче говоря, так и вышли.

Коробку с уликами мы закинули в багажник, к чемоданам. Садовый инвентарь я, после краткой борьбы с совестью, разрешил бросить на месте преступления.

– Куда едем теперь? – поинтересовалась Кейт, садясь за руль.

– Не знаю, – вздохнул я. – Возвращаться к вам – нелепо. Ехать к сенатору сейчас... Боюсь, пока мы доберемся до этого Манассаса, пока найдем виллу, его уже известят о случившемся и пробраться к нему станет сложновато. Кроме того, сама затея вызывает у меня неприязнь. – Я глянул на часы, потом – на небо, затянутое непроглядными тучами. – Мне даже в посольство ехать страшно. Думаю, мистер Брант освободился достаточно давно, чтобы его соратники торчали там плотным кольцом.

– Им и не надо, – сообщила Кейт. – Вокруг вашего посольства стоят демонстранты. Уже второй день стоят. Требуют вернуть Аляску и приплатить за прокат.

Держу пари, не случайно они там размахивают плакатами.

– Тогда я бы предложил вообще покинуть Вашингтон и его окрестности. Хотя бы на день. Ничто так не деморализует противника, как отсутствие сопротивления.

Тактика, достойная Фабия. Если кто хочет обвинить меня в трусости, прошу.

Кейт моя идея очень понравилась. Андрей поморщился, но ссориться не стал, и мы втроем забились в салон, чтобы кое-как развернуть на заднем сиденье нашедшуюся в «бардачке» карту.

– Куда поедем? – спросил я у Кейт.

– Да в любой городок, – ответила она отрешенно, изучая редкую паутину дорог. – Вот, по берегу Чесапикского залива, тут их много – Джефферсонс-Бич, Санни-Бич...

– Ой! – воскликнул Андрей. – Хочу в Варшаву!

– А не далековато? – иронически вопросил я.

Оказалось, зря усмехался.

– Нет, Сергей, смотрите! – Андрей азартно ткнул пальцем в карту. – Тут есть город Варшава. Двадцать тысяч жителей, центр округа. И всего сто шестьдесят километров. Хочу в Варшаву!

– Зачем? – изумилась Кейт.

– С таким названием там могут жить только поляки, – объяснил ей Заброцкий. – Спорим на двадцать долларов, что я там найду родственников?

– Ты же говорил, что все твои родственники в Сибири! – возмутилась Кейт.

– Не все, – гордо ответил Андрей, – а только ближайшие. Есть еще виленские Заброцкие, и краковские, правда, это Шпых-Заброцкие. Так что если кого-то и сюда занесло, я не удивлюсь.

Я не стал спорить, хотя здорово сомневался, что, например, в городке со смешным названием Немецкий Угол проживали исключительно пруссаки.

– В Варшаву так в Варшаву, – согласился я. – Три часа езды – не крюк. Как лучше ехать, Кейт, по первому шоссе или по девяносто пятому?

Кейт поводила пальцем по карте.

– По девяносто пятому, – решила она. – Все курортные городки на берегу сейчас пустуют, машин на дороге почти нет. А первым ближе не будет.

– И давайте я сяду за руль, а вы подремлете сзади, – предложил я. – У вас была тяжелая ночь, а мы привычные.

– Кейт, – поинтересовался Щербаков, – это называется счетчик горючего? Я правильно понял?

– Он самый, – отозвалась Кейт с заднего сиденья, нагибаясь вперед и опираясь мне на плечо.

– Тогда, судя по этой стрелке, бензина нам осталось километров на пятнадцать, не больше, – заключил мой старший товарищ. – Дальше придется толкать авто самим.

– Проще заехать на бензоколонку, – предложил я.

– Не уверен, что здесь примут мою нобелевскую карточку, – вздохнул Щербаков. – А банковскую – тем более. Но дальше ехать надо, а бензин на исходе.

– Судя по карте, через пару миль будет какой-то городок, – сообщил я, сражаясь с бумажным полотнищем. – То ли Стаффорд, то ли Статфорд, не разберу, мелко напечатано. Наверняка там есть заправка. Зря мы предыдущий проехали, он вроде бы побольше был.

– И закусочная! – потребовала Кейт. – Если я не волью в себя минимум полгаллона кофе, вам придется нести меня на руках.

– С превеликой радостью, – отозвался я. – Куда прикажете?

– Сергей Александрович, – попросила Кейт, – заткните, пожалуйста, этого сибирца...

– Сибиряка, но вообще-то я поляк.

– Пока я не выкинула его из машины!

– Молчу, молчу, – поспешно сказал я. – Нем как рыба.

– Вам это полезно, – сказал жестокий Сергей, не сводя глаз с серой гадюки шоссе.

Я развернул зеркальце заднего вида и принялся с интересом наблюдать за тем, как Кейт наводит утренний шик – на мой взгляд, абсолютно ненужный, во-первых, потому, что она и так была красивее любых кинодив, а во-вторых, уж очень не вязалась эта косметика с ковбойской рубашкой и потертыми джинсами. Заметив мой взгляд, Кейт захлопнула косметичку, затем вдруг ухмыльнулась и открыла ее вновь.

– Анджей?

– Что?

– Посмотри, пожалуйста...

Я повернулся и немедленно получил в лицо облако пудры.

– А-апчхи! Ну, знаете...

– Въезжаем в город, – заметил Сергей.

А я бы и не заметил. Городок был так себе – кучка одно– и двухэтажных домишек, поверх которых возвышался обязательный шпиль местной церквушки. Типичнейший уездный городок. Чуть непривычная архитектура, и куры не ходят, а то запросто можно было бы вообразить, что перед нами какой-нибудь Гадюкин Заплюевской губернии.

Мы ворвались в это сонное рассветное царство и с визгом затормозили у коричневой хибары, которая отличалась от сарая только тем, что половину одной из стен заменяло грязное стекло. Над стеклом бледно моргала мертвенно-синяя неоновая вывеска. Рядом под навесом торчали два аляповато раскрашенных заправочных шкафа.