Андрей Уланов - Из Америки с любовью

Ну, знаете, господа! Я за эти дни много всякого насмотрелся, но частная, пусть и вшивая, бронетехника в нескольких десятках верст от столицы! И вы еще хотите называться цивилизованной страной?! Многого хотите, господа!

Проникнуть на территорию, как и следовало ожидать, особого труда не составило. Прожекторные вышки по углам – ей же богу, несерьезно. Впрочем, комитетчики, похоже, и не ждали особого слета шпионов к своей базе. У меня лично сложилось впечатление, что больше внимания уделялось тому, как бы кто с нее не выскользнул. Что тоже, кстати, наводит на размышления.

До боксов я доскакал минуты за четыре – именно доскакал, потому что холодало все больше и в тонкой рубашке было весьма неуютно. А что поделать – черных свитеров на супербазаре не отыскалось, а куртки все были из эрзац-кожи такой скрипучести, что мертвого из могилы подымет, не то что часового. Я осторожно заглянул внутрь, убедился, что все имеющиеся техники в количестве аж четырех рыл возятся с одним из «гробовиков», и просочился вдоль стеночки к приветливо распахнутому кормовому люку «Эрроу».

Стоп! Там кто-то уже сидел. Я сжался и старательно попытался слиться с траками. Меня здесь нет, меня здесь нет, я просто кучка черной ветоши... Черт, да он, похоже, там один!

Точно. Внутри был только мосластый паренек в замасленном комбе. Быстрый – он успел развернуться, увидеть меня, выпучить глаза и даже начал разевать пасть, но уж этого я ему позволить не мог и отключил его, как у нас говорили, легким касанием подошвы об челюсть. Шутка. В десантном отсеке штучки по Борису Ли не проходят.

Получилось, правда, не совсем аккуратно. Падая, этот олух умудрился здорово рассадить лоб. Вреда, конечно, большого нет, череп – штука прочная, но кровищи... Пришлось срочно искать аптечку и посыпать пленного стрептоцидом, а заодно уж и связывать понадежнее, благо резиновых жгутов отыскалось три вместо двух положенных.

Закончив упаковывать бедолагу, я тщательно запихал ему в рот марлевый пакет и только после этого дал понюхать нашатыря (запасливые люди лимонники, чего только в их аптечках нет. Даже ОН, родимый, правда, в склянке с черепом).

Придя в сознание, пленный вытаращил глаза, попытался выплюнуть кляп – чего я, понятно, не позволил – и задергался в каком-то спазматическом припадке. Я позволил ему побиться секунд пять и утихомирил пинком под ребра.

– Рейтенант Мухоморо Сыровато, – отрекомендовался я. – Японский императорский флот. Разведка. – И продемонстрировал вместо документов сверкающий складной ножик, который и навел меня на мысль о грибном машкераде. – Сейчас моя вытащить кряп. Если твоя вопить – моя отрезать язык и заставрять прогротить. Все поняр, жертва аборта?

Пленный истово закивал. Глаза его уже начали наполняться слезами. Пацан. Как его только занесло во все эти дела?

Впрочем, вид у меня, наверно, был еще тот. В черных джинсах, черной шелковой рубашке, черной же маске – лыжная шапочка с прорезями – я и впрямь отдаленно смахивал на ниндзя из гоминьдановских боевиков, где доблестные китайцы неизменно побеждают коварных японцев.

– Имя?

– Х... х... Генри, сэр. Генри Фэрланд.

– Звание?

– Техник, сэр. То есть, простите, сэр, доброволец первого класса, сэр. Отряд волонтеров «Охотник Пакстона», сэр.

Это было ответом уже на следующий вопрос. Бедняга выбалтывал ответы, прежде чем я успевал их задавать.

– Кто твоя командир?

– Сержант Бредли, сэр.

– А его командир? Нет, стоп! – поправил я себя. – Кто тут вообще самый гравный?

Только бы не сбиться! Японцы букву «л» не выговаривают, значит, и мне не след.

– Самый главный, сэр? – озадаченно переспросил пленный. – Нашим отрядом командует полковник Пакстон, а лагерем – полковник Джонсон, но наш полковник ему не подчиняется, а «Ричмондским ополчением» командует полковник Шортфор, и он тоже никому не подчиняется, но три дня назад в лагерь прибыл генерал из Вашингтона, как его зовут, никто не знает, и с ним еще кто-то из руководства Движением, они целыми днями сидят в штабе и...

– Достаточно, – оборвал я излияния Генри.

М-да, интересная, однако, у них организация. Наплодили, понимаешь, полковников – я вспомнил злополучного Бранта. Плюнуть некуда, в полковника попадешь. А теперь еще и какие-то шишки. Поймать бы такую шишку да порасспрашивать спокойненько так, не торопясь. Я припомнил суету вокруг штаба и вздохнул, отгоняя заманчивое видение пузатого штабного, привязанного вместо худосочного теха. Тут нужен либо агент бляха 007, либо три-четыре егеря. Одному не потянуть.

– Последний вопрос. – А, черт, все-таки сбился! – Что вы тут затеваете?

Пленный выпучил глаза еще больше.

– Н-не знаю, сэр. Н-не могу знать.

– Неправирьная ответа, – прокомментировал я, мигом возвращаясь обратно в образ бравого лейтенанта Мухоморо, и для полноты картины легким махом ножа отчекрыжил у допрашиваемого кусок воротника. – За каждая неправирьная ответа буду отрезать по кусочку от... – Я задумчиво уставился на пленника, словно прикидывая, откуда будет удобнее начать. Бедняга побледнел и начал трястись мелкой-мелкой дрожью. – От низа до верху.

– Но я действительно не знаю!

– Твоя забыра добавить «сэра», – заметил я, меланхолично поводя ножом перед глазами пленного. – Прохо. Тогда моя посре тебя начнет нарезать твои товарищ. Пока одна из них не начнет отвечать правирьна.

– Но меня расстреляют... – проблеял пленник. – Сержант Бредли обещал...

Я весь напрягся. Неужели этот хлюпик знает что-то действительно важное?!

– Сержанта дареко, – возразил «лейтенант Мухоморо». – А моя бризко.

В качестве дополнительного аргумента я легонько кольнул пленника в кончик носа.

– А-а! – прохрипел Генри, с ужасом уставясь на набухающую каплю.

– Твоя еще подбодрить? – вежливо поинтересовался «лейтенант Мухоморо». – Ири твоя кончает пузыри пускать?

– Нам приказали подготовить машины к завтрашнему утру! – на одном дыхании выпалил тех. – Сержант Бредли приказал и добавил, что это приказ с самого верха и что машины должны быть в самом полном порядке, потому что завтра с утра предстоит очень важный марш, и если что-то сломается, то он лично найдет виновного и так надерет ему задницу, что тот на сковородку в аду будет садиться как на перину...

– Хватит! – рявкнул я. Образчики творчества неизвестного мне сержанта Бредли меня отнюдь не волновали. А вот приказ... Значит, господа, «завтра на рассвете»? Сие нам знакомо. «Чуть солнца луч прорезал утренний туман и, брызнув от брони, в шелка знамен попался...» Или другое? «День назывался четвергом, рассвет был алый...»

Пся крев! На какой-то момент мне чертовски, прямо-таки мучительно захотелось наплевать на свой первоначальный план и все-таки попытаться выловить кого-нибудь из местного командования, благо их тут, если верить пленному, наплодилось до черта, и все они, мать их, прости господи, равнобезответственные. То есть посвященные в Тайну.