Иэн Бэнкс - Несущественная деталь

— Господин Джойлер Вепперс, меня зовут Пребейн-Фрултеза Йайм Люйтце Нсокий дам Волш, — сказала фигура; голос ее звучал довольно странно — он был похож на женский, а слова явно не совпадали с движениями губ. — Я из Культуры. Я здесь, чтобы задержать вас по подозрению в убийстве. Вы пойдете со мной?

— Как бы мне использовать вот это? — сказал он, одним движением поднимая пистолет — инопланетную штучку — и нажимая на его спусковой крючок. Раздался громкий хлопок выстрела, в погруженном в сумрак кабинете сверкнула вспышка — и фигура исчезла в серебряном мерцании. Двери — а фигура стояла прямо перед ними — распахнулись на своих петлях, сорвались и повисли наискосок в коридоре за облаком поднявшейся черной пыли, в каждой из створок образовалась полукруглая дыра, по кромкам которой сверкали желто-белые искры. Вепперс посмотрел на пистолет — давний подарок джхлупианца Ксингре, — потом на все еще раскачивающиеся створки дымящихся дверей и, наконец, на пятно на ковре в том месте, где только что стояла фигура. — Гммм, — промычал Вепперс.

Он пожал плечами, встал, засунул пистолет за пояс, защелкнул замок сумки, помахал рукой, разгоняя зловонные пары, и направился к разбитым дверям, которые теперь занимались огнем.

— Джаскен.

Он услышал у себя за спиной женский голос, окликающий его. Аккуратно положив картины на пол верхолета, он повернулся. Нольен остановился в дверях и над кипой картин в его руках смотрел на молодую женщину, стоящую у дверей пилотской кабины. Возможно, его напугало вихрящееся плетение светлых линий татуировки на ее лице.

— Госпожа, — сказал Джаскен, кивая ей.

— Это я, Джаскен.

— Я знаю, — сказал он, неспешно повернул голову, кивнул Нольену. — Оставь это здесь, Нольен, больше ничего не надо. И уходи. Постарайся уйти как можно дальше от дома.

Нольен положил картины, помедлил.

— Уходи, Нольен, — повторил Джаскен.

— Слушаюсь, — сказал молодой человек и повернулся спиной к Джаскену.

— Ты позволил ему убить меня, Хиб.

Джаскен вздохнул.

— Нет, я пытался его остановить. Но по большому счету — да. Наверно, я мог сделать больше. И, наверно, я мог его убить, после того как он убил тебя. Так что я не лучше его. Можешь меня ненавидеть, если хочешь. Я не претендую на звание порядочного человека, Лед. И потом, есть еще такая вещь, как долг.

— Я знаю. Я думала, что ты испытываешь ко мне что-то в этом роде.

— Но первейший мой долг — перед ним, нравится это нам или нет.

— Потому что он платит тебе, а я всего лишь позволяла тебе трахать меня?

— Нет. Потому что я связал себя обещанием служить ему. Я никогда не говорил тебе ничего такого, что противоречило бы этому.

— Да, не говорил, верно? — Она улыбнулась ему едва заметной улыбкой. — Наверно, я должна была заметить это. Как это корректно с твоей стороны, хотя при этом ты… тайком пользовался его собственностью. А все эти словечки нежности — как много я для тебя значу, на что мы можем надеяться в будущем. Ты эти свои слова взвешивал потом, обдумывал? Пропускал их через юриста в твоей голове, отыскивал в них нестыковки?

— Что-то в этом роде, — сказал Джаскен, встречаясь с ней взглядом. — У нас не могло быть никакого будущего, Лед. Во всяком случае такого, которое ты себе воображала. Так, перепихнуться несколько раз у него за спиной, чтобы никто не засек, пока одному из нас это не наскучило бы или пока он бы не дознался. Ты была обречена вечно оставаться в его собственности, неужели ты этого никогда не понимала? Мы бы никогда не смогли убежать вдвоем. — Он опустил глаза, потом снова посмотрел на нее. — Или ты хочешь мне сказать, что любила меня? Я всегда думал, что взяла меня в любовники, только чтобы отомстить ему и иметь поддержку, когда надумаешь бежать в следующий раз.

— Что, ни хера у меня не получилось, да? — горько сказала она. — Ты помог ему выследить меня.

— У меня не было выбора. Не обязательно тебе было убегать. Я…

— Правда? Вот, значит, что ты ко мне на самом деле чувствовал.

— Как только ты убегала, я делал то, что требовал от меня долг.

— Значит, это были не слова, а пустышки. — У нее набежали слезы в глаза, но она быстро вытерла обе щеки тыльными сторонами ладоней, размазав слезы по линиям татуировки. — Тем глупее с моей стороны. Потому что я вернулась, не просто чтобы убить Вепперса. Мне нужно было спросить, как… — Она замолчала, проглотила слюну. — Для тебя это ничего не значило?

Джаскен вздохнул.

— Конечно, значило кое-что. Сладость. Мгновения, которые я никогда не забуду. Но эти слова никак не могли значить то, что тебе хотелось.

Она рассмеялась без всякой надежды и веселья.

— Тогда я просто дура, да? — сказала она, встряхнув головой. — Я ведь и в самом деле думала, что ты, может, любишь меня.

На его лице появилась скупейшая из возможных улыбок.

— Почему же — я любил тебя всем сердцем и с самого начала.

Она смерила его взглядом.

Он смотрел на нее, глаза его сверкали.

— Просто дело в том, что одной любви недостаточно, Лед. Не всегда. Не в наше время. А может, и никогда. И никогда рядом с людьми вроде Вепперса.

Она посмотрела на пол верхолета, обхватила себя руками. Джаскен посмотрел на часы в перегородке верхолета.

— До второй волны остается всего какая-то четверть часа, — сказал он. — Ты как-то очень быстро сюда добралась. Можешь с такой же скоростью и убраться?

Она кивнула, шмыгнула носом, снова вытерла щеки и глаза.

— Сделай кое-что для меня, — сказала она.

— Что?

— Улетай.

— Улетать? Не могу же я…

— Сейчас. Просто возьми и улети. Спаси слуг и персонал. Но его оставь здесь, со мной.

Она заглянула в его глаза. Джаскен медлил, челюсть его двигалась. Она покачала головой.

— Ему все равно конец, Хиб, — сказала она. — НР, Науптра, они все знают. Они перехватывают все разговоры между ним и ДжФКФ, знают о его соглашении, знают, как он провел их. Культура тоже все знает. Адов больше нет, так что он не может воспользоваться ими, чтобы спастись. Он столько всего натворил — ему это теперь не сойдет с рук. Даже если Энаблемент может закрыть глаза на такие выкрутасы, ему придется отвечать перед Культурой и НР. — Она улыбнулась одними губами, глядя на него чуть ли не с отчаянием. — Он наконец-то напоролся на людей более влиятельных, чем он сам. — Она снова покачала головой. — Но суть вот в чем: тебе его не спасти. Теперь ты можешь спасти только себя. — Она кивнула, показывая на открытую дверь верхолета. — И всех, кого ты сможешь здесь найти.

Джаскен посмотрел в один из потолочных иллюминаторов верхолета на небеса над тускло освещенным особняком. Стена дыма, наводящая на мысль о конце света, подсвечивалась снизу пламенем.

— А ты? — спросил он.