Алиса Строганова - Третья стадия

— Я решил, что двум одиночкам будет проще.

— Хочешь сказать, Дэн, что и у тебя потом возникли проблемы с коллегами? — изумился Майрис.

— Отставим этот вопрос, — отмахнулся Пилот. — Забирайся лучше быстрей в кабину, пока нас не принудили освободить взлетку.

— А разве… — запнулся Майрис, бегом поднимаясь по приставной лестнице в самолет, — разве ты можешь быть уже куратором?

— Я же уже целый Пилот больше как два года, — ответил вслед Дэниел, а затем закончил тихо себе под нос, — вот и узнаем какой из меня может быть инструктор.

Привычно загудели разгоняемые двигатели, самолет задрожал мелкой дрожью.

— Ну что, колеса в воздух. Работаем по инструкции, — сел в соседнее кресло Дэниел, включил полную подачу топлива и воздуха к двигателям, и накинул на плечи ремни.

— Есть, командир! — бойко козырнул с кресла первого пилота Майрис и положил напряженные руки на штурвал.

— Поднимаешь птичку, я страхую, говорю что не так и запоминаю.

— Ясно!

— Начали!

Короткий разгон, сильная тяга и резкий отрыв от земли. Мягко прошипели втягиваемые шасси, и самолет пошел ровно, словно по льду. Это был не шустрый одноместный перехватчик, который обязан был отзываться на малейшую мысль, а размеренный задумчивый бомбардировщик.

— Да ты, никак, успехи делаешь! — похвалил Дэниел, страхуя штурвал.

— Самое сложное для меня — маневры, — пояснил Майрис, кивая на тренировочное ущелье, нашпигованное старыми каркасами, арматурой и прочим большим строительным мусором, создававшим своеобразную полосу препятствий.

— Ну тогда курс туда. Устроим принудительное обучение! — как показалось парню, злорадно улыбнулся Дэниел.

И с того дня для Майриса начался настоящий ад. Вернее, так считал сам парень. А его новый куратор и старый друг считал наступившую пору всего лишь полезным развлечением. Дэниел гонял Майриса почти постоянно. До изнеможения, до засыпания за планшетом с учебным материалом, до гудящей от напряжения головы после симулятора. Парень иногда даже подозревал, что куратор намерен приготовить из него минимум Пилота высшего класса, а максимум живого робота. О чем иногда в промежутках не забывал намекать Дэниелу.

— Все твои проблемы именно от того, что ты считаешь себя бездумным дополнением к машине, — назидательно объяснял Пилот.

— Не бездумным, — ворчал Майрис.

— Но дополнением. Видишь ли, когда ты перестанешь так думать и начнешь, наконец, ощущать себя единым целым с самолетом, то тогда добьешься успехов. Ты слишком зажат.

— Я полностью контролирую процесс.

— А надо не контролировать, надо участвовать!

— Это как?

После учебного насыщенного дня, после тренировок и отработки маневров на тренажерах, Дэниел с Майрисом полюбили заседать в маленьком кафе, на территории Базы. Кафе не носило даже названия и было весьма скромным заведением с десятком столиков, в котором обычно не принято было задерживаться. Курсантам, как правило, отдыхать долго не полагалось, а бывалые Пилоты предпочитали выбираться в бар «Прогноз погоды» за стенами Базы.

Дэниел же полюбил кафе с первого своего посещения и водил сюда Майриса в конце почти каждого дня, откармливая сладким и настаивая на восполнении сил.

— Есть разница между контролем и участием в процессе. Когда ты лишь контролируешь ситуацию, ты не полностью погружен в действо. Не испытываешь должных эмоций, не чувствуешь нужного страха. Не сливаешься с машиной, — Дэниел сделал глоток своего кофе. Как всегда, это был капучино. Как и везде — синтетический. — Тебе надо познать технику как вторую кожу. Чтобы ты боялся за эту шкуру, как за свою собственную. Чтобы даже оцарапать ее тебе было боязно.

— А если я наоборот не хочу так трястись? — нахмурился Майрис, согревая ладони о кружку с чаем. При всей доступной гамме искусственных вкусов парень все же предпочитал натуральный, хоть и странный на вкус травяной отвар, унаследовавший историческое название «чай».

— Тогда ты вечно будешь «лятать» как дерганый робот.

Поставив кружку, Дэниел широко распахнул замершие глаза и изобразил пару нелепых движений руками. Майрис опустил глаза к чаю и проигнорировал гримасу.

— Просто отдайся сначала машине, и почувствуй ее, — вновь серьезным тоном продолжил Дэниел. — Чем тебя это так смущает, не понимаю. Ты же прекрасный стрелок. Разве ты не испытываешь то же чувство с оружием?

— Это несколько иное, — уклончиво ответил Майрис. — Когда ты держишь оружие, то оно становится продолжением тебя, ты его видишь, оно небольшое. Остальное, что тебе нужно — просто выучка крепко и уверенно его держать, чтобы позволить своей руке направиться в нужном направлении. А с пилотированием иначе. Будто не сам управляешь машиной, а она тобой.

— Глупый ты, — заключил Дэниел, допивая кофе. — Она ведь даже не твой «зверь», а ты не «наездник». Она — твой костюм.

— И он слишком велик.

— А ведь ты даже подключаешься к нему поверхностно. Нашему с тобой поколению оставили лишь малую часть тех возможностей, какие были у людей раньше. Это же проще простого! Что стоит сесть в кресло и надеть шлем, который читает твои мысли.

— А не что? — насторожился Майрис.

— А не подключаться наживую каждым нервом к датчикам и сенсорам, — глядя в пространство, печально ответил Дэниел. — Вот это — страшно. Но одновременно — неописуемо восхитительно.

Майрис с подозрением смотрел на Дэниела и очень живо представил себе, как оно, каждым нервом ощущать машину, каждой жилой вести управление, а глаза видят не экран, а сетку напрямую с радаров. Провода в вены, датчики под кожей, оголенные нервы. Каринка получилась пугающей и кровавой, так что парня даже передернуло.

— Хорошо, что мы живем в век современных технологий, а не раньше.

— Как знать, что мы скажем потом, когда технологии вновь обновятся, — протянул Дэниел, вставая из-за столика и оставляя на нем оплату.

Выпускные экзамены растянулись в академии на две недели. Поздняя зима, наконец, опомнилась и окутала землю мягким холодком с непроглядным белым небом и редким слабым снежком. Давно уже люди не помнили, что такое снежные сугробы и метели. Не знали, каково — это кутаться от холода в теплые пуховики. Настоящая зима, по слухам, еще оставалась далеко на полюсах, но туда наведывались лишь немногочисленные экспедиции.

В мягком, испорченном вмешательством кваари, климате дороги и тротуары никогда не покрывались ледяной коркой, а жители одевались лишь в более плотные непродуваемые куртки. Единственное, что однозначно определяло смену сезона — было небо. Почти всегда закрытое молочно-белыми тучами.

— И как же там летается? — глядя на низкую облачность, спросил Майрис.