Алиса Строганова - Третья стадия

А ведь я почти успел разглядеть во всей своей игре расположение Улья!

В итоге я срываюсь следом, продолжая отстреливаться и сбивать сигналы, путать вражеские каналы связи, засорять их техническими помехами и свистами. Но с такой скоростью я чувствую себя медлительной груженной валунами черепахой…

…Резкий удар в корпус и меня закрутило в воздухе. Всего одна мысль о живом, и я уже теряю хрупкий контроль! Связь с кораблем начинает таять. Будто немеют конечности. Нужно снова погрузиться. Представить туннель… Немедленное подключение! Концентрация! Необходимо выровнять машину и перенаправить радары, чтобы не получить новых повреждений… Я пытаюсь изо всех сил. Где-то в моем настоящем теле я с силой стискиваю зубы и больно впиваюсь ногтями в ладони.

«Некорректное системное подключение! Пожалуйста, выполните переидентификацию» — вклинивается меж мной и сигналами машины услужливый женский механический голос. — «…Выполните переидентификацию. На время вашего отключения система активирует автопилот».

Что?! Не сметь! Нет. Отмена. Отмена, гребаная ты нанотехника!

Но тупая, как таран, программа автопилота вклинивается поверх моего управления и вытесняет меня прочь. При этом я все еще остаюсь подключенным ко всем датчикам и частям корабля. Словно к дальней от выхода стенке прижали. Я не могу сменить курс, не могу вмешаться, не могу даже отключиться! Мою машину… Мое тело насильно ведут, сковав волю.

Во времена, когда наше «второе» поколение пилотов было ведущим, на корабли никогда не ставили программу автопилота, зная, как не вовремя она может подключиться. Да и сейчас — этот удар, это попадание, сбило тонкую настройку и коротнуло в мозгах системы программу запуска автопилота. Даже винить в этом некого… Но авось спокойно долечу до Базы таким образом?

Новый удар и мое неподвластное вмешательству тело бомбит вражеский плевок кислоты. Как же чертовски больно! Всю спину начинает дико жечь и уже мой мозг не справляется и подает ложные сигналы. Проклятье! Мне повредили центровку, и я начинаю заваливаться набок. Воздух будто теряет плотность. Пораженное крыло режет пространство, а второму не хватает сил выправить машину. Еще этот автопилот… Будь я в состоянии контролировать процесс я бы знал, как выровняться! Хвостом ли, носом, да плевать! Я бы развернулся набок и повис на одном крыле, но долетел бы. Но земля уже рядом. Этот папоротник… Страшно обожгло новым выстрелом визоры. Как бы глаза в родном теле не пострадали. Ломаются о стволы деревьев крылья, мне будто выворачивает руки. А автопилот… Если я не отключусь немедленно, то болевой шок может быть настолько сильным, что…

Удар сминает тело.

— …отсоединяйте оттуда!

— …вытаскивайте и кладите! На пол, куда же еще!

Голоса операторов и техников начинают долетать до слуха. Кажется, я на грани. Боль настигла меня. Но если слышу, значит, меня все же отключили полностью. Успели. Неужели. Человеческое восприятие начинает постепенно возвращаться. Интересно, все ли во мне цело? Почему же я проваливаюсь дальше?

— Медиков в отсек! Живо!

Чьи-то руки начали неистово делать мне массаж сердца. Холодная мелкая игла пронзила кожу на шее и впрыснула препарат. А меж тем я с нарастающей паникой в угасающем сознании понял, как глухо и пусто в моей груди. Как множествами мелких разрядов щекочет кожу от неправильно отключенных волокон интерсети.

— Где же медики?! Мы теряем его!

Нет, так сердце им не запустить… Их не учили, как обращаться с такими, как мы… А силы есть всего на одну попытку. Я уже слишком глубоко.

Прислушаться к телу, почувствовать сосредоточение тока. Этот беспорядочный хаос. Причина в нем. Нужно перезагрузить интерсеть. Вытянуть руку, заставить себя пошевелить ею. Сантиметр за сантиметром… ее почти невозможно поднять с пола, но, если я прав, то и не нужно. Если я правильно помню.

Кончики моих пальцев коснулись обмотки толстого кабеля, подключенного к креслу пилота, и страшная искра пронзила мое тело насквозь. Ярко сверкнули плафоны, мигнули и погасли экраны операторов, заглохла система вентиляции. Искра пробежала по всей интерсети моего тела, оживив каждый нерв, восстановив начальные установки, вернув все на нулевой «отключенный» этап, скользнув по мышцам и запустив сердце. В углу хлопнул и взорвался плафон, рассыпав искры на пол. Но… По крайней мере, я себя спас.

— Ну как он?

— Лучше. Состояние стабильное. Но все равно организуйте сюда носилки.

— Капитан! Поступило сообщение, что борт 12 прибыл на базу. С ним в кабине один спасенный.

— А тот Пилот в соседней ячейке?

— Отключился от пульта и согласен выйти безоружным.

— Задержать его, серого, а также и спасенного в придачу! Посадить под наблюдение до трибунала. Они ответят нам за весь этот бардак…

Женский голос мягко вкрадывается в тишину. Пустота уходит. Я чувствую тепло ее руки на своей ладони.

— Что ты видишь?

Отвечать не просто. Еще сложнее понять, что действительно надо ответить.

— Я вижу сон.

— А во сне?

— Огонь.

Ее рука чуть тревожнее сжимает мою.

— Много?

— Повсюду.

— А если я скажу, что это камин?

— Тогда оно не кажется столь страшным.

Она улыбается. Я понимаю это по легкой окутавшей меня теплоте.

— Это твой огонь.

— Он часто снится мне.

— Я знаю.

— Но я не боюсь.

Вот так. Это действительно так.

— Потому что ты им управляешь?

— Не знаю.

— Не знаешь?

— Мне кажется.

— Так управляй.

Я удивляюсь даже во сне и смотрю ей в большие добрые глаза.

— Как?

— Как самим собой.

— Подъем, шпана, к вам посетитель.

Отсек изоляции, или в простонародье, обезьянник, находился на нулевом этаже административного корпуса и выглядел довольно прилично. Само наличие этого места на Базе у кого-то могло вызвать возмущение и всплеск антигуманного настроения. Но практика показывала, что обезьянник большее время пустовал, и случаи, когда в него сажали людей, а уж тем более обитателей Базы, можно было пересчитать по пальцам. Наиболее частыми гостями отсека изоляции были пленные чужие, но и эти времена давно прошли, потому что по общему мнению было решено — допрашивать кваари бесполезно. А чтобы их изучать и проводить опыты, объект должен был находиться на территории медцентра. На том и остановились.

Майрис с Дэниелом по привычке встали с лавочки, готовые к встрече любого гостя. Грэй остался восседать в углу, уныло скорчившись, и не подавать признаков заинтересованности.

Металлическая решетка в общем коридоре звякнула замками и открылась. По коридору пронеслись шаги нескольких человек. И уже вскоре к зарешеченной камере подошел мрачный охранник и уже знакомая парням женщина, сегодня одетая в строгую серую рубашку мужского покроя и светлые брюки. Невысокие каблуки ее туфель слабо цокали по полу.