Андрей Левицкий - Оружие Леса

– Что ж так тихо у вас? – спросил Шутер, вытягивая шею. Телега с пригорка покатила быстрее, нагоняя козлов, которые заблеяли и побежали. Возница навалился на торчащее из передка отесанное бревно, внизу заскрипело, скорость уменьшилась – надо же, у него там даже тормоз какой-то приспособлен.

– С наступлением темноты большинство наших сразу ложатся спать, а встают с рассветом, – пояснил Зверовод.

– А это что? – я показал на центр Городища, где была земляная площадка вроде той, на краю которой стоял трактир, только раза в три больше. Там торчали какие-то светлые столбы. – Что это вкопано?

– Вы все увидите, – сказал нач-волк. – Сейчас мы отведем вас в дом, где часто селят пришлых. Рядом, в Тереме, как его называют, живет Птаха. Он… – командир повел в воздухе рукой, – можно назвать его нашим старостой.

– А я слышала, у вас управляют старейшины, – заметил Алина. – Несколько людей, не один.

– Это так. Старейшин мы выбираем из уважаемых поселенцев. Но удобно, чтобы был кто-то, кто иногда может быстро принять решение. Сейчас таким человеком является Птаха, к тому же остальных старейшин нет в Городище, они ушли на дальнее камлание.

– Ну, ты как по писаному шпаришь, командир, – восхитился Шутер. – «Таким человеком является», «может быстро принять решение»… Слушай, а возьмешь меня в свой отряд? Я стрелять умею хорошо, повоевать успел… Что молчишь, не хочешь? Ну, еще перетрем насчет этого. Сейчас я вообще-то не о том, я хотел спросить: нам всем с твоим Птахой теперь говорить надо? А не поздно ли? Вон, ночь почти…

– Вы двое можете лечь спать, к Птахе я отведу только охотника. В конце концов, именно у него возник конфликт с Палачом, и когда тот завтра придет в Городище, эта проблема должна быть обсуждена и решена. Охотник, тебе лучше все рассказать Птахе…

– Командир, сколько тебе лет? – перебил я.

Специально сказал это резко, внезапно – чтоб сбить его с мысли, поглядеть на реакцию.

– Я… не помню… – он запнулся, поглядел на меня удивленно. Бойцы на задке телеги подняли головы, и Выдра бросил грозно:

– Что еще за вопросы такие? Ты чего к нему лезешь?! – он привстал, схватившись за «ТОЗ». Малый явно пылал желанием отомстить мне за унижение во дворе трактира, но Зверовод уже пришел в себя, сделал короткий жест, и боец плюхнулся обратно, хотя руку со ствола не убрал.

– Почему ты спросил об этом, охотник? – обратился ко мне нач-волк с обычным своим вежливым спокойствием.

Телега качнулась, когда склон закончился, козлы побежали медленнее. Я пожал плечами:

– Да так, любопытно стало. Значит, мне нужно поговорить с вашим старшим, объяснить ситуацию, что там у нас с Палачом вышло… и тогда он меня от Палача отмажет?

– Отмажет? – переспросил Зверовод. – А… да, так. Всего себя Палач посвятил Лесу, только Он хозяин ему. Птаха – единственный, кого Палач еще слушается. Поэтому приготовься рассказать все, чтобы наш староста поверил тебе. Птаха правду чует.

Ну уж нет, рассказывать все я не собирался. Ни про тоник, ни про события в старой шахте незачем этому Птахе знать. Так я подумал, когда меня ввели в дом, который местные называли Теремом. Легенду начал обдумывать еще по дороге с холма, и когда мы въехали в Городище, она была уже готова.

В Терем меня привели Зверовод с молодым бойцом, Овсянкой, в то время как Выдра и двое краевцев, встретившие нас у дверей, пошли с Алиной и Шутером в соседний дом, который был поменьше и попроще. А Терем оказался ничего себе хороминой – по сути, даже трех-, а не двухэтажной, то есть с высоким чердаком под двускатной крышей, и с резными ставнями, на которых были всякие узоры в виде веток и листьев. На затянутой мхом крыше росли грибы, этакая россыпь серых поганок с темными пятнами на шляпках. Да и по всему Городищу растительности – причем необычной, аномальной – было много. То густая фиолетовая трава под стеной, то вдруг невообразимо искривленное, со странными треугольными листьями дерево торчит прямо посреди улицы. Или вот грибы эти… что они там делают, на крыше?

– Узоры вырезал наш резчик, – сообщил Зверовод не без гордости, поглядев на ставни. – Виктор, большой умелец.

– И это тоже? – я указал на столб из светлого дерева, вкопанный в землю перед дверями. У столба было лицо – то есть бездумная рожа истукана с высоким гладким лбом и носом-картошкой. Молятся они ему, что ли? Или это вроде оберега, по мнению хозяев, отваживающего от дома злых духов? Чернорыночники шьют черепа на рукава да таскают амулеты на цепочках, а эти идолов вырезают и перед своими жилищами ставят… Но вслух я все это высказывать, конечно, не стал. Шагнул в дом и в коридоре за дверью увидел высокую женщину в шароварах и блузке с большим вырезом. Грудь под вырезом тоже была большая, да и вся женщина пышная, кровь с молоком.

Она стояла посреди коридора, преграждая путь, и я остановился. Зверовод сзади спросил:

– Хозяин не спит, Марьяна?

– Вас дожидается, – ответила она.

Ну вот, ждут нас… собственно, удивляться нечему. Тогда во дворе трактира, заставив Палача уйти, а от меня выслушав объяснения по поводу нашего столкновения с рыжим бородачом, Зверовод отправил в Городище одного из своих людей, которому хозяева трактира выделили коня. Так что этот Птаха знает, кого к нему привели.

– Так чего, тетя, дай пройти? – спросил я. Женщина окинула меня взглядом с ног до головы и в тон ответила:

– Так чего, парнишка, дай обыщу?

– Зачем это меня обыскивать?

– К хозяину иначе нельзя. Так что руки в стороны, ноги на ширине плеч… Щекотки не боишься?

Веселая тетка, ладно. Я сделал, как велели. Никакого оружия на мне не было… кроме перчаток. Марьяна обошла меня и стала охлопывать по бокам, по спине – довольно тщательно, со знанием дела. Присела, ощупала и огладила икры, бедра. Полезла к паху. Во дает – прямо профи. Я подавил желание не по-мужски хихикнуть и отпустить соответствующую случаю шуточку. Зверовод и Овсянка в дверях молчали, Марьяна деловито хлопала и гладила. Сквозь проем в конце коридора виднелась просторная гостиная. Там негромко потрескивал огонь, по полу прыгали красноватые отблески, а еще я видел край стола и большую картину на стене: грубая рама, холст, на нем деревья. Лес то бишь. Картина, мутант задери! Тут картины на стены вешают – прямо цивилизация.

Обыск закончился, Марьяна сказала: «Заходи, парнишка, присаживайся», – и я шагнул в гостиную. Оглядевшись, сел на лавку. В коридоре позади негромко заговорили, потом смолкли. Я увидел на столе глиняный кувшин, не спрашивая разрешения, встал, взял его. Понюхал и сделал несколько глотков прохладной воды. Поставил и снова сел.

Гостиную озарял огонь, горящий в большом круглом тазу на треноге. Что там горело, помимо обычной древесины, было не очень понятно, но оно придавало пламени розоватый оттенок, а еще необычно попахивало. Как будто специями какими-то пряными. И дыма почти нет – надо же, бездымный огонь. Но мое внимание приковал не таз, а лиана в углу. Ох и обычаи у них тут! Растения из Леса прямо у себя в жилищах сажают! Длинная мясистая ветка – светло-серая, покрытая зеленоватыми пупырчатыми крапинками и оттого смахивающая на хвост ящерицы, тянулась из круглой дыры в полу. Там кадка какая-то под полом стоит или оно идет из самого подвала? С вбитых в высокий потолок гвоздей свисали бечевки, которые поддерживали лиану; она изгибалась, заканчиваясь свитым спиралью нежным зеленоватым кончиком, нависающим над столом.