Никита Аверин - Крым-2. Остров Головорезов

Рыжехвост вскользь посмотрел на экипаж и уставился на си­девшего к нему спиной единственного пассажира «Буревест­ника».

— Ещё кто-нибудь на судне есть? — спросил главарь властным голосом.

— В машинном отделении два кочегара, — капитан Воха по- прежнему был невозмутим. Он смело смотрел в глаза Рыжехвоста, в отличие от своих подчиненных, старавшихся не привлекать к себе ненужного внимания. — Остальные все здесь.

— Хорошо, если так, — весело цыкнул языком рыжеволосый главарь и бросил одному из подчиненных, — Проверь!

Сразу трое пиратов ринулись в трюм, через несколько минут на палубу выползли чумазые от угольной пыли Железняк и Бакула. У последнего, видный даже под толстым слоем копоти, под глазом наливался синяк. Было ясно, что просто так подчиняться коман­дам захватчиков матросы не пожелали.

Вслед за кочегарами появились пираты и отрапортовали.

— Чисто, капитан.

— Хорошо, — повторил Рыжехвост и обратился к притихшему пассажиру. — Позвольте узнать, любезный, вы чьих будете?

Пассажир наконец-то обернулся и посмотрел на Рыжехвоста снизу вверх.

— Моё имя Мирон. Я простой путешественник, плыл домой вСудак.

— Да-да, всего лишь простой путешественник, — расхохотался в ответ Рыжехвост, и пираты тут же поддержали своего главаря дружным гоготом, — у которого хватило средств, чтобы нанять баркас. Любезный, вы мне тут не лепите горбатого. А то мои ребята уже продемонстрировали, как у нас принято поступать с такими.

Рыжехвост ткнул толстым пальцем в сторону плавающей непо­далеку туши мертвого горбатого кита. Пассажир взглянул в ука­занном направлении и неприязненно поморщился.

— Капитан, мы могли бы поговорить с вами наедине?

— Я что, по-твоему, красна девица, чтобы со мной наедине раз­говаривать? У меня от моей команды секретов нет! — палуба вновь затряслась от всеобщего приступа пиратского веселья.

— Хорошо, раз вы настаиваете, — пассажир потянулся достать что-то из внутреннего кармана своей куртки, и тут же ему в лоб уперся ствол капитанской беретты.

— Не так шустро, любезный, — в голосе Рыжехвоста зазвенел металл.

— Простите, капитан, — миролюбиво ответил пассажир и как можно медленней достал из кармана связку золотых цепочек, на каждой из которых сверкали бриллианты. По палубе пронесся об­щий восхищенный вздох, бриллианты заблестели во взглядах пи­ратов искрами алчности.

— Тихо! — рявкнул Рыжехвост и вырвал драгоценности из руки пассажира. — И что вы за это хотите, любезный? Чтобы я удовлет­ворился этими побрякушками и убрался восвояси?

Пассажир напряженно смотрел на пиратского капитана, пони­мая, что его затея может с треском провалиться.

— Можно и так сказать.

Рыжехвост ещё некоторое время полюбовался игрой света на драгоценных камнях, после чего, не глядя, швырнул их за спину. Цепочки ещё не успели упасть на палубу, как в том месте тут же образовалась куча мала. Пираты отчаянно дрались за добычу, от­вешивая друг другу увесистые тумаки и зуботычины. Рыжехвост даже не взглянул на эту безобразную свалку, продолжая допрос пассажира.

— Мне кажется, у вас найдется что-то гораздо ценнее этих цацек. Взять его, тащите на наш корабль и бросьте в трюм.

Четверо дюжих пиратов бросились выполнять приказ капита­на. Но скрутить пассажира они смогли с большим трудом. Не­счастный сдался лишь тогда, когда в затылок ему вновь уперся ствол пистолета. Пираты быстро связали пассажира по рукам и ногам и словно ценный груз понесли на руках на свой лайнер.

Проводив их взглядом, Рыжехвост подошел к бухте якорной цепи и внимательно осмотрел её изнутри. После чего радостно хмыкнул и жестом фокусника достал из неё небольшой стальной чемоданчик с кодовым замком.

— Джек-пот! Это как раз то, что мы искали.

Фальшиво насвистывая какую-то мелодию, главарь пиратов поднялся на сходни. Кинув последний взгляд на застывшую вдоль борта команду «Буревестника», Рыжехвост отдал распоряжение своему помощнику.

— Экипаж связать и оставить на палубе. Как только отойдем подальше, пустите им торпеду по ватерлинии. Будет им наука, что не стоит пытаться убежать от капитана Рыжехвоста.

— Будет сделано, — радостно осклабился помощник и бросился выполнять приказ.

Когда пиратский лайнер отошел на безопасное расстояние, установленная на его корме крупнокалиберная пушка плюнула ог­нем, послав снаряд в сторону беззащитного баркаса. Пираты одо­брительно загудели, глядя на то, как обреченное судно начинает медленно погружаться в холодную морскую воду. Взревев двига­телем, пиратское судно умчалось прочь.

Стоило лайнеру исчезнуть из виду, как из-под воды рядом с баркасом показался аквалангист. Облаченный в допотопный кос­тюм для подводного плаванья, шкипер Куркулис медленно заби­рался по специальным поручням на борт «Буревестника».

— Я уж думал, тебя катраны съели, — ворчливо поприветство­вал шкипера капитан Воха.

— Я сам кого хочешь съем, — отмахнулся Куркулис, скидывая тяжелый баллон с дыхательной смесью. Разоблачившись, шки­пер достал из ножен на поясе узкий нож и перерезал путы на руках капитана. Вдвоем они быстро освободили остальных членов экипажа.

— Так, Железняк и Бакула, пулей дуйте в трюм и включайте на­сос. Шкипер, ты зачем костюм снял?

— Что значит «зачем»?

— А кто пробоину снаружи латать будет? Натягивай костюм обратно и лезь в воду! Раз тебя катраны есть не хотят, твоя канди­датура лучше всего подходит на роль подводного ремонтника.

— Вот так всегда, — заворчал в ответ Куркулис, — даже элемен­тарного «спасибо» от тебя не дождешься.

— «Спасибо» я тебе выставлю в жидкой валюте по возвраще­нию в порт. А сейчас марш за работу, бездельники!

Матросы приступили к ремонту судна. Глядя на их слаженные действия, капитан испытал чувство гордости. Жаль, конечно, что пираты захватили в плен пассажира. Но судя по тому, что они зна­ли о чемоданчике с кодовым замком (о наличии которого даже Воха был не в курсе), действовали пираты по чьей-то наводке.

— Мы ещё встретимся, Рыжехвост, — пробормотал капитан Воха, — обязательно встретимся.

Шоссе номер М-17, соединяющее Джанкой с Феодосией, знавало и лучшие времена — хотя, как говаривали знающие люди, идо Катастрофы не отличалось качеством асфальта. Сейчас же, много лет спустя после чудовищного катаклизма, от шоссе осталось толь­ко название да направление. По сути, это была разъезженная колея посреди степи, отличавшаяся от окружающей пустоши лишь чуть более серым цветом из-за рассыпавшегося в мелкую крошку древнего асфальта. На обочинах колеи росли дикие травы, желтые, зе­леные, даже красные — сухие и ломкие от жары. Само шоссе пересохло и растрескалось, местами зияли рытвины и выбоины.