Никита Аверин - Крым-2. Остров Головорезов

Воловик для начала врезал противнику под дых, в солнечное сплетение — серый сложился вдвое, хватая ртом воздух, как вы­брошенная на берег рыба, не в состоянии даже закричать — и Во­ловик отправил его в нокаут классическим апперкотом.

Костя же, спрыгнув на своего клиента сверху, повис у того на спине, обхватив руками за шею и ногами — за корпус, заплел руки в хитром захвате «мата леон» и сосредоточенно душил. Руки у мальчишки были тонкие, и работали не хуже удавки. Через пару секунд схватка была закончена.

Еще около двух минут ушло на то, чтобы раздеть сектантов и примерить их балахоны. Огромные капюшоны прекрасно скрыва­ли лица, просторный покрой одеяний позволял спрятать под ними любое оружие вплоть до гранатомета.

— Что с ними делать? — поинтересовался Воловик, кивнув на белые дряблые тела раздетых сектантов. Воняло от них, как от коз­лов. — Добьем?

Пошта покачал головой. Причин любить сектантов Серого Све­та у него не было, но резать беспомощных людей, как баранов... Он все-таки был листоноша, а не отморозок какой-нибудь.

— Связать. Упаковать. Кляпы в пасть и пусть валяются. Придут их собратья — развяжут.

Последний балахон Пошта вынес профессору. Кайсанбек Ала­нович нехотя его напялил и тут же стал неотличим от остальных членов отряда.

— А сейчас медленно и осторожно идем к штабу, — скомандовал Пошта. — В режиме молчания, общаемся жестами. На вопросы по­сторонних не отвечаем.

Впрочем, последнее напутствие оказалось лишним. От серых в Старом Крыму сторонились даже пьяные казаки, поэтому до шта­ба отряд добрался без приключений.

Внутрь они тоже проникли без особых сложностей: у часовых на входе при виде серых балахонов вытянулись лица, они чуть ли не взяли под козырек и опасливо, суеверно скрестив пальцы, по­сторонились. Видимо, сектанты в Старом Крыму уже успели за­работать себе вполне определенную репутацию.

Отряд занял места в зале штаба (бывшем концертном зале про­винциального дома культуры) как раз посередине между входом и сценой, где стоял круглый стол и кресла для заседающих. Из окна было видно, как подъезжают кортежи самых могущественных лю­дей Крыма, объединившихся, чтобы уничтожить клан листонош.

Первым прибыл гетман Дорошенко. Причем прибыл с помпой, верхом на гнедом жеребце и в окружении отряда личной охраны — тоже на конях, причем исключительно вороной масти. Сам гетман был облачен в традиционные красные шаровары, вышиванку и бронежилет. На боку у него болталась кривая сабля, на поясе висе­ла деревянная кобура с древним «маузером», а на бронежилете, подцепленные прямо к стропам «моле», колыхались с полдюжины гранат.

Войдя в зал, гетман Дорошенко обнаружил, что он первый, и всем своим видом выразил недовольство. Тем не менее торже­ственно промаршировал к сцене, бренча шпорами, и занял самое большое и помпезное кресло, смахивающее на трон.

Хан Арслан Гирей Второй приехал на БРДМ, в который была запряжена шестерка коней-тяжеловесов, их еще называют перше­ронами. Из охраны при нем был лишь один янычар с М-4 на одно­точечном ремне, да рядом суетился жирный евнух в расшитом ха­лате. Впрочем, шитье халата блекло по сравнению с роскошью одеяний самого Арслана Гирея Второго: от золота на одежде боле­ли глаза, и даже тюбетейка сверкала алмазами и сапфирами не хуже мигалки.

Хан занял место напротив гетмана Дорошенко и принялся играть с ним в гляделки, играя желваками.

Потом прибыл Главный Управитель Вольного города Симфе­рополя, он же — глава Союза Вольных Городов Крыма, некто Волобуев — невзрачный, серенький человечек в сереньком же костю­ме и безвкусном кричащем галстуке. Этот был вообще без охраны, руководствуясь принципом «никому не нужен — никто и не убьет». Должность Главного Управителя была выборной, выборы прово­дились раз в месяц, и смысла убивать именно этого человечка не было никакого. Ну убьют, горожане следующего выберут...

Управитель Волобуев присел на самый дальний стул и поста­рался не отсвечивать.

Явление пиратского короля Рыжехвоста было достойно пера художника-баталиста. Сначала в зал вошел конвой — донельзя колоритные пираты в банданах, кожаных жилетах, кожаных шта­нах и драных тельняшках. Парочка пиратов были одноглазыми, и на кожаных нашлепках, закрывающих отсутствующий глаз, кра­совался «веселый роджер». Один был, согласно канону, одноно­гим, и ковылял на деревянном костыле. Следом явился сам Ры­жехвост. В ухе его сверкала серьга с бриллиантом, шею украшало ожерелье из засушенных человеческих ушей, эфес абордажной сабли бы инкрустирован изумрудами и рубинами, а мускулистые руки от запястий и до плеч покрывала замысловатая татуиров­ка — с русалками, драконами, якорями, голыми девками и играль­ными картами. Пресловутый же рыжий хвост, которому пират был обязан своим прозвищем, был заплетен в толстую косицу, к которой пират прикрепил хвост натуральный, тоже рыжий, но лисий.

Пират вальяжно развалился на первом попавшемся кресле игромко спросил:

— Ну что? Все собрались? Можем начинать!

— Позвольте, — робко возразил Волобуев, — а кто назначил вас старшим на этом собрании?

— Я и назначил, — хохотнул Рыжехвост. — Пока вы тут сидите, языки проглотив! Поехали, братья, пиво греется, девки томятся! Чего тянуть-то?

— Не возражаю, — сухо ответил гетман Дорошенко.

Хан Арслан Гирей Второй кивнул. Только тут Пошта заметил на рукаве роскошного ханского халата черную ленту. Хан носил траур, скорбел по любимым женам.

— Итак, — продолжал Рыжехвост. — В Джанкое объявлено пе­ремирие. Взять цитадель наскоком не удалось. Глава клана листонош предложил переговоры. Мы согласны на переговоры?

— Согласны, — по очереди кивнули Дорошенко, хан и Воло­буев.

— Прежде чем пригласить сюда этого... как бишь его, — сделал вид, что не помнит, Рыжехвост, — А, точно, Филателиста, хотел бы спросить у вас, коллеги. А не проще ли отрубить этому мутанту голову и отправить ее в Джанкой, дабы листоноши поняли, что с нами шутки шутить не следует?

— Не проще, — возразил гетман Дорошенко. — Во-первых, это нарушение условий перемирия. Убийство парламентера. А во- вторых, в голове Филателиста есть некая информация, которая, как я полагаю, и послужила причиной ныне происходящего кон­фликта.

— Не знаю, как там насчет информации, — скривился хан Арс­лан Гирей Второй, — а для меня причиной конфликта послужила смерть моих жен от рук вероломных убийц. И я бы с превеликим удовольствием отрезал бы Филателисту не голову, а другую часть тела, после чего взял бы его к себе на работу. В гарем. Евнухом.

— Ну, господа, — попытался вразумить всех Волобуев. — Это эмоции. А у нас, между прочим, война. А война — занятие не из де­шевых. Если не получается ее быстро выиграть, может быть, луч­ше ее прекратить?