Владимир Петько - Город (СИ)

Твари медленно ползли и вдруг, как по команде кинулись вперед. Двое в центре тут же грохнулись на пол, получив в морду картечью, а остальные, на мое счастье, попятились от огня, вылетевшего из стволов. Яркого света не выносят, вспомнил я, выхватил фонарь и направил на существ. Те что попали в свет, дернулись назад, но одно проскочило сбоку. Я крутанулся, вложив всю массу в удар, труба с хрустом врезалась в облезлую морду, но чудовище по инерции ударило меня, отбросив на стену. Тут же подскочило ещё одно, я не успел встать и ткнул в пасть трубой, как копьём. Сбоку пролезла третья тварь, я ткнул в неё включенным фонарем, и она отпрянула. На её месте оказались две новых и где‑то краем сознания я понял, что отбиваться долго не смогу. Вперёд сунулась одна, другая, сбоку подскочила третья, получила в морду трубой и неожиданно пасти оказались прямо перед моим лицом обдав смрадом разложения. Где‑то за ними раздалось странно знакомое стрекотание, потом ещё и ещё, пасти почему‑то исчезли, и я сполз по стене на пол.

Передо мной кто‑то стоял, но мозг отказался работать как раньше и узнавать вроде бы знакомые вещи.

— Чего‑то подобного я и ожидал, — произнес знакомый голос. Голос отца.

Я моргнул, стёр с глаз набежавший пот и посмотрел вверх. Отец смотрел не столько со злостью, сколько с отвращением и ужасом, а рядом с ним инспектор Давер любовно гладил ствол армейского шокера.

Какое‑то время я приходил в себя и пропустил мимо ушей всё то, что обо мне думали Ференц с отцом. Говорил в основном отец, но его одного хватало на двоих. Тем более, что говорил он справедливые и бесспорные вещи. Я бы и сам все это себе сказал, да только не получалось и слова вставить. Обрывки этой бредовой ситуации метались в голове, пытаясь сложиться в единое целое и наконец, у них это получилось.

— Что вы здесь делаете? — спросил я.

— Вас спасаем, — сказал Давер, и махнул шокером, видимо показывая, как именно спасает.

— Ты думаешь, ты один можешь истории смотреть? — грозно рявкнул отец, ещё кипящий праведным негодованием. — Или ты думал, я твои вещи не додумаюсь взять и посмотреть, что ты творишь?

— Так нельзя! — воскликнул я, плохо изображая негодование. — Ты же сам говорил, что дедушка никогда не смотрел твои вещи, а ты не будешь смотреть мои.

— Я говорил это послушному и умному ребенку, а ты — великовозрастный балбес, который куда глупее его!

— Мне кажется, в вашей ситуации, не совсем верно предъявлять нам претензии за нарушение профессиональной этики, — мягко добавил Давер. — Иначе бы… — Ференц пошевелил ногой одно из тел на полу.

— Если бы Ференц не поджарил эту мерзость, — добавил отец и скривился, поглядев на дохлого монстра, — мне бы даже наорать не на кого было. А ты подумал, что стало бы с твоей матерью?

Это был удар ниже пояса и ответить на него я не мог, даже если бы захотел.

— Я осознал… осознал… — промямлил я и поднялся. — Больше ничего подобного… Давайте домой…

— Вот тут есть проблема, — небрежно сказал Давер, поигрывая шокером. — Кажется вы, Валентин, увлекшись скаканием по незнакомым трансгресс — линиям, упустили из виду некоторые важные нюансы их использования…

— Например? — спросил я с недобрым предчувствием.

— Например, что имеющие доступ к порталу могут заблокировать его в обе стороны, если хотят прервать сообщение. Или в одну, если, скажем, не хотят, чтобы из заблокированного места выбрались какие‑нибудь твари… — Для пущей убедительности Ференц пнул одно из чудовищ.

— Надо проверить… — пробормотал я растерянно, — вдруг он…

— Уже! — коротко и безжалостно произнес отец.

— Это первое, что нужно делать при перемещении по незнакомой линии, — добавил Ференц. — Может это и не сильно поможет, если ты попался в капкан на затерянной в космосе станции, набитой уродами — мутантами, но по крайней мере иллюзий не будет…

Я снова сел на пол, переваривая услышанное. Когда я хотел приключений, мне выламывали руки заставляя сидеть в кабинете, перелопачивая бумажки. Как только я захотел домой, приключения навалились со всех сторон, схватив меня за… за много что схватив. Так что не вздохнуть, не пискнуть. Правда был один нюанс…

— Подождите, — сказал я с надеждой. — Дэнил с Чеславом тоже были здесь и как‑то выбрались…

— Вполне возможно, что это они закрыли линию, — ответил Давер.

Такое действительно могло быть, они умели управлять линиями, к счастью не всеми, иначе давно попали бы в город и устроили там резню. Но соглашаться в этом вопросе мне почему‑то не хотелось.

— Я думаю, местные обитатели давно потеряли человеческий вид, если вообще имели, — сказал я. — Из этого можно предположить, что линию закрыли не вчера.

— Звучит логично, — кивнул Давер.

— Кроме того здесь следы, — добавил я. — И все они идут от портала в эту сторону. Наверняка, если поискать, можно снова найти их за одной из дверей.

— Выбора у нас всё равно нет, — резюмировал Давер, а отец лишь пожал плечами.

Я поднялся, первым делом перезарядил обрез, засунул фонарь за пояс и присоединился к поискам. Двери открывались неохотно, я помогал себе трубой, которая уже успела послужить мне дубиной. На её изрытой ржавчиной поверхности осталась какая‑то белесая жидкость, заменявшая местным мутантам кровь. Я вытащил из рюкзака обрывок ткани и брезгливо стёр эту гадость. Как могли получится такие уроды? И ведь тот, историю которого я успел посмотреть, считал, что он уже умер когда‑то…

Следы нашел Давер, он же и пошел первым. Отец шел за ним, мне выпало быть замыкающим. Не самое приятное ощущение — ждать, когда тебе из темноты на спину прыгнет жуткая тварь, но моего мнения по этому поводу не спрашивали.

Мы плутали по запущенным коридорам несколько часов, в конце я лишь тупо переставлял ноги, от усталости даже страх прошел. Давер нашел более — менее чистое помещение, с толстой дверью, закрывающейся большим вентилем и предложил остановится на ночлег. Я поел быстрее всех, простучал стены и потолок, проверяя под одобрительным взглядом Давера их на прочность, лег на голый пол в одном из углов и тут же провалился в глубокий сон.

Сон был на удивление похож на историю. Я видел только мешок, в котором кто‑то вяло шебуршился, потом оттуда вылез ребенок, с вытянутым лицом и облезлой кожей. Руки его по локоть были в крови, ступни оставляли красные следы, и следом за ним, как за вожаком шли твари. Сбоку стояли две еле видные тени и глухой голос повторял, что учует меня за сотню парсеков. Ребенок приближался, а я, как обычно бывает в таких случаях во сне, совсем забыл, как двигаться. Две маленькие ручки поднялись на уровень моего лица, потянулись к глазам, потом правая, словно передумав, с размаху залепила мне пощечину, оставив отпечаток, как на двери, и ребенок, что‑то настойчиво забормотал о том, что пора вставать…