Юлия Давыдова - Свет стража Араэля

Корф замер.

— О, не скорби так сильно, — зашипел князь. — Я бы повесил камень Араэля ему на шею и бросил в котел!

Князь захохотал:

— Но теперь тебе самому придется сделать это, или…

Он облизнул окровавленные губы.

— Или отступится.

Корф молчал. Голицын и пастор Джон поднялись на верхушку пирамиды. Оба тяжело дышали, зажимая раны оторванными тряпками одежды.

Из открытого портала на вершине извергались потоки пламени. Железные зубцы вокруг него уже были подняты, оставалось лишь закрыть этот замок последним ключом, которого больше не было…

Барон опустил саблю, глядя только на сына. Валей наклонился над тем, шепча на ухо:

— Ты чувствуешь, сколько силы я дал тебе?

В глазах Александра играл ядовитый белый свет, выжигая и обесцвечивая радужную оболочку. Он закрывал их, силясь стерпеть эту боль.

Поток эктоэнергии вырывался из входа переполненной пирамиды. Казалось, воздух пылал прозрачно-зеленым пламенем. Пространство дрожало, и сама машина едва держалась на опорах.

— Это лишь капля, — шептал Валей, — я могу дать тебе много больше.

— Да… — внезапно ответил Александр, — а себе возьми все!

Одним рывком он вскочил на ноги, вонзая лезвие сабли снизу через живот до самого горла Валея. И не останавливаясь, на этом движении оттолкнулся от моста, сваливая князя вниз. Они падали не в пропасть, а точно в столб эктопотока, соединившего машину и пирамиду.

Голицын ринулся к Корфу, оттаскивая его назад.

— Барон! Нет! Его не спасти!

Вспышка яркого света обратила монстров в пепел, дрогнула земля, опорные столбы треснули и подломились. Еще мгновения грохот обрушающихся труб и конструкций не давал людям подняться с колен. Но вот он стих, и Корф кинулся по стене пирамиды к потухшему порталу.

В густой пелене дыма и пыли ничего не было видно.

— Прочь! — крикнул барон.

Подчиняясь вибрации его голоса, пелена разлетелась клочками. Металлические зубцы ровно встали на свои места, намертво запечатав вход. От разогретого железного конуса еще исходило свечение. Потоки зеленоватой жижи стремительно теряли массу и цвет. Эктосубстанция разряжалась, утончаясь в газообразные облачка.

— Все кончено, — произнес князь Голицын. — Камера демона опечатана.

— Да, камера опечатана, но демон не мертв, как и Валей… — голос изменил Корфу, по щеке потекла слеза. — Как и мой сын вместе с ними.

2111 год.

— Ах, черт! — Ровена подскочила на кровати. — Сеня! Почему ты меня не разбудил!?

— В семь утра? — резонно возразил домовой, возникая на пастели с подносом. — Успеете вы на службу госпожа, успеете.

— Опять чай? А где кофе?

— Вредно с утра на пустой желудок хлебать заграничные напитки.

Ровена взяла с подноса кружку.

— Чай, между прочим, тоже из Индии привезли.

— Нет, этот растет в наших широтах, — заметил домовой и исчез.

Его голос раздался с кухни:

— Завтрак здесь! А то всю ночь не спите из-за хлебных крошек.

— Гретель гордилась бы мной, — улыбнулась Ровена, вдыхая чудесный аромат, исходящий от чашки чая.

Она быстро сделала глоток и помчалась в ванную умываться. Через десять минут уже одевала брюки, и, подпрыгивая в них, как на беге в мешках, оказалась на кухне.

— Время восемь, Сеня! Опаздываю!

Ровена быстро собрала светлые волосы в длинный хвост.

— Нет, еще без пяти, — возразил домовой. — А в восемь обычно приходит Рафаэль. Милый, кстати, юноша, мадам. И симпатичный!

— Сеня, я тебя умоляю, — засмеялась Ровена.

— Пирог, госпожа. Отказы не принимаю!

Домовой достал из печки противень с раздутым пирогом.

— Творожная начинка, ваша любимая.

— О! — девушка подхватила отрезанный кусочек с пылу с жару и даже не стала укладывать на тарелку. — Это чудо!

— Не ешьте на сухую, госпожа.

— Не ем! — Ровена сделала огромный глоток, опустошив кружку, подхватила бронежилет со спинки стула, боевой рунабр и помчалась к дверям.

— Все, я ушла, Сеня, спасибо за пирог! И чай превосходный!

— Всегда пожалуйста, госпожа, — улыбнулся домовой.

Входная дверь хлопнула, и шаги госпожи стремительно удалились вдоль по улице.

А домовой вдруг всплеснул руками:

— Лекарство!

Но зная по опыту, что заставить юную особу принять утром сироп на горьких травах от аллергии, почти не возможно, Сеня чинно вздохнул.

— Что ж, вечером, госпожа, вернетесь с больной головой.

Улица оживала с рассветом. Окна уже были раскрыты, домовые выставляли цветы под утреннее солнышко и с важностью, достойной самой ответственной службы, провожали за порог своих подопечных. В этой части верхнего города жили в основном офицеры охранного корпуса и несколько сотен семей сотрудников технических служб. Десяток улиц одной огромной компании.

Рафаэль сидел за летним столиком у своего крыльца с чашкой кофе. Уже в идеально отглаженной черной форме, застегнутой на все пуговицы, расчесанный и умытый в лучшем виде. Бронежилет туго затянут по стройной фигуре.

Увидев спешащую Ровену, засмеялся:

— Доброе утро, командир! Проспала?

Та на бегу соединяла контакты ремней. Благо, руки уже делали это автоматически. Когда новички также халатно щелкали по заклепкам, и попадали не в те контактные разъемы, энергосхема бронежилета немедленно выдавала блокировку. И снятие с дежурства тогда было обеспечено.

— Сеня считает, что леди не должна вставать рано, — ответила она, наконец, расправившись с последней застежкой.

Индикаторная пластинка над ключицей сразу вспыхнула в рабочий режим, и поверхность бронежилета едва заметно засияла тонкими линиями защитного рунескрипта.

— Это верно, — пожал широкими плечами Рафаэль.

— Да?

Парень засмеялся:

— Леди может вставать, когда хочет.

— Скажи это командиру Берингу, — засмеялась Ровена. — Идем?

Линия городского поезда проходила прямо вдоль домов. И судя по звуку, состав как раз мчался за своими постоянными пассажирами.

Рафаэль поставил чашку на столик.

— Марусенька, спасибо.

Пухленькая домовиха появилась на пороге, затейливо улыбнулась:

— Не за что, мой миленький мальчик.

Разгоняя воздух сиянием, состав всего из трех вагонов остановился перед домами. Двери открылись. Потянулись опоздавшие на первые утренние рейсы. Несколько человек из службы спасателей, двое из службы технической поддержки зала Триглав и еще кое-кто из знакомых. Когда живешь в одном районе пару лет, незнакомых не уже не остается.

— Миленький мальчик… — вырвалось у Ровены, когда они вошли в салон.

На лице расплывалась широкая улыбка.

— Командир, творожную начинку сотрите со щеки, — отомстил Рафаэль и покатился со смеху, когда Ровена бросилась вытирать.