Андрей Астахов - Звезда Полынь

Ноги у меня ослабли, липкий противный страх ползал по кишкам. Да по-другому и быть не могло; я просто физически чувствовал присутствие смерти. Смерть была частью всего, что меня окружало — этих безмолвных обшарпанных зданий, пустых окон, шевелящихся под ветром зарослей высоченных, в рост человека бурьянов, корявых деревьев, полыхающих в темноте разноцветных огней аномалий. Этого пурпурного неба, лишенного звезд, по которому время от времени пролетали оранжевые и ослепительно-белые болиды. В моих наушниках шумел ветер, на экране ПДА не высвечивалось ни единого контакта. Недавняя стрельба вновь стихла, станция казалась вымершей. Полное одиночество.

Наверное, Шершень потребовал от меня невозможного. Но выбора нет. Надо идти, искать портал. Надо искать выход со станции. В противном случае, я навсегда останусь в этом гиблом месте.

Сжимая автомат, я сделал несколько шагов, и тут со мной заговорил «Ланселот». Заговорил по-английски, все тем же приятным женским голосом. Видимо, запустилась обучающая программа, поскольку на внутренней поверхности прозрачного забрала на уровне моих глаз появился голографический дисплей. Сначала я увидел описание моего комбинезона и перечень его возможностей. Вот когда пожалеешь, что не знаешь английского языка! Далее дисплей вывел подробнейшую карту Зоны — от Болот, до самой ЧАЭС. Потом навигационная система показала мне мое местоположение: я находился в двухстах метрах севернее четвертого энергоблока. Дальше пошли параметры среды — температура воздуха, радиационный фон, количество вредных примесей, опасные аномалии. Кое-что я понимал, а точнее интуитивно угадывал. Приятный голос, видимо, дублировал все эти данные — слова «рэдиэйшн» и «эномали» поймет даже такой пенек в английском, как я. Время от времени я слышал щелчки и гудение: похоже, «Ланселот» сам подстраивался под среду. Интересный костюм и своих деньжищ он, похоже, стоит. Вот только насколько надежна эта электроника? А то шарахнет меня какая-нибудь мини-«Электра», и все эти встроенные чудеса компьютерной техники погорят в секунду? А главное — виртуальный дисплей закрывал мне обзор. Не полностью, но закрывал. Я вспомнил про обломки прицела, который показывал мне Батюк. Верно, этот прицел как-то синхронизировался со всем интерфейсом костюма, позволяя использовать оружие, не отключая дисплей. Но прицела у меня нет, стало быть, надо искать способ убрать эту хреновину с забрала.

«Ланселот» будто прочел мои мысли: голос замолчал, и дисплей исчез. Зато автоматически включился встроенный в шлем ПНВ. Размазанные очертания строений и предметов стали четче, рельефнее. ПНВ был снабжен какими-то фильтрами, и мне сразу стали заметны невидимые аномалии — самые опасные враги сталкера. Они окружали меня со всех сторон, полыхали по обе стороны асфальтированной дороги, ведущей от здания к энергоблокам станции. Одна из них затаилась внутри ржавой прогнившей насквозь «Лады» в нескольких метрах от меня и вытягивала из искореженного кузова свои радужные щупальца. Вновь накатила слабость: идти я не мог и сел на ржавую трубу у обочины. Ноги опять, в который раз за последние часы, стали ватными от противного, непреодолимого страха. Захотелось выпить, но я боялся снять шлем.

Надо перебороть свой страх. И попробовать забыть о том, что случилось со мной пять минут назад. Ксения сама виновата. Она знала, на что идет. Может быть, она и была тем самым тайным осведомителем наемников в СБУ, о котором говорил Батюк. А может, именно она разработала всю эту операцию со «Звездой Полынь». Подставила американца, завела в засаду меня — ради артефакта, ради этих самых «Ланселотов», ради еще чего-то? Или же это Монолит управлял ей, сделал из нее свое орудие?

Так или иначе, она мертва. И Шершень мертв. И Индус. Я единственный, кто так близко подобрался к разгадке. Справлюсь, или порву себе пупок на последнем, финишном рывке?

Эх, Бандура, Бандура! Засранец ты был, прости Господи!

Артефакты. Всему виной проклятые артефакты. И жадность. А Монолит — если он и впрямь существует, этот заключенный в черную «звезду Полынь» сатана, — играет на этой жадности, забирает в плен души. Душу Меченого, душу Бандуры.

Душу Ксении…

Машинально, больше от желания отвлечься от тяжелых мыслей, я полез в контейнер на поясе и достал «Пасхальное яйцо». Артефакт лежал у меня на ладони, я разглядывал его и не мог ответить на вопрос: да что же в нем такого особенного? Почему Меченый в моем видении так желал завладеть им? Почему Бандура отдал его мне? Ведь он мог продать его тому же Бороде и получить неплохие деньги — на Затоне никто никогда не видел такого артефакта. И как он попал к Бандуре — так же, как «Звезда Полынь», с трупа американца, или же он в аномалии его нашел, или… Я чувствовал, что устал от загадок, что мой мозг перегружен ими. А мне так хотелось получить хоть один внятный ответ на вопросы, которые ставила передо мной проклятая Зона.

Наверное, я бы просидел еще час с артефактом в руке, как тот самый принц Гамлет с черепом Йорика, но «Ланселот» опять напомнил о себе. Кибергид что-то сообщал мне, но я не понимал ни слова, и это меня жутко злило. Поднявшись с трубы, я подпрыгнул, чтобы рюкзак поудобнее улегся на спине, взял автомат наизготовку и осторожно двинулся мимо полыхающих аномалий в сторону черневшего в сумерках Саркофага.

Понемногу подкрадывалась усталость. Ноги гудели, хотелось есть, и еще больше хотелось спать. Впереди показалось белое свечение — кажется, это был портал, о котором сказал мне Шершень. Громада Саркофага была прямо передо мной, закрыв половину неба. Счетчики радиации начали потрескивать, женский голос в наушниках что-то заговорил — видимо, предупреждал о высоком излучении. Портал был слева от меня, в дальнем конце маленькой площади, и я направился к нему, обходя сгоревшие ржавые легковушки.

Темные кучи на асфальте перед порталом оказались трупами. Наемники. Один труп был буквально изодран в клочья. Рассматривать и обыскивать их я не стал.

Сначала я услышал громкий, истеричный визг, который хлестанул по моим нервам, как нагайка, заставил обернуться, вскидывая оружие, а миг спустя из-за угла полуразрушенного здания появились они — четыре безобразные, темные туши, похожие на раздутые мохнатые шары на изломанных коленчатых лапах. Передняя плоть была гораздо больше своих товарок, смотрела прямо на меня, и ее глаза горели двумя зелеными огоньками. Другая плоть что-то волокла по асфальту — мне вначале показалось, обрубок дерева. Присмотревшись, я почувствовал тошноту: в челюстях плоти была человеческая нога в армейском ботинке.

Я прицелился в большую плоть. Все четыре твари немедленно остановились и уставились на меня.