Макс Ридли Кроу - Сердце Рима

– Так ты от них откупился?

– Нет, но сумел купить новую личность, с правдоподобной историей, достаточно скучной, чтобы им не было до меня никакого дела. Только идиот считает, что деньги ничего не значат. Нищий идиот, – он большим глотком выпил половину содержимого бокала. – Кем я был для всех? «Нигер», «черномазый». Расизм не умер, он процветает и теперь прикрывается толерантностью. Знаешь, сколько людей меня ненавидит? Все! Но они улыбаются, кланяются, целуют мне ноги и пляшут на задних лапках, потому что у меня есть то, что позволяет им жить. Сраный фунт!

Он презрительно фыркнул и, закинув голову, посмотрел в небо. Ника тихонько цедила шампанское, боясь шелохнуться. Всплеск эмоций Прометея несколько обескуражил ее. Но ее волнение понемногу улеглось: он выглядел обычно, разлил оставшееся шампанское по бокалам и, достав обрубок сигары из подлокотника, закурил.

Ника наблюдала за тем, как он выдувает колечки дыма. Глубоко в душе, где поселилась с недавних пор меткая интуиция Лорин, пробудившаяся из памяти, зазвучал тревожный звоночек. Такой человек, как Прометей, не станет с первым встречным вдаваться в чрезмерную откровенность. Едва ли он случайно сболтнет лишнего или захочет поплакаться на жизнь. Каждое его действие продумано: от того жеста, которым он держал спичку, подкуривая сигару, до того, как в тот или иной миг поставить ноги. Но зачем-то он играет роль «простого парня».

– Я не верю тебе, – сказала она прямо. – Мне плевать, кто ты, ешь ли ты мясо или заядлый веган, с кем ты спишь и кому молишься. Цвет кожи не важен. Я просто не доверяю тебе. Но ведь это не имеет значения, да?

У ее собеседника чуть дрогнул уголок губ. Ника готова была поклясться, что и это не случайное проявление эмоций.

– Нравится здесь? – спросил Прометей, широким жестом объясняя, что имеет в виду свой дом и остров.

– Неплохо, – сдержано улыбнулась Ника.

– Ну тогда смотри и запоминай. Ночью мы улетаем к твоим друзьям.

Если он хотел этой подчеркнуто безмятежной речью поразить ее, то замысел удался! Ника поперхнулась шампанским, некрасиво закашлялась, чувствуя, как игристое вино выходит носом, и едва не разбила бокал.

– Что с ними? – спросила она, пряча лицо за салфеткой и поспешно приводя себя в порядок.

– Команду мечты ждет трибунал. Скажи: ты сумеешь засунуть свое недоверие подальше, и помочь мне вытащить их?

«Ради кого? – шепнул тихий, как дыхание рассвета, голос в ее голове. – Ради чего? Они не твоя семья, не твои друзья. Вы были попутчиками на короткий срок, не более…» Но та, кому принадлежали сомнения, сама однажды сильно обожглась. И нет хуже советчика, чем оскорбленная в чувствах женщина.

– Куда мы выдвигаемся? – спросила она.

Прометей посмотрел на нее сквозь облако дыма и произнес с белозубой улыбкой:

– Аламут.

Крепость Аламут больше походила на миф, как замок короля Артура, и, тем не менее, она существовала. На территории нынешнего Ирана и высоте более двух тысяч метров. Достоверная датя возведения крепости неизвестна, историки называют 850 год, как возможный. Удивительная честность, ведь обычно они любят утверждать что-то наверняка, не имея никаких оснований, кроме косвенных подсказок. Но не так важно, когда был заложен первый камень в основании твердыни, куда весомее, что в 1090 году эта крепость, в числе многих других, стала трофеем исмаилита Хасана ибн Саббаха. Отца ассасинов.

Темные страницы истории ордена, и они не любят о них вспоминать. Даже Алекс, который мог на память чеканить даты и события из прошлого своего братства, предпочитал уходить от темы, если Ника спрашивала его о создании общества. Нынешние ассасины и впрямь имеют мало общего со своими предшественниками, и все же это началось именно тогда, когда восторженный безумец Хасан сплотил вокруг себя жаждущих слепой веры, отчаявшихся людей. Его история покрыта тайной, как и все самое великое в этом мире. Созидатели постарались припорошить пылью имя того, кто бросил вызов миру, кто сумел повергнуть в ужас правителей, скрывающихся за высокими стенами, кто во имя собственного закона не жалел родных сыновей. Хасан был великим человеком, поскольку только великие оставляют в истории след на века и продолжают жить в деяниях последователей. Как бы ассасины не отвергали прошлого, Аламут был колыбелью их братства. И то, что местом для трибунала над оступившимися братьями избрали именно руины легендарной крепости, было вполне предсказуемо.

Ника с волнением ожидала на террасе, вглядываясь в сгущающиеся сумерки. Ночное небо сливалось с морем, их разделяла лишь тонкая розовая линия, оставшаяся после заката. От тревожных мыслей стало зябко в южный вечер, холодные пальцы непослушно мяли сигарету и зажигалку, которые так и не соединились в огненном поцелуе. Каждая минута промедления казалась ей ужасной ошибкой, которая может стоить жизни. От острова Прометея до провинции Казвин, где находилась крепость, более трех тысяч километров дороги, почти шестьдесят часов! За это время спасать уже будет некого.

– Идем! – Прометей махнул ей рукой и начал спуск по ступенькам.

На нем был песочно-серый костюм, состоящий из куртки и брюк, высокие ботинки, защищающие ногу, и вместительный плоский рюкзак, распластанный по спине.

– Когда состоится суд? Или трибунал…не важно, – Ника с трудом поспевала за ним.

– На рассвете, – ответил тот. – Символично, не так ли? В новый день с новыми впечатлениями.

– Шутишь?! – Ника сбилась с ритма и оступилась мимо нужной ступеньки. – Мы же не успеем!

– Успеем, если будешь идти быстрее, – прозвучал его голос, растворившийся в темноте.

Ника встряхнула головой и поторопилась следом. Они вышли на берег моря. Песчаный участок был небольшим, огражденным со всех сторон гигантскими валунами, словно бухта. В тихую воду уходил деревянный настил, превращающийся в крошечный причал, возле которого недвижимо застыл катер и гидросамолет. Ника бросила взгляд на Прометея, но тот был слишком погружен в себя, чтобы заметить это. Самолет? Так вот как он собирается успеть к сроку!

– Разве мы не должны пересечь границу Турции? – с сомнением спросила Ника, пока они шли по пружинящим доскам, под которыми еле слышно плескалась вода. – И не нужны никакие документы? А разрешение на посадку?

– Я же говорил, – Прометей подал ей руку, помогая перешагнуть на поплавок, и затем – на борт самолета, – у меня есть суперсила. Ты все еще сомневаешься в ней?

Пилот уже присутствовал на борту. Это был первый человек из окружения бывшего госпитальера, которого Ника смогла увидеть, хоть лицо того и было скрыто за шлемом, очками и микрофоном.

– И что теперь? – располагаясь на узком и жестком сидении, спросила Ника. – Придем на суд, скажем что-то вроде: «Ваша честь, я протестую!» Или что?