Анатолий Заклинский - Одиночная кампания

Меня огорчало то, что после той потери сознания я окончательно перестал ориентироваться на местности. Я не знал, где я относительного того места, где останавливался перед тем, как попасть в плен. Почему-то мне казалось, что река находится где-то справа, но это было лишь на уровне интуиции, да и не так важно сейчас.

— А далеко мы идём, господа? — обратился я к своим спутникам, — простите, не знаю, как вас по именам. Вы не представились.

Мне никто не отвечал.

— У вас нет никакого другого транспорта? Обязательно идти пешком?

Хотя, учитывая почти дикий характер местности, использовать здесь транспорт было бы затруднительно. Но, скорее всего, причиной отказа от него послужило что-то другое, и мне хотелось верить, что рано или поздно я это узнаю.

Ни на один мой вопрос они не отвечали. И так продолжалось довольно долго, пока, наконец, шедший сзади солдатик не подал голос.

— Нельзя ли сделать привал? — тихо сказал он, и я ощутил в этой фразе некоторую недосказанность, как будто он хотел назвать её по имени или званию, но вовремя сдержался.

— Хорошо.

Она развернулась и направила на меня свою пушку. Излучатель тут же ярко вспыхнул, сигнализируя о готовности выпустить заряд и продырявить меня насквозь.

— Сядь вон туда, — девушка указала в сторону одного из небольших камней.

— Хорошо-хорошо. Я всё и так понимаю, не обязательно постоянно направлять на меня эту штуку, — с наигранным испугом сказал я.

Ничего не ответив, она отобрала у меня синхронизатор и стала о чём-то разговаривать со своим товарищем. Потом она приказала ему следить за мной, и парнишка нацелил на меня свой пистолет с широким стволом, заряженный сетью. Девушка отошла, очевидно для очередного сеанса связи. Я в этот момент прикидывал, где может быть моё снаряжение. Своих контейнеров я не видел. Возможно, их унесли, а возможно, просто оставили там, где меня нашли. Но самое ценное — рация — должна была быть. Вдруг кто-то неожиданно захочет выйти на связь? Это могло бы всё спасти.

Мне думалось, что все они из гарнизона по охране какого-то важного объекта. Доступ к нему намеренно затруднён размещением на этих территориях — горы, вода, река, которая, возможно, при подъёме выше станет и вовсе непреодолимым препятствием. Весьма затруднительно для крупномасштабной боевой операции, особенно с применением техники. Здесь больше подойдут небольшие отряды, действующие сообща. Очевидно, частью одного из них я и был.

С этими двумя разговаривать, конечно, было бесполезно. Оставалось ждать, куда же они меня приведут. Если основной объект настолько серьёзен, то у него будет масса вспомогательных. Скорее всего, меня ведут в один из них — будь то какой-нибудь военный лагерь, где обязательно есть что-то вроде тюрьмы, где меня будут держать, либо что-то ещё. А может быть, они так беспечно транспортируют меня, потому что не считают опасным? С другой стороны, так оно и есть. Да, я могу дать отпор, особенно при наличии хоть какого-нибудь оружия, но я не могу выполнить своё задание. Опасен ли я? Конечно, нет.

Перерыв продолжался примерно двадцать минут, после чего мы всё таким же порядком выдвинулись дальше. Я почти не чувствовал усталости, чего нельзя было сказать о моих спутниках. Хотя женщина и старалась не выдавать своего утомления, мне казалось, что шаги её становились не такими уверенными, какими были раньше, ну а молоденький солдатик и вовсе через три часа дороги едва шагал, и это при том, что мы делали привалы.

Вскоре он снова осторожно подал голос:

— Нельзя ли нам передохнуть?

— Мы уже скоро будем в первом лагере, — спокойно ответила она, — нужно добраться туда до темноты. Там и отдохнёте.

— Хорошо, — тяжело вздохнув, ответил он.

Начинало смеркаться. Я думал, что этот лагерь станет конечной точкой нашего путешествия, и эту ночь я проведу хоть и в камере, но с развязанными руками и ногами. Не тут-то было. Лагерь представлял собой всего лишь кострище, возле которого лежало несколько больших брёвен для сидения и запас дров. Кроме этого, в стороне находилось что-то вроде небольшой беседки. Всё это было окружено небольшим леском, что придавало общее ощущение уюта.

— Это скорее парк для отдыха, — сказал я, когда огляделся.

Меня молча усадили на бревно. Солдатик сел напротив и наставил на меня пистолет. Женщина же, связав мне ноги и ослабив руки, занялась разведением костра. Она аккуратно сложила маленькие ветки, а сверху положила те, что были крупнее. Потом она достала зажигалку. Даже невооружённым глазом было видно, что это устройство гораздо примитивнее, чем то, которое было у меня. Работало оно соответственно. Ей иногда приходилось гасить её, потому что та перегревалась, поэтому нормально разжечь костёр получилось не сразу.

— Моё устройство лучше. Можно зажечь с одного раза, — предложил я.

— Твоё устройство осталось у других членов группы, — ответила она.

— А что тогда в вашем большом рюкзаке?

— То, что нужно нам.

Ужин был более чем скромным. Мне выделили ещё один из моих пищевых батончиков. Кисти мои обладали достаточной свободой для того, чтобы я справился сам. Учитывая, что я нормально не ел два дня, я съел его целиком. Скоро наступила сытость. Я даже немного боялся, что мне станет плохо. Но потом решил, что эта смесь специально разработана с учётом в том числе таких условий. И действительно, кроме сильной сытости никаких эффектов больше не было.

У них был похожий формат походной еды. Правда, их батончики были немного другими, внешне похожими на шоколад. Плюс, в отличие от моего белого батончика, который хоть и имел сладкий вкус, но совершенно не имел запаха — по объективным, разумеется, причинам — от их еды в воздухе разлился приятный аромат, чем-то напоминавший какой-то фрукт. Это было опрометчиво, но, с другой стороны, они были загонщиками, а не зверем, и им позволено было оставлять после себя запахи.

— Вы ведь теперь знаете, что я ничего не помню. Может, скажете хотя бы где я?

После этой фразы паренёк посмотрел на меня детским непонимающим взглядом. Потом он перевёл глаза на девушку, как будто вопрошая. Будь его воля, он, наверное, и сказал бы мне. Она смотрела хоть и без былого вызова, но всё же с недоверием.

— Нет. Тебе об этом знать не обязательно, — наконец ответила девушка.

— Вот так всегда, — разочарованно выдохнул я.

Сидели в основном молча. Грелись. Вскоре я увидел, что солдатик начал дремать. Я ни разу полностью не видел здешней ночи. Но она была очень красива. Когда далёкая синяя звезда, скорее всего, один из голубых сверхгигантов взошла высоко, небо наполнилось синим цветом, как будто бы стояла и не ночь вовсе, а какие-то затянувшиеся предрассветные сумерки. Да, этим здешние ночи были не такими удобными для выполнения тайных операций. Хотя, если я правильно представлял себе модель этой системы, в определённые периоды года здесь всё же темнеет полностью по ночам, когда обе звезды светят днём. Потом постепенно звезда начинает светить ближе к утру, и со временем занимает всё большую часть ночи. Потом звёзды светят примерно одинаковое количество времени, а потом синяя звезда становится видна только вечером, и вскоре ночи снова становятся тёмными. Хотя, всё может обстоять ровно наоборот, в зависимости от того, в какую сторону движется планета вокруг звезды. Более яркая звезда меньше, очевидно, аналог Солнца, вращающийся по очень-очень дальней орбите вокруг первой. Настолько далеко, что голубой гигант отсюда кажется всего лишь яркой луной.