Татьяна Живова - Джульетта без имени

Тут сталкер заметил, что к судьям подошел давешний пожилой добытчик и принялся что-то тихо говорить им. При этом он иногда многозначительно посматривал на Востока. Скорее всего, передавал сказанные им слова насчет долгов.

Увиденное вселило в сталкера некоторую надежду на то, что, возможно, все еще переменится к лучшему и уготованная им кара сменится на куда менее жестокую. Хотя бы в отношении Крыси. За себя Восток не слишком переживал — он давно привык к мысли о ходящей по пятам смерти. Она подстерегала сталкеров за каждым углом, и многие из них — в том числе и сам Восток — уже давно стали относиться к ней философски.

Но вот девушку надо было вытащить во что бы то ни стало. Или хотя бы добиться для нее более мягкого — насколько это было возможно — приговора.

Немедленного расстрела им, слава богу, избежать удалось. Правда, в перспективе их теперь ожидала смерть более долгая и мучительная, но... Как знать, что может произойти на отрезке их жизни между нынешним мигом и самой последней точкой в рукописи их судеб? И... будет ли эта точка поставлена именно там, в Алтуфьеве? Пока есть время — надо бороться за любую возможность выжить, отсрочить миг конца. А время у них пока что есть. И, как сказал незабвенный Ходжа Насреддин в старом-престаром анекдоте: «За эти двадцать лет кто-нибудь из нас да умрет. Либо я, либо этот ишак, либо эмир!»

Но даже если им совсем не повезет... Что ж, по крайней мере он, Восток, сделает все от него зависящее, чтобы грозящая Крысе смерть не была для нее долгой и мучительной.

Долг и в самом деле платежом красен!

В конце концов, хоть у него и отобрали оба шприца со снотворным, но резервный, спрятанный в тайнике в каблуке ботинка, местные безопасники не нашли. И той лошадиной дозы, что была в него закачана, хватило бы, чтобы хрупкая и впечатлительная крысишка даже не заснула — умерла бы мгновенно и не мучаясь.

И это обнадеживало!

Массивные, сваренные и склепанные из железных решеток и кусков вагонной обшивки ворота отделяли «благополучную» часть скавенского Метро от алтуфьевской «резервации». Высокие, чуть ли не под самые своды туннеля, они надежно перекрывали путь всем, кто попытался бы проникнуть в зону контроля Содружества со стороны последней станции Ветки. Для редких случаев выхода за пределы этой зоны имелась небольшая, надежно запираемая калитка.

Внутри периметра ворота подпирала баррикада из мешков с землей, за которой очень удобно было прятаться бойцам этой маленькой пограничной заставы.

Внушительный вид укреплений и замкнуто-хмурые лица гарнизона наводили на мысль, что в соседях у суровых бибиревцев были весьма серьезные ребята, которых здесь явно не склонны были недооценивать.

Изначально баррикады возводились для защиты от внешних врагов, которые теоретически могли бы просочиться с поверхности через последнюю, опустевшую во время эпидемии, станцию Ветки. Только потом, когда на нее стали ссылать преступников и изгоев, баррикады и не так давно сооруженные перед ними ворота стали преградой между Содружеством и его преступившими закон бывшими гражданами.

Впереди, примерно метрах в полуста от ворот на прямом, как стрела, участке перегона, туннель от стены до стены перекрывала еще одна баррикада из мешков и железного лома. Это уже был пограничный блокпост алтуфьевской вольницы. Время от времени из-за укрепления поднимались сизые дымки от самокруток и доносились невнятные обрывки разговоров и смех: алтуфьевский дозор тоже нес службу, но нес ее как-то более непринужденно, чем те, что сидели за воротами со стороны Бибирева.

Пространство между двумя укреплениями считалось нейтральной зоной и во времена затишья использовалось для меновой торговли, переговоров и обмена пленными.

Буквально несколько часов назад на этой самой нейтральной полосе бибиревские парламентеры передали для алтуфьевских властей письменное предложение об очередном обмене. Накануне лихим алтуховцам (так еще называли на Ветке жителей конечной станции) удалось захватить двоих рабочих из трудового десанта, высланного Содружеством Наверх для перевозки в подземку экспонатов историко-краеведческого музея «Отчизна», располагавшегося в длинной полуразрушенной многоэтажке на улице Коненкова недалеко от Бибирева. Музей был нужен школе для того, чтобы местные ребятишки могли ознакомиться с довоенной историей и в дальнейшем иметь хоть какие-то представления о своих корнях. Идею этой довольно рискованной затеи долго обсуждали в Совете Содружества, но все-таки, взвесив все за и против, дали добро и даже не поскупились на средства. Рабочих должны были отвозить и привозить под охраной военных на бронированном «инкассаторе», некогда пригнанном из гаража какого-то банка. Те же военные и добытчики должны были заранее позаботиться о том, чтобы в помещении музея и вокруг не оказалось ни одной живой души.

Во время одной из смен, при погрузке, и случилось дерзкое нападение алтуховцев. Охрана сумела обратить непрошеных визитеров в бегство, но двоих зазевавшихся рабочих налетчики все-таки уволокли с собой.

И теперь Содружество желало получить их назад. А взамен предлагало разбойным соседям нечто куда более интересное и заманчивое.

Пойманного в перегонах человеческого лазутчика и помогавшую ему скавенку-сообщницу.

Когда в высшей степени беспрецедентное и крайне нахальное предложение об отправке его вместе с Крысей в Алтуфьево все-таки было (после долгих споров судей) принято, Восток почувствовал, что с его плеч словно камень свалился. И, хотя впереди их не ждало ничего хорошего, даже наоборот, ему почему-то хотелось петь.

Крыся все это время посматривала на него со смесью удивления, непонимания и сочувствия, но молчала и только изредка вздыхала. Когда их уводили обратно в камеру, где им предстояло дожидаться исполнения приговора, девушка перехватила устремленный на них пристальный взгляд Питона. Командир рассматривал Востока, словно какую-нибудь впервые найденную Наверху диковину, и в глазах его читался немой вопрос.

Встретившись взглядом с бывшим своим наставником в премудростях ремесла добытчика, Крыся резко пожала плечами, состроила гримасу, как бы говорившую: «Ну а я что могу сделать?!» — и отвернулась.

Пока приговоренные ожидали своей участи в камере, власти Содружества спешно инициировали переговоры с Алтуфьевым по поводу возвращения двух захваченных в плен рабочих. Внезапное предложение Востока насчет обмена не на шутку взволновало жителей Бибирева, и теперь Совету Содружества, даже если он и имел относительно сталкера какие-то другие планы, пришлось посчитаться с мнением общественности, которая теперь была рада тому, что человек так бесцеремонно и безо всякого почтения к высокому суду нарушил весь протокол заседания.