Александр Козин - Истории Выживших (сборник)

Я боднул бородатого лбом в нос. На силу удара я уже не рассчитывал, но сумел слегка ошеломить Кривошипа. Достаточно, чтобы он на секунду утратил хватку. Ствол «ВАЛа» уперся ему в плечо, я вдавил нащупанный ранее спуск. Пуля прошла навылет – неактивированный оникс не может остановить пулю, выпущенную в упор. Кривошип вскрикнул и отшатнулся. Как раз достаточно, чтобы развернуть винтовку и добить его выстрелами в грудь.

Весельчак подскочил к Цапле. Тот не успел подняться и оказался придавлен коленом к стене. Навешанное на черновика оружие сыграло плохую службу – длинные стволы не позволяли развернуться и использовать хоть что-то. Зато Цаплина глупость была на руку Весельчаку – ремни автоматов висели у черновика на шее. Весельчак захватил один из них, перехлестнул и использовал как удавку. Цапля только хрипел, безвольно шаря руками по стене.

Кривошип заваливался назад, в черную трещину за его спиной. Ремень, зацепившийся за его плечо, дернул винтовку из моих рук, пальцы заскользили по мокрому от крови металлу. Вдобавок вес бородатого грозил утащить меня за ним в дыру.

– Весельчак! – гаркнул я. Терять ценную винтовку совсем не хотелось.

Напарник гортанно выдохнул, дергая ремень изо всех сил. В шее Цапли что-то хрустнуло, и черновик обмяк. Весельчак подскочил ко мне, но ремень уже соскользнул с плеча Кривошипа, и его тело обрушилось в темный провал.

– Черт! – ругнулся я. – Оникс упустил!

В помещении стало темней – один из фонарей улетел вместе с Кривошипом. Весельчак подобрал второй рядом с телом Цапли. Посветил на Беню и стал подбирать наши пожитки. Я присоединился к нему, споро распихивая по карманам то, что Цапля отобрал раньше. Беня молчал, зло сверкая глазами. По его подбородку стекала струйка грязной слюны.

Я закинул «ВАЛ» за спину, подобрал автомат и еще раз глянул на Беню. Может, избавить его от мучений, раз уже не жилец? И вдруг заметил, что ладонь черновика прячется под полой куртки. Будто он сжимает что-то во внутреннем кармане. Прицел автомата уставился на него. Но Беня только сощурился и вдруг выдавил четко и с издевкой в голосе:

– Хана вам всем! – и достал руку из-под куртки.

В ладони он сжимал артефакт Мочалка. Сдавил что есть силы – губчатые края выступили между пальцами, натянувшись до предела. Мочалка была «сытая» – заряженная до предела. Даже в тусклом свете был хорошо различим пыльно-серый цвет и рыжие бугорки спор, готовых вырваться наружу.

Черновик не успел разжать кулак, а мы уже выпрыгивали в распахнутую дверь. Навалившись вместе, тут же захлопнули ее и заблокировали запорный механизм. Несколько секунд из-за нее доносились крики Бени, обезумевшего от боли, но мы не прислушивались, шагая обратно к пролому в стене.

Тут не было спор – видимо, сумки еще не созрели или Цапля умудрился не повредить их, но путь был свободен и чист.

Мы бодро шагали в сторону городка, стараясь поскорее убраться от развалин. Скоро туда наведаются возрожденцы или черновики, проверить, что случилось с отрядом. А может, и те, и другие, причем одновременно, и снова завяжется бой. В предыдущей схватке полегли отряды обеих сторон, потому за нами и пошло всего три человека.

– Ну, и что мы скажем Акеле? – спросил Весельчак.

– А что ему говорить? Он подсказал черновикам, где устроить засаду, но предупредил нас о ней, – ответил я.

– Похоже, не только нас, – хохотнул напарник.

Хитрый Акела сыграл на две стороны, стравив между собой бойцов Черного рынка и армейцев возрождения. Он не мог отказать Черному рынку, ведь иначе негде будет продавать ценные находки и зашибать звонкую монету. Но вот потихоньку сообщить армейцам, где будет ждать засада, ничуть не противоречило его моральным принципам, ведь больше всего он хотел, чтобы все ценное забрали мы и, естественно, доставили ему. Вдобавок он нагнал на черновиков побольше страху, рассказав неведомо сколько баек про развалины, обеспечив тем самым неприкосновенность наших шкурок. Он и нас сдал с умыслом – если на маршруте нам будет что-то угрожать, то группа, идущая следом, поможет, прикроет, лишь бы мы довели их до клада на карте. Кривошип отклонился от уготованной ему роли, но все закончилось хорошо.

– Кстати! – сказал вдруг Весельчак. – Акела промахнулся!

– В смысле? – не сообразил я.

– Ну как же – карта оказалась пустышкой. В развалинах ничего полезного не было.

Я ухмыльнулся.

– Чего ржешь? – хитро прищурился Весельчак, уже понимая, что что-то упустил.

– Ты помнишь, что сказал Акела нам перед выходом?

– Конечно, помню. Он сказал – идите по карте мертвеца.

– Нет. – Я полез в карман на жилете.

Акела всегда опасался быть подслушанным и часто важную информацию передавал иносказательно, по частям. Только когда вся мозаика собиралась вместе, можно было определенно понять, что к чему.

– Нет, Весельчак, Акела никогда не промахивается. Он сказал: идите ЗА картой мертвеца! – И я помахал перед носом напарника план-схемой, снятой со стены в хранилище. – Настоящая находка нас еще ждет.

Вдох, еще, еще… Дыши! Дыши, ублюдок!

Резко распрямившись, словно сжатая до предела пружина, я сел, жадно глотая воздух. Спина покрылась испариной. Тут же бросило в жар, затем в дикий озноб. Пальцы подрагивали, заставляя сжимать кулаки в попытке унять предательскую слабость. Я дышал, словно на предсмертном одре, с каждым глотком воздуха оттягивая неизбежность. Вдруг старуха с косой посмотрит на болезного и, может быть, пожалеет… Да, сейчас… Ага…

В голове постепенно разрастался комок. Как вызревающий на теле чирей. Вот только скорость другая.

Сейчас… Сейчас.

И тут он лопнул.

Новая вспышка боли заставила взвыть, рефлекторно ухватиться руками за голову, ища спасения от нестерпимых мук. Перед глазами заплясали радужные круги. Еще секунда, и организм ушел в глубокий обморок, прячась от боли в его мутных недрах.

«Бум… бум… бум…»

Я разлепил веки и уставился в потолок.

Мутная капля на уцелевшей балке перекрытия полуразрушенного здания сорвалась вниз и шлепнулась на что-то металлическое, издав характерный звук. Разбившись на мелкие частицы, жидкость растеклась по ржавой поверхности, освобождая место для товарки.

«Бум».

Обведя мутным взором комнату, где торчал уже третий день кряду, я прикрыл глаза и помассировал виски. Приступы мучили меня с завидным постоянством, доводя до ручки, хотя пора бы привыкнуть. А нет… не выходит, зараза. Самое смешное – никогда не знаешь, где застанет в очередной раз.

В общем, как бы это ни происходило, эффект всегда оказывался одинаковым.

«Бум».

Я с раздражением пнул ногой железку, валявшуюся в полуметре от меня. Им оказался чудом сохранившийся эмалированный чайник, наполовину вросший в землю. Удовлетворенный актом возмездия, на самом деле являвшимся попыткой выместить злобу на чем угодно, я устало откинулся на землю, прислушиваясь. За стеной раздавался размеренный шелест.