Виктор Ночкин - Кровь Зверя

Зеленский сорвал с ремня оглушенного наемника запасной магазин и краем глаза уловил движение рядом. У его ног шлепнулась граната, подпрыгнула, ударившись о камни. Зеленский бросился к прежней расселине, застучали автоматы, две пули ударили в бок, опрокинули. Он вцепился в камни скользкими от крови руками и из последних сил перекинул тело, ставшее вдруг непослушным. Граната взорвалась, а потом застрекотали вертолетные винты, свинцовый шквал обрушился с небес, грохот тридцатимиллиметровых скорострельных пушек заглушил прочие звуки…

Загорелый парень с роскошными усами и в камуфляже без знаков различия спрыгнул в расселину, склонился над Зеленским, протянул руку: «Живой? Давай выбираться отсюда».

Зеленскому было очень больно, он едва сумел улыбнуться усатому и поднять дрожащую ладонь. Сейчас этот парень усов не носит, потому что они – слишком хорошая примета, а ему приметы ни к чему. Он хоть и вышел в отставку в звании полковника ФСБ, вынужден скрываться. Фамилия его Коростылев…

Небольшая палата наполнилась топотом и взволнованными голосами. Прибежали доктор Петрищев, главврач… Танечку Синюхову в палату не пустили, снова заставили ждать в коридоре, но и без нее в помещении сделалось тесно.

– Кто ж мог знать, что начнется Всплеск?.. Кто ж мог знать, что начнется Всплеск?.. – бормотал доктор Петрищев.

Главврач пощупал пульс больного и уставился на младшего коллегу:

– Теряем его… Приборы, посмотри на сердце!

– Реанимацию… нужно… скорее…

Медсестры залопотали, все были испуганы. Главврач уже успел нарисовать им ужасные картины казней, которым он их подвергнет, если масовец скончается. Один из приборов искусственного поддержания жизни издал приглушенный хлопок, лампочки датчиков напоследок мигнули и погасли. Из-под никелированного колпака повалил дым…

…Дрожащая окровавленная ладонь Зеленского – молодого Зеленского двадцать с лишним лет назад – встретилась с крепкой рукой усатого парня в камуфляже, пальцы сплелись в крепком пожатии, и раненый приподнялся…

…Зеленский – рыхлый толстяк в палате районного госпиталя – резким движением отбросил одеяло и сел, роняя отклеившиеся датчики. Капельница на стойке с колесами от этого рывка покатилась и тихо звякнула о раму кровати. Медицинские работники, кудахтавшие над неподвижным телом высокопоставленного пациента, мигом заткнулись и уставились на восставшего из мертвых.

– Мне нужна одежда и связь с Москвой, – твердо заявил Зеленский. – Живо!

О том, что Всплеск миновал, люди в подвале догадались по совершенно очевидному признаку – дышать стало легче и свинцовые клещи, сжимающие виски, разжались. Первым подал голос Кирилл:

– Ну что, попускает вроде? А, Сидор?

Тот проворчал:

– Вроде… Сколько раз попадаю в эту бодягу, а кажется, никогда не привыкну. Эй, граждане, как вы там? Профессор?

Баргозов уже пришел в себя, но говорил с трудом. Капитан тоже помалкивал, искажение накрыло его серьезно и не отпускало до сих пор. Олег взглянул на часы. Кирилл усмехнулся, заметив его жест, и пояснил:

– На часы не смотри, время под Всплеском шутки с нами шутит. Возвратимся за Барьер – выставишь часы снова. Не веришь? Вот на твоих сейчас сколько? А у капитана?

Алехин ответить не мог, поэтому Кирилл бесцеремонно схватил его за запястье и объявил сам. Оказалось, часы у всех показывают разное время. Минут на двадцать – тридцать расхождение.

На Кирилла после Всплеска накатило радостное возбуждение, он тараторил, говорил то об одном, то о другом и никак не мог успокоиться. Вспомнил о цели рейда:

– Вот ты, Олег, знаешь, что нашел? Это, получается, та самая чаша, из которой цари земные лакают. Ты чашу нашел.

– Святой Грааль, – усмехнулся Олег, – а мы – паладины Круглого стола.

– Во-во! – обрадовался проводник. – Благородные доны! То есть сэры!

– Раз ты так кудахчешь, значит, уже в норме, – буркнул Сидор. – Слазил бы наверх, посмотрел, что там.

Кирилл с готовностью отдал ему свечу и полез из схрона. Вскоре сверху донесся его возбужденный голос:

– Вылезайте, здесь нормально! Только на дохляков не глядите.

Смысл последней фразы Олег понял, когда выбрался из подвала. Во время Всплеска с мертвыми «гербовцами» что-то произошло. Они теперь лежали в других позах, один – у выхода из здания, как будто бездыханное тело под воздействием таинственных сил Сектора ненадолго ожило и попыталось пойти прогуляться. И лица покойников были отрешенно-спокойными, на них застыло нечеловечески безмятежное выражение.

– Убираться отсюда нужно, – по-прежнему суетился Кирилл. – Это счастье, что полный дом чупакабр не набился, пока мы в подвале сидели. Им, тварям, что Всплеск, что не Всплеск – всегда жрать охота, а тут мясо…

Кирилл сбегал к прежней позиции за пригорком, где оставил огнемет. Когда он возвратился, Алехин мычал, пытаясь выдавить из себя хоть словечко, а бледный Баргозов большими глотками хлебал воду из фляги. Он только сейчас начал приходить в себя, до сих пор механически делал, что говорят, – вскарабкался по лестнице, вышел из развалин наружу. Но теперь его взгляд приобрел осмысленность. Он спросил Сидора:

– Сколько нам еще шагать?

– Если дорога чистая, часа полтора-два. Верно, Кирюха?

– Ы-ди-ом, – наконец прохрипел Алехин. И улыбнулся: «идём» у него почти вышло.

Через полчаса после того как группа оставила схрон, у развалин появились шестеро следопытов из «Воли» по главе со Снеговиком. Они осмотрели дом и мертвые тела.

– Кто-то работу за нас выполнил, – подвел итог Снеговик, – и мне это не нравится. С «гербовцами» я сам хотел поквитаться. Но кто же здесь под Всплеском не боится ходить, а?

– Они под Всплеском не ходили, командир. Люк-то нараспашку! – заметил один из вольных.

– Тоже верно. Им схрон был нужен, чтобы укрыться, вот они «гербовцев» и положили. «Гербовцев»-то мы нашугали так, что они никого подпускать не хотели. Верно я мыслю? Но кто же это по нашей территории лазит? Не случайный человек, нет. Диверсантов из «Герба» так быстро вынести – это сноровка нужна. Мы же недавно ушли, времени в обрез было до Всплеска. Колода, следы найдешь?

Один из «вольных», считавшийся хорошим следопытом, спустился в подвал, пропадал там минут десять, потом выбрался и обошел здание, приглядываясь к отметкам на земле. В конце концов вынес вердикт:

– Профессор это был.

– Баргозов? – Снеговик скинул капюшон и привычно взлохматил снежно-белую шевелюру. – Точно, он толковал что-то о ФСБ, мол, наехали на него… и что он укрыться в Секторе хочет. Однако ловко он «гербовцев»-то… Или с ним кто-то еще? Колода, смотри, куда они пошли, мы следом двинем – пощупать хочу профессора. Потому что вся эта история очень странно пахнет.