Стас Северский - Последний день может стать первым

— Хантэрхайм пал!

В голове проносятся клочья мыслей, обломки воспоминаний. Мы потеряли Ясный, Син — Небесный город «золотых драконов», потеряли Хантэрхайм, потеряли Шаттенберг… Нам больше некуда отступать! Штрауб закрыт щитом, а за ним пустота! Я встал, пытаясь дотянуться до излучателя… Мои попытки обрести равновесие кончились падением на что-то очень жесткое. Смотрю в пыльный пол, опираясь на дрожащие руки — ничего не вижу…

— Мы в Шаттенберге! На «оккупированных» территориях!

— Да, S9. Наземный корпус Контрольного командного центра на границе патрульных квадратов — он разрушен — здание зачищено.

— Части наземной техники в трех километрах к северу… Что с воздухом?

— Схемы пересечений рассчитаны. На квадраты разведчики выходят по графику — полет высокий, на полной скорости. Они ведут наблюдение — до зоны поиска высоту снижают редко. Ментальная активность не зарегистрирована. Термоактивности в зоне поиска нет — только крысы. Но за нами что-то следит.

— Что?

— Объект не идентифицирован.

— Как ты его засек?

— Был визуальный контакт — тень — больше ничего.

— Это не объект киберпространства…

— Нет. Я не зарегистрировал излучения кибербазы.

Хреново… Боль мешает мне говорить — перешел на ментальный контакт…

— Ты проверил переходы?

— Заблокированы. Здесь под землю спуститься невозможно.

Надо заставить мозги работать… прогнать туман… Он опять наползает… Тошнота подступает к горлу…

— Я получил дозу?

— Ожог локальный, но доза жесткого излучения выше твоего порога переносимости, S9. Ты не приходил в сознание двое суток.

— Двое суток… Время пропало, будто скингер слизал…

— Я колол тебе деактиваторы, антибиотики и противовирусные по схеме, а обезболивающие в предельно допустимых дозах.

Ничего — бывало и хуже. Неизлечимую болезнь может заставить отступить только смерть, а перед излечимой главное — не отступить самому. «Защитник», наконец, решил поднять меня с пола… Пошел за ним — почти, как слепой, — ориентир нечеткий. С координацией у меня дело плохо… Зато я нашел очаг боли: она расползается по голове адским пламенем, нарастает, пульсирует в висках.

— Радиационный ожог…

— Площадь поражения небольшая — распространение ожога было быстро остановлено. Деактиваторы не дают тканям отторгаться. Ты надышался пыли, но они блокируют воздействие альфа и бета частиц. Скоро начнутся процессы регенерации. Ты — S9. Ты выживешь.

— Отлично, хоть и трудно в это поверить. Коли…

— Я слежу за твоим состоянием — показатели ниже болевого шока.

— А то как же… Коли.

— Будет передозировка — терпи.

— Убедил… Мой уровень мне это вытерпеть позволяет. Что ж, мучиться мне не привыкать… Тогда будем считать, что боль — самый верный признак, по которому можно понять, что еще живой.

— Используешь сарказм как прикрытие?

— Сарказм всегда на передовой.

— Не та ситуация, S9.

— Не спорю — такое насилие оптимизм уродует, но что делать? Оптимизм — шустрая тварь, только держи… так и норовит деру дать.

— Можешь не продолжать.

— Действительно. Ты с этой шустрой тварью не знаком. Твоя система повреждена?

— Повреждений нет. Системы повышенной защиты были активированы из-за высокого уровня жесткого излучения. На их поддержание ушла резервная энергия. Сейчас загружена стандартная система, но энергоблок на исходе. Если он не будет заряжен в течение пяти суток, защита будет отключена.

И радиация разрушит связи его электронного мозга… Пять суток, и совершенная машина перестанет функционировать. Ничего, время еще есть, что-нибудь придумаю.

— Передай мне графики патрулей…

— Идем, S9. Нам нужно двигаться на восток.

— Да, на востоке Шаттенберга наземных частей нет — их восточные базы только на границах Ясного…

— Достаточно далеко.

У нас две минуты, чтобы убраться с этого квадрата… Умирать времени нет. Ускорил шаг. Если разведчик пройдет по грани зоны фона — засечет нас сразу…

Так… Я жив. Со мной «защитник». Мы в Шаттенберге… В памяти всплывают только раздробленные фрагменты… Последнее, что помню достаточно четко — разведвылазка. Мы определили патрульные зоны, составили схемы патрулей и оптимальный маршрут, проверили переходы, поставили растяжки… Дальше — только белый свет…

— D40, я не все помню… Докладывай все, что было.

— Сержант N4 и бойцы N2 погибли на месте, как и ты, но никого из них вернуть я не смог.

Черт… И Герф… Сколько раз под лучи подставлялся — герой… Что ж… на войне мечты о посмертной славе сбываются чаще, чем о бесславной жизни.

— Ты их оставил?..

— Так точно. На захоронение или расщепление времени не было.

За белым светом проявились какие-то блеклые очерки — мы зашли на другой объект. Теперь у нас есть еще десять минут… Ухватился за створу разомкнутых дверей…

— Они били с воздуха…

— Они подняли «белых медведей». Объект 071-20 уничтожен.

— Бункер 071 уничтожен — экранированный бункер! Полностью стерт!

— Объект стерт тремя мощными лучевыми ударами.

«Белые медведи» — тяжелые истребители на базе АS1 — на них стоят лучевые пушки второго порядка… Это наш кошмар, но я никогда не мог ими не восхищаться. Они умные — очень умные. Они знали… Они знали… Откуда-то из неимоверной глубины души начало подниматься настоящее, ни с чем несравнимое, отчаянье. Отчаянье и безнадегу легко перепутать, если забыть, что безнадега заглатывает целиком и сразу, а отчаянье пережевывает тебя перед тем, как проглотить. Стараюсь заткнуть эту сволочь поглубже, но она так и рвется на волю. Я остался один… один в Шаттенберге… Мои бойцы… и Герф — герой… Когда Хантэрхайм пал — штурм забрал всех… Только мы прорвались — только мы с ним… а сейчас… Капитан Норвальд… в Штраубе снова сделают его техноклон. А Штрауб… До меня только начинает доходить, что произошло. Это конец?.. Штрауб падет… А я остался один в руинах Шаттенберга — на «оккупированных» территориях! Один! Взять себя в руки. Для отчаянья всегда найдется время, но потом, а если не найдется, тем лучше.

— Как они обнаружили бункер 071?

— Удар был точно рассчитан — они знали расположение объекта. У них новые поисковые системы.

— Предположения есть?

— Они ориентируются по фоновой ментальной активности.

— По ментальному фону…

— Экраны блокируют не все сигналы фона.

— Но выделить и проанализировать такой сигнал практически невозможно…

— Факт остается фактом — они вычислили объект.

Как медленно я соображаю… Определить такой сигнал… несмотря на помехи… Нет… невозможно… Но не стоит забывать, что факты остаются фактами до тех пор, пока мы не знаем, что это и не факты вовсе. Напряжение начинает карабкаться холодом по кончикам пальцев… Плохи наши дела. Все меняется слишком быстро. Опять этот туман… У меня температура зашкаливает…