Стас Северский - Тени прошлого — тени будущего

— Это не патетика — это для истории. Для Великих Потомков Великих Предков… Крысы просили…

Крысы обвиняют меня в неконтролируемом словомыслии, но это из-за того, что я очень волнуюсь — я же ответственное лицо перед «лицом истории»… Ни им, ни моей невесте этого не понять…

— Ну и что, Кот, получилось?

— Не знаю. Думаю, да. Представляешь, крысы не выставили ни год, ни время… одни нули… Можно подумать — у нас время вообще не идет!

— Они специально. Пока для нас время не идет. Не по себе как-то от этого…

— Здесь под столом нас никто не найдет.

— Мне действительно не по себе…

— Крысы нам ничего не сделают — мы же теперь в команде, мы историки. И часть из них уйдет, когда все наладят, — останутся только передатчики.

— Да… Но для нас Штрауб — запретная зона, и нам сюда ходить нельзя. Не должны мы были приходить…

— Что за сомнения в такой момент? Пока бледные заняты доступом к материалам ученых, они нас не прогонят, и мы сможем что-то узнать.

— Кот, лучше было бы им помочь. Сейчас не время для изучения истории.

— Самое время — крысы должны успеть оставить имена героев перед смертью. И как бледным помогать, если они и близко нас не подпускают?..

— Крысы ведь им помогают.

— Крысы коды доступа высшего состава AVRG знают.

— Не только — бледные крысам больше доверяют… Это все из-за твоего Айнера. Он им сказал, чтобы следили за тем, куда мы лезем.

— Он — наш Айнер. Он несерьезно обвинял нас в несерьезности — просто у него характер скверный, он же бракованный.

Обвел взглядом нашу с крысами подпольную деятельность… Я, например, в изучении истории ничего ужасного не вижу. Да и крысы тоже знают, куда можно лезть, а куда нет. Так что если нас все-таки заловят… Думаю, раз все это крысы придумали, бледные ограничатся очередным предупреждением. А сейчас они очень заняты — им нужно узнать, что именно и почему меняется . Это началось после последних лучевых ударов тяжелых истребителей по Штраубу. Теперь бледные должны успеть установить причину и остановить это… Когда они узнают, в чем дело, — смогут провести нейтрализацию чего-то одного и активацию чего-то другого… и коррекцию всего остального. Тогда все вернется на свои места, пойдет своим чередом. И тогда никому больше не придется трогать вещи людей. И нас, конечно, отсюда прогонят, потому что мы как раз трогаем вещи людей… Поэтому нам надо быть прытче и обогнать всех на хвост… Но так будет, если у бледных все получится… А вот если у них ничего не выйдет… Даже кончик хвоста нервно подергивается от таких мыслей!.. Уверен, что они смогут… Но не все так просто… Центральный мозг AVRG уничтожен «белым медведем», который был поднят другим Центральным мозгом AVRG, — врагом. А его, в свою очередь, уничтожил «белый медведь», которого Айнер поднял в последний полет. Все это очень запутанно, а значит только, что связь нарушена и добыть информацию очень трудно. Я думаю, что не надо было этого делать — не обязательно было уничтожать Центральный компьютер, ведь Айнер завершил задачу — войну. Этот мозг вызывал опасения, но он вроде перестал быть врагом… И он хранил всю важную информацию о мире людей, как и его резервные копии… Но теперь поздно — Айнер его разнес в пыль. Остались только мозги попроще. «Разрушители» не успели при штурме и зачистке Штрауба сжечь все компьютеры третьего порядка — единичные еще где-то стоят… Теперь бледные их ищут… И они нашли один ценный лабораторный мозг — это почти наше спасенье. Буду думать, что так оно и есть, — что в его памяти данные, что надо. Тогда лес из красного станет синим, как был, и перестанут сохнуть мхи, которыми зарастут выжженные лесные подпалины и похожие на лучи просеки. Но пока там только почерневшие голые стволы и обугленные иголки под ними…

Невеста вылезла из укрытия и вертится возле лаза…

— Куда это ты?

— Кот, меня одолевают сомнения… Все светится… Мне это не нравится. Знаешь, бледные, наверное, правы, что не позволяют нам трогать вещи людей. У них все опасное…

— Это архив службы внутренней безопасности . Ничего опасного здесь нет и быть не может. Все, что было для людей важно, — уничтожили, а для людей важно только то, что опасно.

— Да?..

Здесь действительно страшновато — все такое холодное, острое, светящееся… идеально гладкое и ровное — людям это каким-то образом сосредотачиваться помогало. Наверное, они должны были работать, забывая, что они — живые. Здесь и мы об этом забываем… Зимой в подземной части города, в этом помещении, где нет ничего, кроме стола, стоящего на нем блока компьютера и виртуальных мониторов, которых нет на самом деле, — мы всей шкурой и подшерстком ощущаем жуткость. Но не признаюсь же я невесте, что с трудом контролирую шерсть, чтобы она дыбом не встала… Мы — коты — существа осторожные по природе. Хоть любопытство часто перевешивает нашу опасливость — она напоминает о себе почти все время…

— Здесь наверняка остались записи врачей… Ты же хотела…

— Ради этого я и согласилась. Бледные очень терпеливые, не то, что твой Айнер. Их сколько ни спрашивай — не ответят, лишь бы отвязаться. Мы должны узнать все о лекарствах людей — как их делали, где брали…

Не буду ей говорить, что люди собирались из таких мелких частичек, из которых собирались другие мелкие частички. И поврежденные части люди заменяли таким же образом. Да и вообще, они были устойчивы почти ко всем болезням… Как моя невеста ни мечтает найти леченье от всего, что мучает нас — люди здесь не помощники. Не можем же мы их восстановительной техникой пользоваться. Хотя… Если бы знать, на что она похожа…

— А без всего этого никак записи послушать нельзя?

Невеста махнула хвостом в сторону компьютера… Крысам пришлось попотеть, чтобы его загрузить.

— Без того мозга, с одним этим, я могу слушать только мысли мертвого командира взвода… Но он мертвый…

— Все люди мертвы…

— Да… Но мы уже знаем, что он — Герой Великой Победы, оставивший Айнеру открытый путь к Великой Победе. Мы с Айнером и крысами его уже торжественно погребли в Шаттенберге… И нам его страшные мысли теперь можно не слушать — крысы его имя в список уже внесли. А ошейник его они забрали — просто для памяти — вместе с ошейниками всех, кто в разведку с Айнером пошел… Но остальные — сломаны. А нам нужно найти других героев.

— Надо послушать память этого командира и уходить отсюда… Он должен был знать других героев.

— Его память теперь моя, я таскаю его ошейник, и его мысли мы можем слушать не только здесь. Это мы сделаем после…

— После того, как нас отловят?

— Да.

— Я бы не стала включать эту штуку…

— Люди ничего такого без этих штук сделать не могли, и мы не сможем — нам ведь нужно сделать то, что люди могли делать только с этими штуками.