Никита Шмелев - Вожак кочевников. На службе его светлости (сборник)

Я открыл рот, чтобы ответить на вопрос и мой взгляд упал на стол. На нем лежали мои топорики. Топорики? Тут же в голове всплыл лязг стали, крики, топот копыт. Вспомнился лес и особенно та темнота, которую наслал старик. Да, этот самый старик, который сидит за столом Роберта Кастлгейта. Стоп! А где же сам Кастлгейт? Тут всплыли в памяти события прошлой ночи, а за ними и все остальное. Я помотал головой и тяжело глотнул воздуха. Кабинет встал на место. Я схватился за голову. Что же это? А как раз то самое . То, что превратило добрых подданных барона в послушный скот. Голова зазвенела, как будто на нее свалился камнепад. Это еще из-за удара, вырубившего меня на всю ночь.

– Крепкий… – со смесью сожаления и удивления сказала женщина. Она снова вперила в меня свой взгляд. – Тебе все-таки придется ответить мне.

«Не смотреть в глаза, не слушать», – приказал я себе. Звон в голове усилился. Я прижимал ладони к вискам, пытаясь унять боль.

– Говори! – послышался голос женщины.

Я застонал. В мозгу все закружилось. Говорить, отвечать? Нет, нельзя. Но как же унять этот звон? Я Иоганн, родился в… Только не вздумай начать это говорить! Не поддавайся. Скажешь одно – значит все, конец. Я служу у барона уже полтора года, я… Заткнись, не смей говорить это вслух! Но ведь они спрашивают. Как им удается…

– Говори! – кричала женщина. Может, конечно, она говорила тихо, но в моей голове каждый звук отдавался ударом молнии.

Конечно, скажу, все скажу! Ага, скажи, а потом откуси себе язык. Попробуй только слово пикнуть. Да что же делать, как унять этот звон!? Когда все это прекратится? Когда начнешь отвечать. Скажешь все, что они хотят, и все закончится. Нет! Скажешь – станешь одним из этих фанатиков. Воля пропадет, и тобой овладеет это страшное повиновение. Так что же делать? Что?

Кажется, я закричал или, скорее, издал болезненный рычащий вопль. И рухнул вниз. Еле успел оторвать руки от головы и упереться в пол.

– Говори!!!

Я вложил все силы, имеющиеся в моем горле и моих легких, чтобы заорать. Я орал, чтобы не слышать ее голоса. Орал, пока не сорвался на хриплое сипение. Потом наступила тишина. Я лежал, смотрел в пол и тяжело дышал. Мне казалось, что больше я и слова не вымолвлю, так сильно напряглось горло. Я медленно поднял глаза. Женщина смотрела на меня. И я поразился тому, что увидел. На ее лице было отчаяние.

– Он не слушается, – пролепетала она. – Почему он не слушается?

– Спокойствие, – веско сказал старик. Он положил руку на плечо женщине. – Не все поддаются сразу. Это вопрос времени.

Женщина сперва хотела что-то сказать, но потом взяла себя в руки. Ее лицо опять приняло выражение спокойствия и уверенности.

– Увести его, – приказал старик.

Меня подняли с пола (скорее всего, тот самый наемник). Меня мутило, в горле сильно першило. Я потащился вон из кабинета. Меня подхватил под руки тот же маг, который привел к старику и женщине.

– Заговоришь, – успокаивающе сказал он. – Это будет приятно. Ты поймешь всю нашу мощь…

Не в силах что-либо сказать, я отмахнулся от мага, как от мухи. Зато уж постарался вложить в этот жест все пренебрежение, на которое был способен. Я ожидал нового обжигающего удара, но его не произошло. Маг презрительно фыркнул и дальше повел меня молча. Мы спустились в подвал, и передо мной открылась дверь.

– Иди к своим дружкам, – сказал маг и втолкнул меня внутрь. Послышался звук запирающегося замка. Я увидел пустую комнату, заваленную соломой. Каземат, в котором держат преступников. Меня это почему-то развеселило, и я попытался засмеяться. Но тут же прекратил, так как горло напомнило о своем существовании резкой болью.

– Иоганн! – окликнул меня кто-то. Я пригляделся. У стены сидел охотник Крауц. Он был весь в синяках и бледен, но выглядел бодро (насколько это возможно в таком положении). – Как ты?

– Могло быть хуже, – прошептал я. – Сильно они тебя?

– Да так, – охотник махнул рукой. – Переживу.

– А где остальные?

– Ушли, успели. Это хорошо. Есть шанс. А тебя водили к этим? – охотник многозначительно округлил глаза. – К их главарям?

– Старику с приторным голосом и ведьме, которую лбом бы да об кирпич.

– Ага, – Крауц, поморщившись, потрогал ссадину у рта. – Когда меня били – еще ничего было. А как повели к этим, и эта стерва вопросы задавать начала… Такого еще со мной не случалось. Как будто все мысли из головы клещами тянут.

– И что? – настороженно спросил я.

– Сначала чуть не поддался. А потом про город вспомнил. Как на нас напали, пока мы сюда добирались. Про то, что с людьми стало.

– Ну и что ты ей сказал?

Охотник повторил фразу. Не буду передавать ее дословно. Это было довольно длинное и сложное оскорбление, от которого уши не то что вянут, а прямо отваливаются. Оскорбление, затрагивающее самые болезненные стороны жизни того, к кому его обращают.

– Так что, – охотник насмешливо посмотрел на дверь, – им со мной так просто не справиться. А вот с ним худо. – Он показал пальцем в угол каземата. Там в соломе что-то валялось. Приглядевшись, я увидел, что это не кто иной, как чиновник его императорского величества Фердинанд. Проверяющий походил не на человека, а на старую кучу тряпья, пролежавшую в пыльном углу несколько лет.

– Он жив? – просипел я, наклоняясь над имперским чиновником.

– Да. Но досталось ему сильно.

– Эй, господин, – я потряс проверяющего за плечо. – Господин Фердинанд, как вы?

Проверяющий слабо застонал, а потом, открыв глаза, шарахнулся от меня, как от ядовитой змеи. Глаза его метались от меня к охотнику, губы тряслись. На лбу выступил пот, руки проверяющий выставил вперед.

– Не бойтесь, – попытался я его успокоить. – Мы вам ничего не сделаем. Вы нас не узнаете, что ли?

– А, что? – воскликнул имперский чиновник. – Я все сказал… Я больше ничего не знаю… Я же сказал… Все сказал, – внезапно он замолк, пристально вглядываясь в нас. Руки у него опустились, лицо сморщилось, как будто он собирался разрыдаться. – Это кошмар, – пролепетал он, – они… они… монстры. Животные! Это… Это… О боги, это чудовищно!

– Да, похоже, на нем допрос отразился сильнее, – сказал я. Внутренне я очень жалел имперского проверяющего. Ему, как и нам с Крауцем, пришлось пережить сильное потрясение, заглянув в глаза той женщине. Только последствия были разными. Имперский чиновник был по-настоящему сломлен, а вот охотник, наоборот, выдержал.

– Что теперь будет? – Крауц с сожалением смотрел на проверяющего. – Что они сделают?

– Не знаю…

Я понимал только, что если бы нас хотели убить, то уже давно бы убили. Что магам от нас было нужно? Возможно, они хотели еще раз допросить нас, возможно, что-то еще…

В камере нас продержали полдня. Потом дверь лязгнула, и мы увидели все того же мага с зачесанными назад волосами, который умел обжигать своей рукой. Он сказал, что нас всех ждут «собратья». Вид его при этом был такой величественный и гордый, что у меня похолодело внутри. «Что-то будет!» – сказал я себе.