Никита Шмелев - Вожак кочевников. На службе его светлости (сборник)

– Меня вот что интересует… – я напряг память. – Тот старик сказал, что уже были те, кто вставал на его пути. В смысле на пути «собратьев». И что многие считали их недостойными и неумелыми. Значит, они и раньше сталкивались с неприятностями. Найти бы тех, кто уже видел их.

– Если от них еще что-то осталось… – сказал Джек.

Мы вышли из леса как раз на закате. Лошади остались на попечении друга Себастьяна, охотника Крауца. Так что до него нужно было идти пешком. Мы сделали небольшой крюк, обогнув придорожный трактир, – нехорошее место, что ни говори, – и почти дошли до дома охотника, как почувствовали что-то неладное. Со стороны Западного Склона – до него было уже рукой подать – раздавались крики, шум, грохот. Приглядевшись, мы увидели фигурки людей, сновавших туда-сюда. У некоторых были факелы, у других – вилы и косы. Мы подошли еще ближе, оказавшись совсем рядом с домом охотника. Тут из окошка высунулся Себастьян. Он был все еще в образе старичка-торговца:

– Быстро сюда, – скомандовал он своим старческим голосом. Ничего не понимая, мы подошли к двери. Нам открыл Крауц. Он был до смерти напуган, словно его собственный охотничий лук сам по себе побежал в лес за дичью. Как только мы оказались внутри, Себастьян, кряхтя и скрипя, объяснил, в чем дело:

– Беда в городе, племяннички. Градоначальник поднял всех солдат и большинство крестьян. Объявил, мол, город теперь – новый дом для «собратьев». Для магов этих, будь они неладны. Всех, кто не согласен, загоняют в дома. А некоторых бьют насмерть. Беда-то какая, горе-то какое!

Прежде всего, меня поразило, что агент тайной канцелярии даже в такой ситуации не ведет себя естественно. А напротив, специально для охотника по-старчески причитает и охает. И только потом до меня дошло, что наступила настоящая беда.

– Верно Себастьян говорит, – подтвердил охотник, теребя длинный ус. – Я слышал, что начальник городской охраны тоже… того… с магами связался. Теперь в город ходу нет, – он налил эля и выпил залпом. – Теперь они город обороняют. Солдаты все делают, как начальство велит, а крестьяне и сами рады стараться. – Тут охотник аж подпрыгнул и почти закричал: – Они ж заколдованные!

Все замолчали. Дела были совсем плохи.

– Нужно ехать к Кастлгейту, – наконец сказал я, – пусть выдвигает своих солдат.

– И то правда, – Крауц закивал. – К господину Кастлгейту надо. Он поможет. Только… – он осекся. – Я слышал, градоначальник на дороги патрули выслал…

– Проберемся, – сказал Сераф. – Другого выхода у нас нет. Да и тут оставаться небезопасно. Отправимся сейчас же. У вас есть лошади?

Охотник и Себастьян покачали головами.

– Сядете с нами, – сказал Джек. – Пошли, время дорого.

Мы вышли наружу, сели на лошадей и поспешили в сторону дома Кастлгейта.

«Вот тебе раз, – думал я, подгоняя Стрелу. – Если так дальше пойдет… Сколько же людей под влиянием «собратьев»? Почти все крестьяне в округе? Это надо остановить, иначе…»

Что могло бы быть в противном случае, я не додумал, стало страшно. Бунт! Самый настоящий бунт. Со времени начала своего правления барон Вульфгард переживал всякое. Предательство, междоусобицы. Но бунта, идущего снизу, от своих подданных, он еще не видел.

Проскакав половину пути, мы наткнулись на первый патруль. Двое солдат и десяток мужиков, вооруженные косами. Похоже, «собратья» добрались и до некоторых солдат, это я прочитал в глазах двух молодцов в кольчугах с пиками наперевес.

– Стойте, – сказал один из солдат, – дальше ехать запрещено.

– Уйди с дороги, дурак! – крикнул Джек. – Сам уйди, а не то обидеть можем.

– Собратья! – воскликнул солдат, сверкая бессмысленным взглядом. – Вот наши враги! В атаку!

Атака и захлебнуться толком не успела. Мы не стали драться с крестьянами, просто оттолкнули их в стороны и понеслись дальше. Времени совсем не оставалось.

У следующего патруля нам пришлось задержаться подольше. Еще издали мы увидели, что кто-то кроме нас пытается прорваться к дому Кастлгейта. Какой-то тщедушный человечек, вооружённый коротким мечом, вступил в потасовку с четырьмя крестьянами. Остальной патруль перетаптывался вокруг дерущихся, пытаясь подойти к противнику сзади.

– Разойдись! – прокричал Сераф.

Отбивающийся от патруля человек отчаянно заорал:

– Именем императора! Господа, вы должны помочь мне!

Тут-то я его и узнал. Тот самый человек, который дремал в трактире, а потом следил из подворотни, когда мы будили чиновника Сэптима. А он что здесь делает?

– Хватайте мою руку! – крикнул я. – Времени драться нет.

Я направил Стрелу на крестьян, которые разбежались в стороны, схватил незнакомца, и он оказался на спине кобылы позади меня. Не сбавляя скорости, мы все поскакали дальше.

– Благодарю, – сухо сказал незнакомец. – Прошу, помогите мне добраться до дома местного господина, рыцаря Роберта Каслгейта. Мое имя… Можете звать меня Фердинанд. Я чиновник его императорского величества.

Он вытянул руку, и я разглядел на его пальце перстень с красным треугольным камушком. Таких я никогда не видел, но барон Вульфгард как-то упоминал, что это особый отличительный знак. Его мог носить, действительно, чиновник (и не низкого ранга) из ведомства одного из императорских советников, перстень означал особые полномочия. Ах, вот оно что! Один из тех проверяющих, которые должны будут отчитаться перед посланником нашего императора. Видимо, отличившийся на службе и одобренный императором как достойный важнейшего поручения. На время его выполнения чиновник откладывал все дела в ведомстве и становился по сути личным негласным проверяющим главы государства.

– А мы с вами раньше не встречались? – спросил я и повернул голову. Чиновник императора оторопел:

– Вы? Это… вы?

Похоже, он решил, что попал в еще большую переделку. А что он мог подумать, когда мы ночью тащили через город тело Франца, привязанного к лошади?

– Позвольте представиться, – сказал я. – Иоганн, чиновник его светлости барона Вульфгарда.

Тут я пожалел, что назвался. Императорский проверяющий обрушил на меня все свое недовольство.

– Что у вас здесь происходит! – негодовал он. – Ваш барон не умеет держать в узде необразованных мужланов? Как можно было допустить такое? Это неприемлемо, слышите, вы, Иоганн, неприемлемо ! Ваш барон не достоин ни одной милости, которой собрался одарить его наш император. Ваш край – загнивающая глухомань, недостойная называться частью империи!

Проверяющий Фердинанд сказал еще много чего, перейдя уже на откровенную ругань. Его оскорбления касались и моих родных земель, и барона, и меня лично. Но тут Джек, ехавший рядом, прокричал:

– Эй, Иоганн, чего ему не нравится? Ишь ты, какой важный. Слушай, малыш, – обратился он к проверяющему. – Может, тебя обратно свезти? Его спасают, а он недоволен еще! Не нравится в этих местах, так и не совался бы.