Игорь Пиляев - Земля изначальная. Начало пути

– Ты из кодлы Крота? – прохрипел здоровый детина в черной бандане.

– Да нет, ребята, я сам по себе.

– Кончил, значит, Крота, или так тачку нашел? Что скажешь?

– Машинку ребята подарили. Добрые люди были, мир их праху.

Дальше диалога не получилось. События стали развиваться стремительно. Но – это со слов Сашки. Для Стаса время застыло. Сначала возникла мысль «черной банданы», простая такая мысль – убить. Обдумыванием этой идеи парень утруждать себя не стал, а начал сразу ее воплощать в жизнь. Его правая рука скользнула куда-то вбок и в сторону, и появилась уже с пистолетом, заряженным и снятым с предохранителя. Стасу было понятно, что байкер разговаривать не будет – он будет сразу стрелять. Здесь, видимо, так было принято – сначала стрелять, а потом уже думать, разговаривать или знакомиться.

Наверное, владелец черной банданы делал все очень быстро. Движения были четкими и отработанными, ничего лишнего, но для Стаса все выглядело будто в замедленной съемке. Все-таки, проигрывая в уме подобные ситуации, он рассчитывал на свои особые возможности – телекинез, например, или умение внушить что-то доброе и светлое.

Оказалось, что его тело может действовать автономно, независимо от отягощенного нормами морали сознания, и главное – невероятно быстро. Обе руки начали двигаться одновременно. Левая потянулась вниз к голенищу сапога, куда был засунут охотничий нож. Правая – назад за пояс, выхватывая пистолет. И когда рука байкера с взведенным оружием только поднималась на линию стрельбы, в его кадык уже входило широкое лезвие разделочного ножа. Ствол «ТТ», находясь в горизонтальном положении, уверенно смотрел между голубых глаз второго наездника.

Время вернулось в свое обычное русло. У двери магазина разразилась визгом кожаная девица, выронив из рук упаковку пива. За лобовым стеклом «Ровера» в немом крике застыла Сашка. Последний участник событий замер с протянутой и почти уже схватившей цевье АКМС рукой.

– Это было быстро. Очень быстро, – медленно проговорил блондин.

– Толкни автомат. Медленно и очень осторожно разоружайся, так, чтобы себя не поранить. Ты, – Стас кивнул девице, – забери все это железо и положи к бензоколонке. Сама сядь за стол и руки положи как в школе, помнишь?

– Откуда такой шустрый? – довольно спокойно произнес голубоглазый блондин. – Ты хоть понимаешь, во что влип?

– Влипнуть можно ногой в говно. Поговорим? Или диалог не состоится?

– Почему не поговорить, если так настойчиво предлагают.

– Как звать?

– Ковбой, – Сашка стояла сзади, судорожно сжимая рукоять дробовика. С предохранителя так и не сняла. – Тот самый, я рассказывала.

– А, шмакодявка [53] Шмакодявка (сленг) – человек небольшого роста. ! Выжила все-таки.

– Саша, быстро в машину. Держи эту гоп-компанию на мушке. А с тобой пообщаемся, – Стас присел на пластиковый стул, развернув его спинкой вперед. – Чей будешь? Кто старший? Сколько вас?

– Викинг старший, и он тебя найдет. А за Лелика привяжет за руки-ноги к байкам и порвет. Они что братья были.

– Оставь пикантные подробности при себе. Сколько человек в банде? Где база?

– Семнадцать, – Ковбой посмотрел на Лелика, – теперь уже шестнадцать мужиков и десятка два баб, может, больше. Базы постоянной нет. Мы в движении.

– Где сейчас Викинг и остальные?

– Бухают в мотеле. Километров пять отсюда будет.

– Чем занимается ваше сообщество интеллектуалов?

– Чего?

– Что делаете? Зона ответственности?

– Какой, к черту, ответственности! Мотаемся по дорогам, иногда в город заезжаем за бабами и бухлом нормальным, – Ковбой кивнул в сторону длинноногой девицы.

– Бабы там что, на распродаже?

– И такое есть, только товар порченый изрядно. Обычно ловим на улицах, хватает пока еще такого добра. Косу можешь забрать. Лелика телка была. Вроде как трофей, получается.

– Коса, надо полагать, ты? – Стас повернулся к девице. – Звать как?

– Коса. В смысле, Надя, – пробормотало создание.

– С тобой позже. Что в городе, кто контролирует?

– Там бедлам [54] Бедлам – первоначально больница им. Марии Вифлеемской, затем домдля умалишенных в Лондоне. Сленг – сумасшедший дом; хаос, неразбериха. . Десятка полтора небольших банд, наркоши и алкаши в основном.

– Люди сохранились? Нормальные люди?

– Здесь нормальное не хранится. Нормальные люди – это скоропортящийся продукт.

– Да ты философ.

– Филолог. Был когда-то, в другой жизни. А людишки есть. Бродят по развалинам, прячутся. Иногда в стаи сбиваются, да только беспомощные все.

– Право сильного?

– А ты можешь предложить что-то другое? Сам-то вон Лелика завалил и не спросил даже, как зовут.

– Может быть, может быть. Со мной поедешь, филолог?

– Не по пути нам, похоже. Чет сдается мне, ты и сам не знаешь, куда идешь. Хочешь пристрелить – стреляй. Оставишь в живых – вернусь к Викингу. Там живут, не думая о завтрашнем дне, и меня это устраивает.

– А ты? – Стас вопросительно взглянул на Надю. Девушка переводила неуверенный взгляд с Ковбоя на Стаса.

– Проваливай, Коса. Лелика нет. Пустят по кругу, за неделю в доску затрахают, а надоешь, наркошам сбросят.

Девушка беспомощно взглянула на Стаса.

– Иди к машине. А ты, Ковбой, послушай. Я действительно не знаю, куда иду, но и твоя дорога не для меня. Надумаешь, приходи. А Викингу передай – пусть встречи со мной не ищет, хлопотно это.

Стас встал и молча направился к машине, по дороге зацепив левой рукой автомат. На остальное оружие даже не глянул. Он знал, чувствовал, что голубоглазый парень не опасен, по крайней мере, не опасен сейчас. Возле двери стояла возмущенная Сашка.

– Это кто? Это куда? С нами она не поедет. И сажать ее некуда! – от негодования лоб Сашки покрылся испариной.

– Ты байк вести сможешь? – обратился Стас к Наде.

– Нет, я обычно сзади.

– Понятно. Залезай в машину, сзади на матрас. Не слишком удобно, но едем не быстро, не растрясет. Да и до города километров пять осталось.

– Ты что, того байкера живым оставишь? – возмущению Сашки не было предела. – Он же сейчас помчится к своим. Нас порвут, как бобик тряпку!

– Тебя-то он живым оставил, – угрюмо произнес Стас, садясь за руль. – Поехали.

Заправка осталась позади. В зеркало заднего вида был виден пластиковый столик, за которым задумчиво сидел голубоглазый парень. Оставлять Ковбоя в живых было глупо, тут Сашка, несомненно, права. Но и убить безоружного и еще не до конца потерявшего человеческий облик парня Стас не мог.

Ехали молча. Александра Игоревна обиженно молчала, надув губы и демонстративно отвернувшись к окну. Бывшая Коса тоже не отличалась разговорчивостью – может, от испуга, а может, уже привыкла безропотно подчиняться воле сильного. Человек быстро теряет лоск цивилизации, и так же быстро приспосабливается к изменчивым условиям. Даже рабы бывают счастливыми. Кто там из великих оправдывал рабство? Кажется, Аристотель.