Виталий Кобяков - Мечтатель

— Вроде он был евреем, — тихо подтвердила Даша мои мысли.

— Ты же ненавидишь всех, кто от тебя отличается? — серьезно спросил я.

— Но это неправильно! — воспротивилась она. — Нельзя же просто так убивать человека!

— То есть, ты решила пересмотреть свою точку зрения? — наклонил я голову набок, моргнув глазами.

— Не знаю, — ответила Даша, и мы вновь стали продвигаться по направлению к Шпилю.

Чёрт брел за нами в паре десятков метров, я периодически поглядывал на него, боясь, что он потеряется. Или вообще сбежит. Из меня не такой уж и хороший хозяин для домашних питомцев.

— Из-за меня сегодня погибло девятнадцать человек, — заметил я, почесывая затылок и смотря в сторону.

— Это немножко другое, — спустя какое-то время проговорила Даша.

— Нет, это одно и то же, — с горечью в голосе рассуждал я. — Война из-за различий в идеологии.

— Но их идеология предполагает убийство невинных людей, — попыталась остановить поток моего самобичевания Даша.

— А моя идеология предполагает убийство тех, чья идеология предполагает убийство, — усмехнулся я.

— Аккуратнее, так и до суицида недалеко, — произнесла Даша, легонько стукнув меня своим маленьким кулачком по плечу.

— Мое поведение при всей его самоубийственности всё равно уступает твоему, — серьезно начал я. — Зачем ты ушла из Шпиля?

— Я пошла к тебе, — сообщила Даша то, что я уже знал.

— Но зачем ты пошла ко мне?

— Хотела поговорить, — выдержав солидную паузу, ответила она.

Мы уже подходили к пункту нашего назначения. Евгеша взволнованно открывал ворота, затем засыпал меня массой вопросов. Я быстро и максимально коротко обо всём рассказал ему, так как сейчас для меня куда важнее было продолжить диалог с Дашей.

Мы отправились в ее комнату, Чёрта я оставил погулять во внутреннем дворике Шпиля. Я предложил перекусить, но моя спутница наотрез отказалась.

— И о чём же ты хотела со мной поговорить? — наконец я смог возобновить наше обсуждение, усевшись на ее кровать.

— Наши отношения закончились слишком плохо, — медленно начала Даша, тщательно подбирая слова. Она тоже присела на кровать, прямо рядом со мной.

— Все отношения заканчиваются плохо, — ушел я в философские рассуждения. — Бывает, конечно, исключения. Например, если оба умерли в один день, взявшись за руки. Впрочем, что я несу?! Это тоже отнюдь не самая хорошая концовка!

— Я хотела объяснить причины своего поведения… — пыталась как-то вернуться к теме Даша.

— Хотела рассказать мне о том, как тебе не везло с парнями?! — перебил ее я, вскочив с кровати. Судя по ее округлившимся глазам, я попал в самую точку. — Да мне нассать на это! Это был твой и только твой выбор! Многим приходится куда хуже, чем тебе, но они всё равно продолжают вставать на ноги после каждого падения!

— Ты не понимаешь, — Даша старалась унять мой пыл, но мне надо было слишком многое высказать, высказать всё, что накопилось за то время, когда я как-то пытался склеить свое сердце.

— Всё я понимаю! — вновь перебил я. — Ты просто обиженная кем-то глупенькая девочка, которая отыгрывается теперь на ни в чем не повинных людях!

— Да! Да, у меня были отношения, после которых я наглоталась таблеток! — Дашин щит спокойствия был пробит, и она тоже перешла на эмоции. — И теперь не могу нормально общаться с парнями! Но я не мщу никому!

— Ты себе мстишь, — покачал я головой. — Мы не выбираем в кого влюбляться. Часто это происходит вопреки нашей воле и здравому рассудку. Поэтому нельзя винить себя в таких случаях.

— Попробуем остаться друзьями? — опустив взгляд в пол, задала Даша вопрос.

— Нет, — резко и максимально жестко ответил я. — Сведем наше общение до минимума.

— И всё-таки ты сволочь, — прошептала она.

— Если мне надо быть сволочью для того, чтобы успешно сражаться за свои взгляды, то я буду сволочью.

— Почему? — сквозь нарастающие на глазах слезы спросила она, видимо, имея в виду «почему мы не останемся друзьями» или «почему всё заканчивается именно так».

— Потому, что ты не дала нам шанс, — развернулся я, и начал двигаться на выход из комнаты, оставляя Дашу одну.

— Нет, почему ты сражался за меня? — неожиданно уточнила она свой вопрос. Мое сердце чуть не ушло в пятки, так как она всё же предпочла думать, что начал я военные действия именно ради нее, несмотря на мои заявления об обратном. Что же, она не так глупа, частично она попала в точку.

— Потому, что люблю тебя, дура, — сделав глубокий выдох, проговорил я и вышел из ее комнаты.

К чему была такая моя эмоциональность и жестокость? Пытаюсь окончательно сжечь мосты и вколотить побольше гвоздей в гроб наших отношений. И надо как-то отбить у нее желание общаться и взаимодействовать со мной, иначе я так никогда не смогу ее разлюбить, как бы я этого не хотел.

— Как Депрессия? — спросила Изида, которая ждала меня у двери из комнаты Даши.

— Наверное, плачет, — пожал я плечами, и невольно на моем лице заиграла маленькая недобрая улыбка. — А как наши?

— Ну, первую помощь я оказала всем, — стала рассказывать Изида о том, что было после нашего с Дашей торжественного ухода из храма крестоносцев. — Хотя Курт и Махмуд сами предпочли себя залечивать, и отказались от моих медицинских услуг. У Ботаника, правда, голова сильно пострадала, получил по каске чем-то тяжелым со всего размаха, причем раза три. Я не знаю, можно ли в Мечте полностью восстановиться после сотрясения мозга. Регенерация здесь, как ты знаешь, работает в ускоренном режиме, но нейроны мозга практически не восстанавливались в той реальности. С другой стороны, мозг всегда может компенсировать незначительные повреждения. Центральная нервная система человека настолько удивительна, что ей нельзя не восхищаться…

— С Ботаником совсем плохо? — уточнил я, прервав хвалебную оду медицинской работницы о человеческом организме.

— А? — не сразу отошла Изида от своего потока мыслей. — Ой, нет, конечно! Поваляется пару дней в постели, и будет прыгать, как новенький!

— Как там раненые крестоносцы? — интересовался я, не увеличился ли список погибших благодаря мне.

— Царапины, в основном, — махнула рукой Изида, успокоив мою совесть. — В Мечте быстро заживет.

— Это хорошо. Слишком многие сегодня погибли.

— Кстати, ты ведь понимаешь, почему Депрессия жива и здорова? — задала она нежданный вопрос.

— Понимаю, — вздохнул я. — Она сотрудничала с крестоносцами. Скорее всего, выдала абсолютно всё, что знала о Шпиле. И о нашей численности, и про оборону рассказала, и о моем любимом озере упомянуть не забыла.

— Ты так спокойно об этом говоришь? — удивилась Изида, не веря своим ушам. — Тебя это совсем не смущает?

— Это не ее война, — сделав паузу, заговорил я. — Это моя война, твоя и Курта, как одной из сторон, а также Пастыря и его генералов в качестве другой стороны. Всем остальным вовсе не обязательно геройствовать.