Андрей Левицкий - Зов Армады

Первые лучи солнца, озарившие стены и крыши зданий форта, стали свидетелями истошного крика, огласившего узкие улочки. Так дико полковник Хард еще никогда в жизни не орал. Кто-то убил его солдат. Но самое ужасное заключалось в другом: неизвестные выкрали из бункера Брома – ученого Синцова, ценного свидетеля, источника важной информации и путеводителя к Вратам Армады. Это был удар ниже пояса. Полковник рвал и метал, застрелив старшего звена Черных Карателей, а также попавшихся под руку двух лаборантов и женщину из обслуги комплекса.

Дисциплина в его ведомстве отличалась крайней жесткостью, поэтому поникшие солдаты стоически восприняли смерть командира звена, вытянулись в струнку и выслушали ругательства, из которых поняли одно – необходимо срочно найти следы похитителей и вернуть пленника. Причем живым. С потерями и ценой не считаться, а иначе… иначе… лучше уж погибнуть в бою… И отделение выдвинулось на поиски.

Нумизмат непринужденно завтракал с Фараоном в единственной башне форта, уцелевшей после атак осадного орудия ренегатов, попивал кофе и морщился от дыма сигары. Ворвавшийся к ним полковник обвел обоих пронзительным взглядом, прищурил глаза и заиграл желваками. В голове Демона вдруг появилась мысль, что, к счастью, Хард не обладает ментальной силой и потому не умеет залезать в голову. А то бы сумел прочесть очень много интересного и совсем не хорошего.

– Кто это сделал?!

Фараон недоуменно уставился на вошедшего. Затем предложил чашечку кофе, уютное кресло и спокойную беседу про дележку добычи и баб, но полковник продолжал брызгать слюнями и оглашать своды башни истеричными воплями:

– Если я – фак! – узнаю, что кто-то из вас приложил руку к этому… порву на сотню мизерных грелок! Чужие, пришлые не могли, кто-то из местных тоже, остается…

Харда распирало от злости и негодования. Таким бешеным его главари группировок еще не видели и не слышали даже по рации. Фараон громко выхлебал остатки кофе, поставил чашечку на столик и недобро посмотрел на разъяренного полковника:

– Хард, ты че-то попутал, кажись?! Остынь, союзничек! Что случилось-та‑а?..

– Действительно, полковник, уймитесь! Что за наезды с утра пораньше? Можно чуть подробнее и спокойнее? – поддакнул соратнику Нумизмат, вытирая толстые губы жирными от бутербродов пальцами-сардельками. От солнечного луча, сквозь жалюзи проникшего в комнату, перстень на его мизинце сверкнул алой искрой.

– А вы, типа, не знаете?! Рожи не делайте такими удивленными! Я узнаю – факин щит! – кто из вас это сделал, и, клянусь, смерть его будет долгой и тошной!

– Э-э, полковничек…

– Заткни-и забрало свое, мумия египетская! Я все сказал! А что случилось на территории, контролируемой моими людьми, вы, уроды, мать вашу, сами уже в курсе! И не нужно тут морды кривить в недоумении, ясно?! Как союзник в этом деле и следуя параграфу номер одиннадцать договора о намерениях, я имею право и настаиваю на вашем обязательном присутствии во взятом форту до полудня. Как истекут двадцать четыре часа с момента взятия его, так вольны делать что хотите. А пока… дорогие мои, любимые, ни шагу за границы крепости! Ни вам, ни вашим людям. Мои чтут законы и условия договора, и я требую соблюдения их и вами!

– Ни фига се! – Фараон повернулся к Нумизмату, скривив физиономию в порыве злости, но, заметив невозмутимость союзника, сбавил пыл: – Так-с. Базар этот гнилой мне не нужен, по фене ботать в другом месте и в другое время будешь, полковник. А насчет…

– Фараон, – Демон тронул главаря ренегатов за плечо, – Хард прав, условия договора нужно соблюдать. Полковник, мы согласны и понимаем сущность проблемы. Обещаем… гм… я клянусь, что никто из моих братьев не покинет форт до двенадцати дня. Могу дать своих людей вам в помощь. В свою очередь отвечаю, что ни я, ни кто-либо из моих братьев не принимал участия в утреннем дебоше и нападении на вашу территорию. Клянусь Аидом и еже…

– Принято, – перебил Хард сектанта и перевел взгляд на Фараона: – Что скажешь, блатной?

– Тон сбавь, полковник! Чай, не на плацу со своими головорезами. Че ты зыркаешь на меня так? Я и моя братва не имеем никаких косяков и в твоей берлоге шухер не наводили. Зуб даю.

– Мне зуб твой ни в п…папайю, ни в армию! Я, если понадобится, душу выну и сожру того, кто мне подгадил!

– Ясно, ясно. – Фараон криво ухмыльнулся, сжимая кулаки. – Отвечаю за сказанное. И… кроме того, могу тоже помочь людьми и связями. И даже бесплатно, мля!

Полковник перестал скрипеть зубами, сменил гнев на абсолютное равнодушие к этим двум ублюдкам и холодно ровно ответил:

– Помощь заинтересованных в этом ЧП лиц мне не нужна. Сенк! Найду этих смертничков сам. Слова ваши запомнил и принял к сведению. Четырех часов мне хватит, чтобы выявить зачинщика и уничтожить его. Оревуар, союзнички!

Хард, громко топая, вышел из помещения, хлопнув дверью. Фараон присвистнул, блеснул фиксой и уставился на Демона:

– Ишь, сучара, петух гамбургский, прискакал, форточку свою проветрил! Видали мы таких в гробу. Кстати, не твои делишки, сатанист? Я-то за себя ручаюсь, а тебя час назад принял. Не ты посягнул на кроликов карателя?

– Еще слово, мумия, я тебе чашку эту к завтраку твоему в утробу добавлю! Хард прав, забрало свое знай когда открывать. А то замашки твои в печенке сидят уже сутки. Тошнит…

Нумизмат встал, будто колобок из печки выкатился. Одернул рясу, поправил кобуру маузера и молча вышел из комнаты. Не попрощавшись и не поблагодарив за угощение. Фараон цыкнул, влепил кулаком по подлокотнику кресла и прошипел сквозь золотые зубы:

– Мумия, говорите?! Тошнит? В печенке, значит? Лады, союзнички! Будут вам и печенка, и тошниловка и… условия договора, гребаный Гондурас!

Все трое еще не догадывались, какие испытания и неприятности ждут их впереди и какую роль сыграет каждый из них в истории с Армадой и в судьбе молодого сталкера по прозвищу Треш.

Любимый рюкзак перекочевал на привычное место, снова удобно устроившись на спине хозяина, причем первой во внутренний карман куртки проследовала карта. Цепкий взгляд профильтровал местность, но не заметил никого. Только Треш встряхнул Пса за пучок сальных волос, собранных жгутом на затылке, поднимая на ноги, как почувствовал чье-то присутствие за спиной. Но не заметался, ныряя в разные стороны, а, увидев внезапно расширенные зрачки дикаря, смотрящего через его плечо, моментально развернулся, прикрывшись пленным. В двух метрах от них стоял огарк, отчетливо выделяясь на фоне зеленой листвы кустов. Откуда он взялся и как сумел тихо подобраться вплотную, сталкер не стал разбираться – выхватил из кармана зажигалку и вытянул руку вперед. Чиркнул. Искра погасла, не успев выскочить. Мимо. Огарк издал жуткий, леденящий душу скрип и замахнулся конечностью. Обгоревшая длинная ветвь хлыстом щелкнула в воздухе, снеся дикарю голову с плеч. Обезглавленный Пес повалился на землю, а вовремя присевший сталкер с третьего раза все же удачно чиркнул кремниевым колесиком. Зажигалка в трясущейся от страха руке выплюнула струю огня, и это маленькое пламя сразило наповал лесного мутанта. Огарк дико заверещал и от испуга бросился в кусты. Видать, страх был не чужд и этим созданиям, а ужасные воспоминания о пожарах заставляли исчадие Дуги избегать огня в любом его проявлении.