Марк Романов - Астарта 2. Суд Проклятых

– Что за ё*** твою, нахрен, б*** мать? – выдал воспитанный Ульрих, заставив Елену удивлённо вскинуть светлые брови. – Где это мы вывалились?

– Марс, – чинно представил содрогающуюся в судорогах междоусобицы планету капитан Морган, – прошу любить и жаловать.

– Эфир полон, кэп, – подал голос искин. – Включить воспроизведение?

Капитан молча ткнул в кнопку трансляции. Рубка тут же наполнилась матом, криками, обрывками приказов и звуками разрывов боеприпасов на заднем плане. Одни отчаянно молились всем богам, другие браво отправляли людей на смерть, третьи просто сухо констатировали обстановку вокруг, запрашивая дальнейших указаний. «Астарта» вынырнула в самом разгаре сражения на поверхности, отголоски которого ещё можно было встретить на низкой орбите или вблизи орбитальных баз контроля.

– Капитан, – обратилась к Рику Анна, – исследовательский корабль «Искандер» тоже участвует в заварушке. Корабль, судя по всему, просто корыто, но с него бодро стартовали несколько истребителей такого же ржавого класса, как и само судно. И, кажется, планируется высадка десанта, – удивлённо протянула она, переводя растерянный взгляд на Моргана. Ричард сжал зубы, всеми силами стараясь сохранить безучастное выражение на лице.

– Это какой век? – светским тоном поинтересовался Логан, разглядывая пунктирные линии на дисплее, показывающим траекторию полёта корабля.

– Двадцать третий. За три сотни лет до наших прошлых событий, – мёртвым тоном обронил Джек. – Кэп, тебе это понравится, – неожиданно жёстко усмехнулся он, разворачиваясь в кресле к капитану. – Смотри-ка сюда, – он ткнул пальцем в пиктограмму на дисплее перед собой, выводя изображение на голосхему, повисшую над пультом, – вот тут, если верить историческим хроникам нашего Изи, типичные методы подавления бунтов на Марсе, известные как «Пыльные Бури». Тут и тут, – он провёл пальцем, указывая направление и фиксированные точки, вспыхнувшие жёлтым, – мы видим точное соответствие историческим записям о междоусобном конфликте протестующих против власти Протектората и силами властей на красной планете. Схемы ведения боя – полицейские, а не армейские. Они были разработаны и введены как раз после сегодняшнего дня, когда Протекторат установил своё единственное и неоспоримое право нагибать Марс, как ему угодно и под любым углом. Методы стали жёстче, броня толще, а переговоры короче. Ну, не в том суть, кэп. А вот это, – он указал на неприметные в начале бледно-голубые пиктограммы, – события, которые потенциально могут изменить ход истории. Вообще, я не сильно удивлюсь, если к этой заварухе очень скоро прибудут и ХаСОМ сотоварищи, ибо, если верить прогнозам нашего Изи, тот самый ржавый коратыбель класса рейдер только что выплюнул на Марс людей, способных существенно нагадить хроникам войны за освобождение Марса. И самое главное, – Кацман плотоядно улыбнулся, сверкнув зелёными глазами, – что тактика боя на поверхности планеты принадлежит нашему времени. А это значит…

– Значит, что здесь кто-то свой, – закончила Анна за боцмана.

– Умница, девочка, в точку, – похвалил её Джек.

– Изя, можешь дать перехват переговоров с корабля «Искандер»? – запросил Рик, тыкая в сенсоры распознавания судов на экране. – Всё, что удалось перехватить, и не надо мне о том, что ты такой хороший, не подслушиваешь и не подглядываешь.

– Не могу, капитан, – сокрушённо выдал искин корабля, – слишком древняя аппаратура, локации и перехвату не поддаётся.

– Значит, спускаемся к планете, – отдал приказ Рик, – Все помнят свои задачи? Тогда поехали, смертнички!

Шуту казалось, что он умер. Нет, он точно знал это. Сознание ещё боролось, балансировало под накатывающими волнами боли и иррационального страха смерти, казавшегося таким знакомым и родным. Мутная мысль о знакомстве со страхом смерти неожиданно позабавила Шута. Он никогда не мог представить себе, что значит смерть. Жизнь представлялась ему бесконечной игрой в шахматы, где ход противника мог оказаться решающим и последним для его оппонента, но Шут верил в рокировку, будто эта его странная религия, не имеющая сходства ни с одной имеющейся среди людей, оберегала его от всех напастей.

«Странно, – подумал он угасающим сознанием, – почему я не отношу себя к людям? Это забавно».

Ему показалось, будто верный Кетчуп тыкается мокрым носом в его ладонь, мяукая и умоляя подняться на ноги. Но кота рядом не было, и Шут знал это точно. Рыжая скотина юркнула к полковнику, спасая свою мохнатую жопу, когда дроуллер пошёл бортом к поверхности планеты и размазался о стены Цитадели. Груда покорёженного металла и пластика молчаливым гробом нависала над Шутом, являя собой последний приют и бесславный памятник его тупости и отчаянной смелости.

– Живой? – раздался голос совсем рядом. Шут почувствовал, как его тащат прочь из покалеченного гробика страданий. Он приоткрыл один глаз, чтобы рассмотреть того, кто оторвал его от размышлений о вечности, но вместо этого увидел нечто невообразимое.

Сияющая громада корабля, походившего на толстый болт с гайкой, изящно стояла на трёх опорах совсем рядом с грудой бесполезного транспортного средства полиции Марса. Перед затуманенным взглядом Шута возникло сосредоточенное лицо мужчины средних лет с отчаянно холодными голубыми глазами. Светлые волосы, аккуратно постриженные и зачёсанные назад, добавляли незнакомцу строгости и некой доли отрешённости от мира.

– Док? – прохрипел Шут. Незнакомец удивлённо посмотрел на него, прекратив манипуляции с замером состояния раненого, но потом согласно кивнул, словно что-то понял, и сказал:

– Док, да не тот. Жить хочешь?

Шут кивнул.

– Тогда я то, что тебе нужно, парень.

– Капитан Реверс, потрудитесь объяснить, кто это такие, и что делают на моём корабле? Как, кислота им в ноздри, они вообще попали на борт? Опять очередные ваши друзья?

Сандерс был вне себя от ярости и негодования. Казалось, ещё немного и он просто взовьётся вверх на своём кресле, орошая территорию кипящим содержимым мочевого пузыря. Писать кипятком капитан «Искандера» начал ещё в начале всей этой лабораторной работы по зачистке неугодных, если можно так выразиться, но теперь температура кипения превысила даже горящую плазму.

– А я откуда знаю? – пожал плечами Реверс, угрюмо взирая на капитана летающей лаборатории. – Мы с командой так-то вообще отвалить хотели по-тихому, если уж на то пошло.

Сандерс засопел и уставился на стоящих перед ним людей. Странная одежда, странные манеры, странные заявления… в происходящем и так было слишком много странного, но этот абордажный захват судна, в котором был виноват, как считал Сандерс, исключительно Реверс и его команда, стали последней каплей.