Марк Романов - Астарта 2. Суд Проклятых

Либерти с пониманием взглянул на собеседника.

– Что ты там говорил о слиянии? А, думаешь, плохо получилось? – он задорно блеснул глазами.

– Не совсем, – уклончиво произнёс Линденхост, – просто… э-э-э-э… непривычно…

– Зато стратегически отлично, – браво гаркнул Реверс, хлопнув Пирата по плечу. – Знаешь, сколько манёвров уклонения от ракет знает наш малыш? А схем расчётов топлива при маневрировании? Или, к примеру, обманных манёвров и тактических ходов уклонения и обманного заблудизма? То-то же! Не думаю, что этот интеллигентный сопляк с губчатым мозгом сможет вообще отличить ядерную ракету от тахионного излучения.

– Вах, капитан! Зачэм обыжаешь, да? – раздался голос искина с грубым старинным акцентом из пыльных анекдотов прошлого. – У мэня самый лучшый ракэт! Нигде лучше нэ найдэш, дарагой! Хочэшь, прямо сэйчас мой ракэт твоя карма шатать, брат?

– Заткнись! – хором гаркнули Реверс и Либерти. – Ну, может, ты и прав, – смутившись, произнёс капитан, бочком двигаясь прочь. Линденхост почесал в затылке и направился к точке сбора пилотов. Самих опытных летунов оказалось не так уж и много, а вернее, всего два. Остальная братия, сумевшая отличить рычаг управления от рычага экстренного сброса топлива толкалась у стеночки в ангаре рядом со шлюзом.

– А мороженку за окончание задачи давать будут? – не удержался и съязвил Либерти, оглядевшись. Ответом ему стало появление высокого худощавого человека в чёрной чешуйчатой крокоброне. Прибывший двигался осторожно, будто примеряясь к новому телу, не снимал перчаток и даже не считал нужным сделать щиток шлема прозрачным из уважения к собравшимся.

– Я тебе тортик испеку, малыш, – положила тяжёлую ладонь на плечо Либерти Рысь, подошедшая сзади. Пират оглянулся и увидел Молчуна из команды ушлого капитана.

– Эти не летают, – кивнула она на мнущихся у стенки учёных, – у них задача отстреляться и свалить обратно. А вот мы с Молчуном, да ты со своим ведущим будем как раз печь тортики и раздавать пирожки.

Она сухо хмыкнула и кивком позвала своего спутника занять места в истребителях.

– Эй, хозяюшка! – бросился за ней Либерти. – А кто моя нянька?

– Глянь на комм, сынуля, – бросила Рысь через плечо, пока влезала в гостеприимно открытое нутро истребителя.

– Да чтоб я свою же подмышку вылизывал, ковырятус ты попиус капитанус! – выдал Пират, взглянув на тактическую схему в своём комме. Экран светился пунктирными линиями, значками условных обозначений и схематическими картинками поставленных задач.

Первая группа, обозначенная, как ударная, насчитывала шесть машин, включая звено Рыси и Молчуна. Вторая, обозначенная, как завершающая, светилась значком черепа и костей, что означало позывной Пирата, и профилем римского центуриона, который был подписан Цезарем.

Линденхост скривился, словно получил удар по печени. Высокий худощавый мужчина в другом конце ангара вяло махнул ему затянутой в перчатку рукой, показывая, что тоже не особо рад такому стечению обстоятельств.

– Как же я тебя ненавижу, Цезарь… – простонал Пират, плетясь к обозначенной на схеме машине. – Если бы не ты в лётной академии Земли, я бы и первый раз не женился. И чего было так обижаться тогда? – бурчал себе под нос Линденхост. – Знал бы ты, что за гарпия тебе не досталась, сейчас бы сам меня благодарил…

О том, какую ошибку он совершил, решив молча вернуться к своим крылатым собратьям, Либерти узнал почти сразу. Одного взгляда на последствия диверсии с применением чёрной дыры хватило бы для того, чтобы тихо отвалить восвояси. Но упорному Пирату было мало картинки на дисплее, и он решил лично спуститься поближе и осмотреть дымящиеся развалины, помеченные на тактической схеме, как удар флота Протектората, всё ещё крутившегося неподалёку.

– Ребята, я дома! – весело произнёс он, отправляя на всех доступных каналах свой старый позывной. – Кто вас так обидел? Дядя истребитель всех накажет…

Почти сразу же на общей частоте раздался до предела злой и адски уставший голос:

– Ты кто ещё, нахрен, такой? Какой Пират? Линденхост погиб в бою, тупица.

– Сэр, – раздался на том же канале другой голос с плохо скрываемыми мстительными нотками, – это разведчик. Прилетел посмотреть, как справился его исполнитель на территории свободного Марса.

– Вы совсем охренели? – Пират даже подпрыгнул бы в кресле от возмущения, но ремни удержали. – Я к ним со всей душой, со всеми душами, а они…

Линденхост отметил про себя, что вторгшийся на канал связи младший по званию летучий голландец легко мог бы скрыть свой комментарий на выделенной волне связи, но специально открыто влез в переговоры. Ребята хотели, чтобы Пират их услышал. И он услышал.

– Мы сейчас у него лично спросим, чей он малыш, – угрюмо отозвался старший, и оборвал связь. Тут же на экране тактического дисплея перед Либерти появилась тревожно мигающая красным надпись об угрозе сразу с двух направлений. Ракеты неуклонно приближались к истребителю Линденхоста, недвусмысленно намекая на его скорое окончание в нынешнем виде.

– Мамакакать, б***! – выдал Линденхост, бросая рычаг ускорения на отметку максимум. Движки взвыли во чреве истребителя, но выдержали, уводя машину в сторону и чуть ниже. Перехватив управление полётом у паникующего под ударами самонаводящихся ракет и излучателей антиматерии искина, Линденхост, прекратив размышления и матюки, бросился прочь.

Первое, что он услышал, снова оказавшись на чистоте группы ромашковцев, это голос Цезаря:

– Я был бы тебе признателен, если бы ты прекратил убегать со двора, и доводить соседей до белого каления своими штучками. Ну, не прямо сейчас, а вообще.

– А я был бы тебе признателен, если бы ты убрал нафиг у меня с хвоста вон тех самых соседей. Ну, не прямо сейчас, а вообще.

– По союзникам стрелять запрещено, – мстительно высказался Цезарь, уничтожая пару ракет, следующих за удирающим Пиратом.

– Так объясни им, что они наши союзники!

– А ты пытался? – с интересом спросил его ведущий группы. – Они потому в твой зад и метят, что ты им на такой союз намекнул?

– Док, ты как был идиотом озабоченным, так и остался, – устало выдал Пират, уходя в сторону от очередного снаряда. Где-то в отдалении матерились на всех языках, включая эсперанто, остальные учёные пилоты, стараясь хоть как-то удержать строй. Рысь держалась довольно долго, но потом выдала такую тираду отборных слов, что Либерти показалось, будто устыдились даже сами бездушные машины, а чей-то искин послал открытый запрос на дешифровку словосочетания «м*** мозгогрызные».

Истребитель Линденхоста, который, как и остальной хлам в загашниках учёных мужей, оказался далеко не новым, издал предсмертное мигание приборов и решительно взял курс на саморазрушение. Причиной такому поведению, как философски подумал Пират, должны были стать сразу два попадания антиматерии в борт истребителя. Силовое поле частично поглотило заряд, хрюкнуло и снова слабо засветилось на экранах дисплеев малой мощностью оставшихся батарей.