Вячеслав Тимонин - Тринадцать граней (сборник)

А Дашка умилённо улыбнулась:

– Они такие милашки! С ними так хорошо, не зря их приручили коты.

Питомцев принято баловать. Дарить им ласку, игрушки и вкусняшки. Поэтому сегодня каждый получил в подарок от своего хозяина лишний день жизни. С любовью.

Мечты сбываются. Семьдесят лет назад на орбите Земли появился инопланетный корабль – этакий универсальный торговый автомат. Кто его построил до сих пор неизвестно, но он доверху набил трюмы пришельца сказочными подарками.

Не за бесплатно, конечно, но чудесные устройства, приборы и оружие посыпались, как из рога изобилия. Валюта стандартная – золото, платина. Человечество радостно махнуло рукой и «пустилось во все тяжкие». Потеряв четверть века в кровопролитных войнах и распутстве, оно угомонилось и настал рай на земле.

Комфорт, комфорт, а на десерт снова комфорт – под таким девизом прошло более полувека. Человечество восстановило всё, что разрушило и возомнило себя божественной расой. Но по сути, превратилось в стадо ленивых бездельников…

Как только Николай Петрович подошёл ближе, стена с тихим шелестом растеклась, создав овальный проход. По контуру зажглись искорки. Слащавым голосом домашний компьютер пожелал хорошего дня и добавил яркости в коридоре. Николай Петрович вздохнул и направился к лифту. Свет потёк за ним, удерживая в центре сферы и создавая уют.

Профессор внеземной археологии, Николай Петрович Сомов, несмотря на свои пятьдесят с хвостиком лет, очень энергичный мужчина, ненавидел эти слюнявые штучки. Ну как, скажите на милость, можно нормально жить, если тупые железяки всё пытаются сделать за тебя! Они ухаживают, оберегают, советуют, кормят, поят, вылизывают, и разве что ж… не подтирают.

А ещё профессор боялся. Боялся, что существует бессмысленно, как и большинство землян, и убежал – подальше от навязчивых благ. Нашёл самую дальнюю, в исследованной части галактики, планету, под названием Тэза, и отправился изучать местные развалины.

Николай Петрович ковырял остатки великого, в прошлом, народа, и верил, что теперь живёт не зря. А ещё он мечтал совершить что-нибудь грандиозное. Каждое утро Николай Петрович шёл в лабораторию, как он сам говорил: ковыряться в отходах древней цивилизации и надеялся на чудо.

Естественно, в кабинет, находящийся пятью уровнями ниже жилого сектора, можно было попасть с помощью телехода – личного транспонтатора. Вошёл в проём здесь, а вышел – уже в лаборатории. А вообще, можно не покидать жилую комнату, а просто воспользоваться виртуальным ассистентом. При этом, любое действие Николая Петровича транслировалось бы в лабораторию, благодаря силовому полю с обратной связью. Но профессор, из нескольких вариантов решения задачи, всегда выбирал самый сложный.

Прибыл лифт, а минут спустя Николай Петрович был в конец коридора у своего кабинета. Он вошёл, вручную включил свет и телестерео. Компьютер, по заданному профессором алгоритму, проанализировал информацию семисот каналов новостей и выдал резюме: ничего заслуживающего внимание не произошло.

Профессор сел в кресло перед рабочим столом и компьютер развернул перед ним множество фото, видео и стереографий одного и того же предмета – гладкого чёрного бублика, размером с ладонь. Эта штуковина была искусственного происхождения, сделана из неизвестного материала и явно не на Тэзе.

Аборигены – жутко нелюдимые тощие гуманоиды, с угловатыми, словно топором рублеными телами, просто не могли её сделать. У них не было подходящих инструментов и знаний, потому что застряли в развитии на уровне раннего феодального строя, с некоторыми допущениями в сторону шаманства. Кроме того, флора, фауна, даже философия и фольклор, исключали существование чего-либо круглого. Шарообразное на Тэзе считалось богохульством, а местное солнце – аналогом дьявола. Тэзианцы поклонялись Кыыру – спутнику Тезы. Кыыр вращался вокруг планеты по орбите, удивительным образом исключающей полнолуние, он всегда представал пред поклонниками в виде рогатого полумесяца.

Беспилотник доставил артефакт с поверхности Тэзы почти неделю назад, но профессор и на шаг не продвинулся к разгадке.

Николай Петрович грустно взглянул на ворох информационных материалов, висящих в воздухе, вздохнул и преодолев сомнения, приказал:

– Вызвать начальника станции, Анну Гербову!

– Выполняю вызов, – промурлыкал компьютер.

Перед профессором повисла фотография немолодой женщины, надменно взирающей из-под шапки медных волос. Почти минуту никто не отвечал, но вот, наконец, фотография сменилась Анной, живой и очень недовольной.

– Николай Петрович, Вы обалдели! – без прелюдий заявила она. – Ночь на дворе!

– Простите, Анна Геннадьевна… Уже утро, семь тридцать, и я…

– О боже! – фыркнула женщина. – Я раньше девяти не встаю!

– Простите, я… – профессор хотел было уже извинится и перезвонить позже, но женщина его перебила.

– Ну, не томите, Николай Петрович, чего Вам надо?

– Я исследовал артефакт и подумал… мне просто необходимо встретиться с Шаманом!

– Вы в своём уме?! Вам прекрасно известны правила: никаких контактов с аборигенами!

Профессор потупил взгляд и еле слышно произнёс.

– Я улечу…

– Что?

– Я покину станцию, если Вы мне поможете.

Женщина недоверчиво уставилась на профессора, но сказанное явно заинтересовало её.

– Признаю, Ваши археологические изыскания достали меня. Я бы с удовольствием избавилась от Вас! Но Служба Контроля…

– Анна Геннадьевна, Вы же всё можете…

– Ладно… Я подумаю…

Николай Петрович сидел на большом камне с острыми гранями и чувствовал себя полным идиотом. Он ждал Шамана уже два часа, но тот не появлялся.

Свинцовое небо давило серой бесконечностью. Угрюмый пейзаж из угловатых деревьев и разломанных, словно специально расколотых, камней царапал взгляд. Но больше всего бесил наряд, состоящий из кучи тряпья и проволочек, заставляющих нарезанные треугольниками куски материи торчать в разные стороны.

Мимо, совершенно не таясь, проковыляло небольшое существо. Утыканное шипами, ромбическое тело, нервно дёргалось с каждым шагом тонких кривых лап. Что-то в этом существе было неправильное, до тошноты чуждое. Николай Петрович отвернулся и вскрикнул от неожиданности, увидев перед собой туземца.

Двухметровая каланча, скрючив тощие руки как богомол, зависла над профессором. Туземец был одет в облегающий наряд из грубой серой ткани. По всей длине большими стежками белели ленточки, кое-где завязанные в узлы. Только шаманы надевали одежду, остальные туземцы предпочитали скакать голышом.

Шаман наклонил большую прямоугольную голову и прошипел: