Михаил Ланцов - Русский медведь. Цесаревич

– Превосходно!

– Слушай, понимаю, что лезу не в свое дело, но скажи, чем там все закончилось?

– Ты про Софью и Василия?

– Слышал, что Ваську арестовали, а дальше – тишина. Софью вроде бы судили, но ничего толком узнать не удалось.

– О! Ты многое пропустил. Об этом деле вся Москва судачит до сих пор. Да и, по всей видимости, не только Москва – вряд ли послы не сообщили в свои столицы.

– Патрик, не томи.

– Петр Алексеевич дважды нас удивил. Первый раз, когда мы все думали о том, что он сестрице голову снимет за проказы ее. Там ведь столько всего накопилось – не перечесть. Даже иезуитов хотела нанять, чтобы его отравили. В общем, злодейка еще та. Но он придумал ей такое изощренное наказание – мы все смогли лишь только подивиться.

– Что же он такое удумал? Что может быть хуже смерти?

– Наверное, помнишь, что Софья рвалась царствовать. Просто грезила. А простой люд за скот говорящий почитала, как и труд простой. Вот Петр Алексеевич и лишил ее всего, постриг в монашки и отправил добывать руду киркой на далекий северный остров до скончания ее дней. Ох и взвилась она. Выла нечеловеческим голосом. Бежать пыталась, и не раз. На караул бросалась в надежде, что ее убьют.

– Да уж. Обломал он ее. Поди караул руки распускал, чтобы такую буйную упокоить?

– И не раз. Били ее, конечно, аккуратно, но били. Государь ведь поставил туда людей, семьи которых семь лет назад потеряли кого во время бунта стрельцов и имели зуб на нее. Как ты понимаешь, обращались они с ней хуже, чем с бродяжкой.

– Неужто и насильничали?

– Слухи ходят, но не думаю. Всему есть пределы. Одно дело покуражиться да пинка доброго отвесить. И совсем другое дело силой взять женщину царских кровей, пусть и наказанную сурово. Ох и сомневаюсь, что после такого ты вместе с ней на тот северный островок не отправишься. Раз она тебе так понравилась.

– Сурово.

– А чего ты хотел? – удивился Патрик. – Они вели себя как умалишенные. Дел наворотили – не пересказать. Вон Василий не стал запираться и во всем повинился. Так Федор Юрьевич свыше тысячи человек привлек к царскому суду.

– Многих казнили?

– Ни одного. Всех приговоренных к казни Петр Алексеевич на Новую Землю сослал, грехи с киркой в руке замаливать. Он вообще не стремится кровь пускать.

– Да что он к тому острову привязался?

– Там, как оказалось, есть свинцовые руды. Погода – дрянь. Жрать нечего. А разрабатывать их кто-то должен. Вот и договорился с патриархом там две пустоши поставить монашеские и вести добычу осужденными.

– Остров и стал вторым удивлением?

– Нет. Что ты, – махнул рукой Патрик. – Подождав, пока Софья и Василий доедут до Архангельского монастыря и свыкнутся со своей судьбой, пережив массу «приятных» эмоций, он вернул их обратно и предложил искупить вину. Дескать, задумал он основать колонию в далеких землях и предложил им ее возглавить.

– Что?! – вытаращил глаза Григорий.

– Вот так и отреагировала вся Москва. Бояре так и вообще ходят с тяжкими думами. Он их ведь не только вернул, но и обвенчал. Хотя, конечно, княжеского достоинства не восстановил.

– Опасно такое делать. Разве Петр Алексеевич не боится, что сестра его снова начнет глупости чудить?

– Чего ему бояться? – улыбнулся Патрик. – Главным назначил он Василия. Софья при нем только как супруга. Понятно, конечно, кто там всем заправлять станет. Но то не суть. Ведь детей и жену Василия Государь вернул из ссылки, вернул княжье достоинство и посадил в Москве. Но земли оставил в казне. Вместо них положил твердую пенсию. То есть Вася теперь у него на крючке сидит. Он ведь в детишках души не чает. А Софья… хм… уж не знаю, о чем они там говорили, да только последние пару недель они немало времени проводили вместе.

– Вот те раз…

– И не говори. Причем общались много и с интересом. По всей видимости, помирились. Сломил он ее гордыню и заставил преклониться перед ним.

– Чудеса… Как же он смог ее приручить?

– И не спрашивай – не знаю. Пробовал с Васькой поговорить, но тот лишь улыбается.

– А Москва что? Нормально отреагировала?

– Конечно. Чего ей бузить? Самые дурные головы тут сидят. А там все схвачено, никто и не пикнул.

– Инвалидная команда?

– Она самая. Сама всех урезонила. Он ведь ее взял на довольствие. Впрочем, особого шума нет еще и из-за того, что в конечном итоге он Софье с Василием на свадьбу титул пожаловал и право вести переговоры в тех далеких краях от лица России и в ее интересах. Государь, конечно, не хотел, но все равно пришлось. Ведь наказание наказанием, а дела нужно делать. Сам подумай, кто из иностранных правителей с простым говорить станет? Хотя после обращения «Государыня» слышать «княжна» Софье, наверное, тяжело. Но она не ропщет.

– Чудны дела твои, Господи, – произнес Григорий и перекрестился. – А ведь не только новости неожиданные, но и вы. Мы ждали обычный обоз с огневым припасом, харчами и теплой одеждой.

– Петр Алексеевич не думал, что пушки получится отлить в этом году, но с Божьей помощью получилось. Вот и решили облегчить ваше дело. А то, поди, утомились на одном месте топтаться?

– Есть такое, – махнул рукой Косагов. – Не осада, а стояние по соседству. Батареи на реке поставили, но толку мало. Галеры забирают к другому берегу и обстрел становится совершенно бестолковым. С двух с половиной сотен шагов попасть по небольшим и довольно ходким кораблям непросто. А если и попадаем, то что одно ядро сделать может? Даже десяток.

– Значит, не перекрыли им снабжение?

– Нет. Они, тем пользуясь, подвезли подкрепления и запасы.

– Вылазки пробуют делать?

– Пробовали, но у нас укрепленный лагерь. Такое с наскока не потреплешь. Довольно быстро отстали. Теперь только татары беснуются. Последний месяц так и вообще словно с ума сошли. Если бы не наши земляные укрепления, то половины армии уже лишились бы от этих наскоков.

– Вот как? Любопытно.

– Да нет там ничего любопытного, – хмыкнул Григорий. – Знают они о том, что решили до зимы сидеть и по льду брать крепость. На вас, кстати, не нападали по дороге?

– Пытались, но конные егеря их легко отгоняли. Они ведь все новыми винтовальными фузеями вооружены, бьющими на шестьсот шагов. Это пугает татар очень сильно. После первого же залпа отступают, оставив убитых и раненых на траве. Пока шли, почитай сотни три побили.

– Отменно! – с довольной улыбкой отметил Косагов. – И мы еще тысячи две. Вон там хороним. Добрые у них потери. Непривычно для них такое.

– Что же до льда, то есть у меня хорошая новость – в неделю, максимум в две крепость возьмем.

– Да как же? Что, снова штурм самоубийственный?

– Зачем? Видел, с нами пушки прибыли?

– Чего же не видеть? Видел. Четыре. Только чудные. И лафет странный, и они сами. Их что, из железа лили?