Сергей Юрьев - Мир во спасение

– Что это? – спросил тот, взглянув на бумагу, исписанную мелким каллиграфическим почерком.

– Показания! Хочешь – читай, хочешь – нет, но подписать надо. Сначала пишешь «С моих слов записано верно», а потом дата и подпись.

– А число сегодня какое? – поинтересовался Матвей, взяв перо и бумагу.

– Никакое. Дату можешь не ставить.

Командор расписался, не читая, тем более протокол был заполнен на английском языке, которого он почти не знал.

– Приобщи. – Шериф передал документ офицеру, который так и стоял рядом навытяжку. – А теперь докладывай, только быстро.

– За время вашего отсутствия никаких происшествий не произошло, – вяло произнёс офицер. – Задержано тридцать два беглых фантома. Тридцать один из них дематериализован, остальной возвращён хозяину.

– Кто хозяин?

– Некто Радж Раджниш, новенький. Только сегодня зарегистрирован.

– А что за фантом?

– Девка.

– Ладно. Этому Раджнишу повестку отправь. На завтра. И регистрацию ему оформи. Что ещё?

– Вот. – Офицер протянул шерифу газету. – «Свежачок на завтрак».

– Это ещё откуда?

– Это ещё один новенький принёс. Некто Конрад Имидж. Сказал, что планирует выпускать ещё несколько печатных изданий. Заявил, что народ нуждается в информации, и он рассчитывает на поддержку властей.

– Этого немедленно задержать и в карцер. Пусть посидит, пока я не вернусь.

– Будет сделано! А…

Конца фразы Матвей уже не услышал, поскольку машина сорвалась с места, подняв облако пыли, и шериф нажал кнопку стеклоподъёмника.

– Значит, так… – заявил он, давя на газ. – Едем в Граблино. Минут через пять будем на месте. Можно и быстрее, но мне по пути надо тебе кое-что объяснить. Ты уже сам, наверное, понял, что тебя подставили, что выбраться отсюда шансов – около нуля. Понял, да?

– Да, понял. Давно понял…

– Не перебивай! Так вот. Как только тебе откусят голову, или разорвут тебя в клочья, или плюнут в тебя кислотой, или ты утонешь в яме с отбросами… В общем, не так уж и важно, как тебя прикончат. Сразу вспомни обо мне. Окажешься в участке. Иначе не выбраться. Между Хаосом и Порядком находится лабиринт. Туда пройти легко, обратно почти невозможно, иначе Хаос давно бы нас тут поглотил. А лучше тебе просто здесь остаться. Всё равно итог один. Хотя ты, наверное, не согласишься.

– Не соглашусь.

– А зря! А может, и не зря. Увидишь Хаос – поймёшь, как прекрасен Порядок. Даже такой, как у нас.

Вдруг на дорогу из-за кустов выскочила какая-то девица в едва заметном купальнике телесного цвета и грудью перегородила дорогу. Шериф попытался сбросить скорость и увернуться, но было поздно. От удара о бампер она поднялась в воздух и пролетела над крышей авто, заляпав кровью лобовое стекло.

– Вот ведь хрень какая, – огорчённо произнёс Метроном Кассий, когда машина остановилась, сместившись к обочине.

Тело пролетело полсотни метров, и когда шериф с командором пошли к распластанной на асфальте девице, рваные раны на животе почти затянулись, переломанные ноги срослись, а со лба, обнажая свежую кожу, уже начала осыпаться кровавая короста.

Когда шериф наклонился над ней, дамочка широко раскрыла глаза, вцепилась накрашенными ногтями в ворот его рубашки и истошно закричала:

– Верни Безрукова, легаш вонючий!

Шериф привычным движением снял с пояса электрошокер, ткнул им ей под ребро. Её хватка ослабла, он вырвался и спокойно произнёс:

– Слушай и запоминай! Пройдёшь по шоссе миль триста, увидишь полицейский участок. Там скажешь, что я направил на регистрацию, и пусть тебя устроят на пятнадцать суток в карцер за нападение на полицейского, оскорбление представителя власти и переход проезжей части в неположенном месте. Заодно и отдохнёшь. Когда отсидишь, напиши ходатайство на освобождение твоего бандита под залог. Я вернусь и рассмотрю. Всё поняла?

Она кивнула и пошла в указанном шерифом направлении, покачивая бёдрами. Только мгновенно запёкшаяся кровь на асфальте теперь напоминала о недавнем происшествии.

– Жаль, – сказал шериф, глядя ей вслед.

– Что жаль?

– Пока жива была, ты мог бы её с собой прихватить. Тогда, может, и прорвался бы. А сейчас всё – нет человека. Сущность одна… Так себе сущность. Поехали.

Весь оставшийся путь шериф молчал, неотрывно глядя на дорогу. Однако по тому, как его пальцы постукивают по рулю, было заметно, что он нервничает, причём беспокойство его усиливалось по мере приближения к цели. Когда по обочинам замелькали полуразрушенные, но явно обитаемые строения, а справа от шоссе появился покосившийся и проржавевший указатель «Граблино 2 км», он сбросил газ, и дальше машина еле ползла, аккуратно переваливаясь через кочки и колдобины. А когда впереди показалось двухэтажное деревянное здание и шлагбаум, перегораживающий дорогу, авто вообще остановилось.

– Приехали? – спросил Матвей, но шериф не сразу удостоил его ответа. Он вынул из нагрудного кармана белый носовой платок, утёр испарину со лба, достал из кобуры револьвер, снял шляпу и бросил её на заднее сиденье.

– Тебя когда-нибудь убивали? – Ответа он явно не ждал. – Очень это неприятно. Доставай свой аннигилятор. После того, как рванём, считай до трёх и сноси этот салун к чёртовой бабушке. Дальше, футов через пятьсот, увидишь дзот и артиллерийскую батарею. Их надо успеть заровнять до первого выстрела. А дальше пали во всё, что шевелится. Когда остановимся, выпрыгивай из машины и беги прямо по дороге из жёлтого кирпича. Где вход в Лабиринт – сам увидишь. Его ни с чем не спутаешь. Не добежишь – тебе же лучше. Но, скорее всего, добежишь. Местным ковбоям не до тебя будет. В общем, если сдохнешь, приходи. Помощником возьму.

– Видно будет, – уклончиво ответил Матвей. Он вытащил аннигилятор, посмотрел на индикатор зарядки, и оказалось, что энергии хватит не больше, чем на два-три выстрела.

Шериф включил мигалку и сирену, и через мгновение машина рванулась вперёд, подняв тучу пыли из-под колёс. Раз, два, три! После выстрела шлагбаум и здание как ветром сдуло, но тут же земля впереди вздыбилась, ломая асфальт, из трещин забили потоки воды, мгновенно образовав просторное озеро, на поверхность которого медленно и величественно всплыл огромный стальной корабль, ощетинившийся жерлами орудий и поражающий не только невообразимо огромными размерами, но и необычайным изяществом обводов. На белом знамени, взлетевшем над мачтой, сияло оранжевое солнце, раскинувшее лучи, а на борту Матвей различил два иероглифа «». Орудия главного калибра дали оглушительный залп, однако снаряды с воем пролетели над головой, и, прежде чем они разорвались где-то за линией горизонта, он снова выстрелил, успев выставить мощность аннигилятора на максимум. Но этого хватило лишь на то, чтобы снести переднюю башню с тремя орудиями главного калибра.