Олег Маркелов - Отставной диверсант

– Осторожнее, сэр! – запоздало предостерег командир спецназовцев. – Здесь только один путь и ведет он на двадцать метров вниз. Видимо это какой-то технический переход на нижний уровень комплекса. Возможно, он имеет непосредственную связь с пожарным щитом и единой системой противопожарной защиты.

Бойцы встали кругом, осветив фонарями шахту. Теперь Славомир отчетливо разглядел скобы ведущих вниз ступеней. Капитан присел на краешке, стараясь рассмотреть пол внизу.

– Там двадцать метров, – повторил сержант. – Может не стоит спускаться? Мы проведем видеосъемку и запротоколируем все. Хотя там нечего особо протоколировать.

– Спускаемся, – безапелляционно скомандовал Зенин и сержант тотчас жестом отправил вниз пару бойцов.

Следом спустился капитан. А уже за ним сам сержант. Один из бойцов прихватил для капитана второй фонарь и теперь Зенин сам рассматривал окружающие тесные стены в узком пучке яркого света. Взгляду не за что было зацепиться в этом бетонном коридоре, словно грубо проделанном фантастическим гигантским червем. Более всего коридор походил на какой-нибудь сливной коллектор, но таковым быть, конечно, не мог. Славомиру казалось, что они идут в этом тесном проходе бесконечно долго, но вдруг, фонарь капитана, идущего впереди всех, уперся в стальную дверь. Все в ней говорило о многих десятилетиях, которые она покоилась тут в забвении. И еще она выглядела словно толстый створ банковского хранилища, способный играючи выдержать прямое попадание кумулятивной ракеты.

– Возможно, он шел именно сюда, – высказал свое предположение сержант. – Но, вместо открытого прохода нарвался на запертую дверь. А выход обратно мы уже надежно блокировали. Вот и не осталось ничего иного, как разумно сдаться.

Слова командира группы силовой поддержки вполне походили на правду. Только что-то иное – предчувствие или ожидание чего-то никак не давали капитану развернуться назад, оставив бойцов заниматься протоколами и видеосъемкой. Что-то на уровне отличающейся на несколько градусов температуры или едва различимого запаха… Температуры… Зенин шагнул к двери, поднимая ладонь к ее бронированной поверхности. Сначала он подержал руку в паре сантиметров от металла. Потом осторожно, словно опасаясь чего-то прикоснулся к двери.

– Ни на что он не нарвался, – понял вдруг все происшедшее Славомир. – А вот мы опять опоздали. И на этот раз, похоже, опоздали окончательно.

Он отвернулся от двери и, раздвинув плечом вжавшихся в стены бойцов, пошел к выходу.

– Составляйте акты, сержант, – бросил он едва слышно, уже взявшись за нижнюю скобу лестницы. – А парень-то сделал все, что должен был сделать. Потому и сдался. Так что нам уже некуда торопиться. Доставьте его в изолятор и можете быть свободны.

Начальник оперативно-розыскного отдела скрылся в шахте, а сержант удивленно осмотрелся по сторонам. Что-то капитан несомненно заметил, чего не увидел сам сержант и его бойцы. Что-то столь же явное, сколь и незаметное глазу. Но еще несколько минут назад, после того, как пойманного диверсанта подняли наверх, сержант собственноручно облазил, обнюхал, осмотрел каждый сантиметр коридора и бронированной двери. Дверь была надежно заперта, а возможно, из-за многолетнего простоя и вовсе превратилась в монолит с окружающими стенами. Запоров до которых можно было добраться на виду не было. Звук от постукивания по створу звучал так глухо, что сержант не сомневался в немалой толще брони. Так что же? Сержант вернулся к двери, осматривая ее периметр и шаря фонарем по плоскости брони. Ничего. Он снял усиленную перчатку, вытянул руку и, подобно капитану, положил ладонь на холодный металл… И тотчас отдернул руку, словно нечаянно попал на раскаленные угли. Дверь была… Нет, не горячей, но очень теплой. А тот яростный огонь, который сумел так нагреть толщу броневой плиты, наверняка похоронил за этой стеной все тайны, которые они так стремились узнать…

Никсон проснулся от резкого звонка. Похожий на истошный визг какого-то фантастического животного, звонок все звучал и звучал, проникая, казалось, даже во внутренние органы. Майкл сжал уши ладонями, но звук проникал и сквозь них. Наконец звонок замолк, оставив противное эхо в ушах.

– Подъем! – донесся из коридора бодрый голос надсмотрщика. – Хватит спать! Новый день пришел!

Малыш вновь осмотрел свою камеру – комната три на три метра полностью покрытая немарким темно-зеленым покрытием. Топчан из грубого пластика с синтетическим тонким матрасом, такие же темно-зеленые пластиковые раковина и унитаз, откидной столик на стенке возле изголовья кровати. Вот и все убранство камеры. Впрочем, камеры всех стран представляли собой примерно одинаковые устройства ограничения свободы перемещения. Разве что камеры для арестованных в Федерации выглядели продуктом более продвинутого технически общества. Это было как минимум странно, учитывая, что по всем сведениям технологии Государства Алатырь шли впереди всех остальных с приличным отрывом. Впрочем, судить о развитии общества по виду камер можно лишь до определенного предела. Никсон не оказался в каком-нибудь грязном подземелье вместе с еще сотней арестованных по разным статьям, как, говорят, бывает в Союзе Исламских Республик, и то хорошо. А мог бы и вовсе остаться у бронированной двери с дыркой в башке, проделанной одним из бойцов спецназа в отместку за погибших товарищей. Но, что немало удивило Никсона – его даже не били. Просто одели силовые кандалы и препроводили в ожидавший у лабораторного корпуса автограв. Сам Малыш в аналогичной ситуации, если бы не убил за своих товарищей, то, как минимум, приложил бы раз-другой от души.

Майкл поднялся с кровати и в два шага подошел к умывальнику. Сенсорный кран точно отмерял скупые дозы холодной воды достаточные для того, чтобы набрать несколько неполных пригоршней и вполне сносно умыться. В пластиковом зеркале тупо скалился здоровенный коротко стриженый детина с украшенным шрамами лицом и бычьей шеей. Никсон придирчиво осмотрел себя, в очередной раз мысленно сказав спасибо тому великому изобретателю, который создал чип – модулятор волос. Крошечный, едва заметный глазу прибор вживляли под кожу, обычно у основания черепа и для человека разом решался вопрос бритья. Модулятор останавливал рост волос в строго очерченном настройками ареале тела. Для того, чтобы изменить стрижку достаточно было просто изменить настройки чипа с помощью несложного парикмахерского оборудования. Кто-то ворчал, что мужчин лишили таинства и удовольствия утреннего бритья. Кто-то сетовал, что сам процесс этот давал столько свежести и позитивного настроения… Но, все пользовались чипами-модуляторами, и особенно остро ощущали их величие, оказавшись в непригодных для гигиенических процедур условиях или даже просто в режиме жесткого временного дефицита. Вот и Малыш сейчас мысленно вознес хвалу безвестному создателю умного чипа.