Инна Георгиева - Война – дело семейное. Перехват

Шел 2241 год…

Джейн Доусон

– Старший сержант Джейн Доусон по вашему распоряжению прибыла!

– Вольно, сержант, – усмехнулся полковник. В кабинете никого, кроме нас, не было, и он мог позволить себе некоторые вольности. Так сказать, на правах старого приятеля семьи. – Присаживайся, пожалуйста.

Я почувствовала, как засосало под ложечкой. Во-первых, когда тебя срочно вызывает старший по званию, да еще в личный кабинет, для закрытого разговора – жди беды. А когда он еще и улыбается при этом – вообще жди катастрофы. Почему-то на ум сразу пришла недавняя беседа с любимой мамочкой. И коленки затряслись от страха – меня все-таки выдают замуж?!

– Что с тобой? – удивился полковник. – Хочешь воды?

Я мотнула головой.

– Ты выглядишь бледной, – продолжал беспокоиться мэтр Сингур. – А ведь у меня отличная новость.

Точно. Замуж! Я представила себя в алом подвенечном платье, с семейным ошейником на шее и молча выхватила предложенный стакан. Пить не хотелось. Хотелось утопиться.

– Итак, – с радостной улыбкой начал мэтр. – Ты уже двадцать три года служишь в нашей организации, восемь из которых – на должности руководителя группы.

Прекрасно… вспомнил о возрасте. Прямо как мама… наверное, она инструктаж проводила. «Тебе шестьдесят шесть, Джейн! Ты восемь лет как совершеннолетняя, Джейн!» Может, намекнуть, что я все это уже раз двести слышала, и пора переходить к сути? Так сказать, твердой рукой забивать в крышку моего гроба последний гвоздь?

– И у тебя еще ни разу не было пополнения… – продолжил полковник. Я малость зависла – это он сейчас о чем? Вряд ли мама одобрила бы такой поворот сюжета. У нас как бы традиция – сначала ошейник, потом пополнение. Чую, без папиной лапы здесь не обошлось. – Поэтому было принято решение… – все, мне плохо… – что с завтрашнего дня… – переодеться хоть дайте, изверги! – у тебя новый член в команде.

Кажется, мои глаза стали размером с луну.

– Что? – переспросила я в надежде, что речь идет все-таки о браке, а я просто каким-то образом не успела вникнуть в суть разговора.

– Он пробудет с вами недолго. От трех до шести месяцев, в зависимости от ситуации. Несколько боевых заданий, и…

– Но это невозможно, – почти спокойно заявила я. «Почти», потому что даже на гладкой полированной двери шкафа за спиной полковника отразились мои огромные черные, как две капли смолы, зрачки.

– Джейн, – Сингур на мгновение закрыл глаза, и я почувствовала, как меня накрывает волна умиротворения. Обычно я позволяла мэтру эмпатически влиять на свое сознание… хотя слово «позволяла» здесь не слишком подходит. Он старше по званию и действует в пределах своих полномочий. Но в этот момент все мое звериное естество было категорически против постороннего вторжения – как на территорию Дома, так и на границу нервных клеток. Полковника вышвырнуло с такой силой, что он даже на стуле откинулся. И посмотрел на меня ласковыми зелеными глазами голодного вурдалака. Я мрачно нахмурилась, готовясь гордо принять любое наказание – от гауптвахты до трибунала. Но, вопреки ожиданиям, мэтр быстро взял себя в руки и миролюбиво продолжил:

– Сержант Джейн Доусон, – ага, не так и миролюбиво. – Вы обязуетесь принять в группу и оказывать всяческое содействие майору Фенриру Танту.

В этот момент, наверное, на моем лице отразилась высшая степень отчаяния, потому что полковник не выдержал.

– Джейн! – воскликнул он. – Все рано или поздно принимают в группу стажеров!

– Но моя группа особенная!

– Именно поэтому майор присоединяется к вам. У тебя есть уникальный опыт, и ты должна им поделиться.

Я обреченно обратилась к последнему аргументу:

– Где же это видано, чтобы стажер был по званию выше руководителя?

– Могу тебе гарантировать, что на твои решения он влиять не будет. Ему, прежде всего, интересны способы создания подобного симбиоза. Так что в его интересах занять положение стороннего наблюдателя. Другими словами, лорд Фенрир переходит в твое полное распоряжение.

– Лорд? – переспросила я. – Он аристократ?

– И даже больше, – загадочно улыбнулся полковник. – Он аристократ одной с тобой крови. Это было еще одним аргументом, чтобы зачислить в твою группу именно его.

Мне показалось, будто мэтр только что выбил из-под меня стул. Интересно, он сам-то понимает, в какое положение ставит меня своим приказом? Или это – очередная гениальная идея мамы, и я все же должна разглядеть здесь пушистый хвост свадебной делегации? О, если это так, она даже не представляет, как сильно просчиталась!

Я вышла из кабинета мэтра Сингура с потными ладошками и страстным желанием потребовать отпуск. А лучше – отставку. Я знала, что однажды разношерстность моей группы приведет к чему-то подобному. Но не думала, что вместо проверки из Генштаба получу оборотня на соседнюю койку…

Меня, как вы уже, вероятно, поняли, зовут Джейн Доусон. Мои родители никогда не отличались особым воображением. Была бы я мужчиной – звалась бы Джоном. А если бы при этом родилась в Англии – Джоном Брауном. Ну а для американки более характерного имени, чем Джейн, и сыскать-то невозможно. Оно вообще идеально подходит – короткое, легко запоминающееся и ничем не примечательное – самое то для военного.

Обычно дети мечтают стать врачами или космонавтами. Я же, сколько себя помню, ездила в танках, прыгала с парашютом и стреляла из пневматического пистолета. Не то чтобы мне это так уж нравилось – просто выбора особо не было. Когда твой отец – генерал, а комплект старших братьев разобрал звания от капитана до полковника, вопрос о том, кем станет единственная дочь и сестра, отпадает сам собой. Либо женой и матерью, что по моему собственному убеждению категорически мне не подходит, но на чем до сих пор с завидным упорством продолжает настаивать моя мать, либо солдатом.

Я пошла в армию, когда мне исполнилось четырнадцать. В этом возрасте еще можно бегать на четвереньках и таскать гранаты в зубах – благо, все расы обучаются отдельно, и шоком моя мохнатая спинка ни для кого не была. Оборотни в четырнадцать – те еще щенки. Как вспомню – вздрагиваю: энергия бьет ключом, зубы режутся и ноют так, что по ночам грызешь уворованные где-то кости, а глаза светятся в темноте, словно два мощнейших прожектора. Один откроется – и ощущение такое, что солнце встало.

Я вообще очень типичный оборотень. Даже позывной у меня – «Волк». Нет бы назвать «Сиренью» или «Незабудкой». Размечталась… «Волк»! И о какой конспирации в этом случае может идти речь? Впрочем, куда правду деть – будь я хоть «Единорогом», оборотня во мне признал бы даже слепой.