Владимир Свержин - Мир ротмистра Тоота

— Вы точно знаете, как оттуда выйти?

— Ну да, конечно. Я прежде думал сделать этот подземный ход частью экспозиции, даже заявку подавал, но военное начальство запретило. У них одно на уме — запрещать.

Лило Кон принес из чулана фонарь.

— Но я знаю, почему военные не хотели сюда никого пускать. Идемте, я вам покажу.

Они начали спуск. В какой-то момент Юна почувствовала, как металлическая поверхность ступеньки чуть опускается под ногой. И тут же сверху послышалось тихое шипение — колонна вернулась на место.

— Здесь, под крепостью, — то ли радуясь возможности провести экскурсию, то ли желая выплеснуть в беседе мучившую его тревогу, начал смотритель музея, — великое множество подземелий. Настоящий город. Убежища начали строить в незапамятные времена, еще до Эрана Первого. Я, знаете ли, обнаружил тут пещеру, должно быть, еще эпохи праотцев. В ней точно кто-то жил. Возможно, отшельник или какой-то охотник. Если хотите, пройдем туда. — Профессор с гордостью первооткрывателя глянул на Юну. — Там замечательные рисунки на стенах. Люди и всякие чудовища. Одного из них я назвал «пришелец из бездны». У него очень странная голова и что-то вроде крыльев. Весьма занятные рисунки.

Фонарь выхватил из мрака осунувшееся лицо девушки.

— Ой, простите, — смешался Лило Кон, — я, наверное, слишком многословен. Я вот что хотел вам показать. Идемте, идемте. Это нам очень даже пригодится.

Он потянул Юну за руку по длинному темному коридору.

— Здесь есть несколько выходов наружу, но все они надежно замаскированы. В часы осады защитники замка могли внезапно совершить вылазку или скрыться, — тоном экскурсовода продолжал он. — Представляете, под скалой, на которой стоит замок, есть огромный грот.

Там всегда были спрятаны лодки. Я думаю, что и в Великую войну в нем что-то было. Ну… вы понимаете. Помните, я о кораблях рассказывал, которые отсюда ушли на второй день после той злополучной бомбежки. Так вот, один из них грузился как раз в том самом месте, где есть выход из грота. Я сам не видел, что грузили, но не просто же так он там стоял. — Профессор внезапно прервал рассказ, остановился у развилки подземного хода, точно силясь обнять его, раскинул руки, ощупывая стены. Еще мгновение — и угол между проходами опустился в каменную толщу, открывая еще один лаз, освещенный тусклыми лампами-дежурками.

— Вот мы и у цели, — гордо объявил профессор. — Знаете, где мы находимся?

— Это какой-то военный объект? — предположила Юна.

— В некотором роде. Это резервные склады. Здесь хранится запас продовольствия для Беллы не меньше чем на год. И не только продовольствия. Здесь и вода, правда, консервированная, и лекарства, и обмундирование. Даже боевые припасы и оружие есть. Но туда я, честно скажу, ходить опасаюсь: вдруг, не ровен час… Так что, голубушка, можем тут скрываться хоть до скончания дней. Подобно старшему брату вашего дорогого супруга.

— А как же остальные? — оглядываясь по сторонам, спросила Юна. Помещение, куда они попали, было широким, с множеством раздвижных ворот. То, что здесь складировали, в руках не унесешь.

— Увы, — вздохнул Лило Кон, — эта война очень жестокая вещь. А островитяне, вы знаете, они отрезают людям головы и возят их с собой в специальных банках. Мы не можем спасти всех.

— Не можем, — согласилась Юна. — Это война. Но в гражданскую, когда наши войска выбили хонтийцев из Харрака, я работала в госпитале медсестрой. И вот теперь в пятимесячной бойне — тоже. Я видела кровь и отрезанные головы тоже видела.

Профессор чуть отстранился от девушки.

— Вы сейчас говорите совсем как ваш муж.

— Что вы о нем знаете? — неожиданно возмутилась Юна. — Он смельчак, каких мало. Чтобы освободить моего отца, он с механиком-водителем и Дрымом захватили целую комендатуру, полную негодяев. Вы думаете, он холодный, как железный истукан? Да в нем тепла и любви больше, чем во всех, кого я встречала за свою жизнь! Он просто разучился выражать эти чувства. Вы знаете, каким он был до гражданской войны? Его вся гимназия обожала. А потом… — Юна махнула рукой, опустилась на корточки у стены и заплакала, уткнувшись носом в колени.

— Ну что вы, что вы? — оторопело забормотал профессор, — простите. Я не хотел вас обидеть. Ваш муж действительно очень храбрый… Надо будет как-то дать ему знать, где мы скрываемся. Он вернется и найдет правильное решение.

Юна подняла взгляд на провожатого.

— Да. Он вернется и примет верное решение, — кивнула она, поднимаясь. — Но пока он не вернулся, мы будем оборонять замок.

Она поднялась, утирая слезы, и вдруг скальная толща еле заметно задрожала, потом снова.

— Должно быть, опять канонада, — прошептал Лило Кон. — Госпожа Тоот, — он страдальчески поглядел на девушку, — но я не умею воевать.

— В замке есть гарнизон. Он невелик, но все же там много старых солдат. Они умеют. А я не дам вам сдаться. Давайте посмотрим, что запасено на складах оружия и боеприпасов.

Тоот затянул потуже широкую ленту самовяза, вставил в петлю и продернул назад. Несколько секунд, и поврежденная спрятанной в петле теркой поверхность растительных волокон начнет выделять чрезвычайно липкий сок. Теперь можно не беспокоиться — освободиться из самовяза без посторонней помощи невозможно.

— А ну, тихо, — шикнул полковник, вздергивая за плечи упирающегося пленника. Тот как-то сразу обмяк и опустил глаза.

— Постой, — оглядывая фельдфебеля, ухмыльнулся Аттайр, — я тебя где-то видел.

Память услужливо вернула Тоота на полгода назад, в Харрак, двор странного заводика за высоченной стеной, полицейский автомобиль и высокий чин, требующий у помощника самого начальника контрразведки сдать оружие и проехать в полицейское управление.

— Полковник Ниг Бара! Какими судьбами?

Пленник молчал. Атр начал охлопывать его карманы.

В одном из них послышалось характерное шуршание. Тоот расстегнул пуговичку и достал пакет, запаянный для сохранности в прозрачную тонкую пленку.

— Это что? — он надорвал конверт.

— Тоот, погоди, — встревоженно начал Ниг Бара. — Давай поговорим.

— Да уж поговорим, не сомневайся, — Аттайр рывком поднял фельдфебеля на ноги.

— Да погоди ты! Я дело предлагаю. Ты еще не понял? Вот эти корабли — это настоящее вторжение! Все, Метрополии конец! Ты со своим пулеметиком ни черта уже не сделаешь. Видел, как стреляют их пушки? Нам против них не выстоять, да что там, они сотрут в порошок и твоего брата с его пещерниками, и лысого шефа. Да, да, не смотри на меня так. Убьют, отрежут голову, а его знаменитые уши приспособят в качестве плевательниц.

Не слушая причитаний беглого полицейского чина, Тоот волок его к машине.

— Да погоди ты! Вон, смотри, видишь катер? Это за мной.