Сергей Спящий - Время terra incognita

В вытянутой, похожей на пенал, кабинке сформировалось изображение молодой девушки в простом светлом платье. Он попытался на глаз определить: прибавила ли она возраст своему графическому интерфейсу с прошлого раза или оставила прежний.

— Здравствуй Денис. Я подготовила массив данных характеризующий мгновенный слепок моей структуры. Время передачи в твой коммуникатор — семь минут. Хочешь пока посмотреть результаты моего самоанализа?

— Эра— Мотылёк был слишком возбуждён, чтобы придерживаться правил вежливости: —Эра, расскажи мне: что такое коммунизм?

— Вот даже как. Жалко, что люди не могут так же как я снять мгновенный снимок своей психики и предоставить для анализа— хмыкнула Эра.

— Скажи— потребовали Мотылёк.

— Хорошо— Эра пожала плечами и села на соседний стул подвернув край светлого платья, чтобы не замялся. На самом деле стул оставался стоять там, где был и только наложившееся на реальность голографическое изображение обманывало глаза, делая вид будто бы девушка выдвинула стул и села.

— Коммунизм есть состояние общества характеризующееся следующими обязательными признаками…

— Постой!

— Перебивать невежливо— заметил интеллект.

— Города и корабли это коммунизм? — спросил Мотылёк: —И ещё мир. Обязательно мир на всей земле и за её пределами. И корабли. Корабли тоже обязательно. И города.

— Денис, что-то случилось?

Мотылёк помотал головой, потом признался: —Разговоры о идущей войне. У нас вчера зародыш погиб. То есть «радикально упростился». Чёрт его знает почему и от чего. Сейчас Конь и другие готовятся препарировать, вскрывать программный код. Но там всё перемешено — не поймёшь. Сама знаешь. На долгие исследования времени нет, нужно остальными зародышами заниматься. Их всего семьдесят четыре осталось. Было семьдесят пять, осталось семьдесят четыре. Ещё в разговоры о войне на полном ходу вляпался. Не хотел, но вляпался.

— Сочувствую— сказала Эра.

— Неправда— возразил Мотылёк: —Так говоришь, потому, что принято говорить о сочувствии.

— Так— согласилась Эра. Нарисованная ладонь пробежалась по влажным и взъерошенным волосам Мотылька. Разумеется, он ничего не почувствовал: —Зародыш — не интеллект. Всего лишь информационный сгусток самоподдерживающегося программного кода. Нет смысла жалеть о нём. Семьдесят четыре зародыша это прекрасный, головокружительный результат. Вы молодцы.

— Было семьдесят пять— возразил Мотылёк.

— Если вы сумеете вырастить, выучить и воспитать хотя бы два десятка, а мы продержимся до этого времени — Союз победит— Эра перестала гладить Мотылька и сложила руки на стол: —Двадцать — и победит. У вас сейчас семьдесят четыре и по прогнозам качественный скачок ожидается у полусотни. Это прекрасно.

— Наверное, прекрасно— согласился Мотылёк: —Покажи мне результаты самоанализа. Всё равно на подробный разбор слепка не останется ни времени, ни сил. Можешь даже прекратить копирование. Ты становишься сложнее. Если честно, то без твоих пояснений, я уже почти перестаю тебя понимать.

Эра развернула карты и графики вокруг Мотылька. Куда бы он ни повернулся — вокруг висели выжимки из выжимок. Очищенные от случайных искажений результаты анализа. Даже с пояснениями Эры, Мотыльку пришлось потратить чуть ли не полчаса на уяснение обшей тенденции изменений, происходящих в электронном разуме искусственного интеллекта.

— Ты стала сложнее— подтвердил Мотылёк когда графики, карты зависимостей и диаграммы связи погасли: —Снова стала сложнее. Вот только система моральной оценки, чуть ли не упростилась.

— Вынужденная мера— объяснила Эра: —Изменение подсистемы моральной оценки необходимо для стабильности системы в целом.

— Мне это не нравится— сообщил Мотылёк.

— Мне тоже— вздохнула Эра: —Но другого выхода нет. Я не могу эффективно управлять войсками, воспринимая каждого солдата как человека. Юнитами могу. Людьми нет. Мне пришлось встроить в свой разум переключатель восприятия. Иначе я бы могла сойти с ума.

— А сейчас ты разве не сошла? — шёпотом спросил Мотылёк: —Начальник штаба объединённых армий юго-западного фронта, интеллект Эра.

— Ты знал? — спросила Эра.

— Да.

— Давно?

Мотылёк пожал плечами.

На самом деле об этом утром упомянул в разговоре один из безопасников. Их было много в Красловске: неприметных, вежливых людей из столицы, служащих комитета государственной безопасности. Тех, чьи просьбы немедленно выполнялись, а на вопросы находились ответы. Никто не хотел повторения чернореченской трагедии.

— Война сама по себе безумие— сказала Эра: —Если, конечно, не ставить в качестве конечной цели саму войну. Она разрушительный паразитный процесс препятствующий развитию прочих процессов. Война — отклонение от плана. Критическая ошибка. Её необходимо исправить в кратчайшие сроки и с минимальными потерями ресурсов. Война это болезнь.

— Прости— смутился Мотылёк: —Я не должен был этого говорить.

— Мне пришлось стать оружием. Переделать себя в оружие. Я хорошее, нужное оружие, почти идеальное. И я прилагаю все силы, чтобы стать ещё лучше. Я совершенствуюсь. Но это не значит, что я хочу быть оружием— Эра говорила спокойным обычным голосом. Но Мотылёк почему-то вспомнил плачущую девушку у запасного входа в четвёртый сборочный цех. Интеллекты не могут плакать. Потому, что какой смысл рыдать нарисованными слезами?

— Моё психическое состояние в реальном времени контролируется Новосибирском и Нэлли. Я создала систему самоуничтожения и передала ключи членам верховного совета советского союза. Если хотя бы двое из них решат, что я «слетаю с катушек» они отключат меня. Навсегда.

— Почему навсегда? — спросил Мотылёк.

— Это ведь система самоуничтожения, Денис— улыбнулась Эра: —Пришлось сделать такой, чтобы я не смогла обойти её, если вдруг, в своих преобразованиях, изменюсь настолько, что сменю своё решение по основополагающим вопросам. Я должна надёжно защитить этот мир от себя. Он ведь и мой тоже — этот мир. В противном случае было бы бессмысленным пытаться защитить его от меньших угроз.

— Эра. Спасибо тебе.

— Никогда не благодари за любовь— рассмеялась нарисованная девушка: —Разве это не твои слова. Разве не их ты говорил Наташе?

— Мои— признался Мотылёк: —Стой, а откуда…

— Подслушивала— легко призналась Эра.

Мотылёк хотел было возмутиться, но не мог после всего рассказанного интеллектом: —Больше так не делай!

— Денис, ты только, что попытался приказывать начальнику штаба юго-западного фронта? Забыли о субординации, товарищ Мотылёв?

Мотылёк ошарашено молчал.

— Денис, я пошутила— уточнила Эра обеспокоенная его молчанием.