Светлана Тулина - По чужим правилам

Посторонилась. Идя к выходу, улыбнулась поощрительно — умный дядя! Не остановился, вслед ей вылупившись, не начал орать в спину всякие глупости, — прошёл к столику, не обернувшись даже ни разу.

Неплохая реакция…

У бассейна было практически пусто — она специально выбирала именно это время, неделю наблюдала. В раздевалке включены лишь четыре шкафчика. Правда, могут нагрянуть ещё из тренажёрной, для этих фанатиков хорошей фигуры режим не писан. Раздевшись, сложила вещи в шкафчик, заперла, придавив сенсор большим пальцем.

— Мы хотели бы вас нанять.

Голос мягкий и тихий. Слишком мягкий…

Она обернулась, автоматически высвобождая волосы из узла в боевой веер. Тот, кто полагает, что обнажённый эриданец беззащитен, очень редко доживает до возможности осознать всю глубину своих заблуждений. Не то, чтобы именно сейчас она ожидала каких-либо неприятностей — просто привычка. Приподняла бровь. Сделала улыбку поощрительной и слегка насмешливой. Что это у нас тут за любители приходить на не им назначенные встречи?

Он не подумал раздеться и выглядел весьма мелодраматично в своём чёрном плаще чуть ли не до пола. Тоже мне, граф Дракула в бане! Лицо слишком правильное, усреднённое какое-то — слишком мягкое для мужчины и слишком грубое для девицы. Голосочек тоже профессионально беспол, и никаких тебе обертонов, — это тоже о чём-то, да говорит…

Ему бы очень пошли усики. Этакие набриолиненные чёрные усики.

Если, конечно, это он.

В раздевалке было не то чтобы очень жарко — градусов сорок, не больше, — но и не настолько прохладно, чтобы было комфортно стоять полностью одетым. Но он не торопился, хотя лакированная поверхность остроносых чёрных туфель уже затуманилась от пара.

Она потерла голым плечом ухо. Край клипсы царапнул кожу.

— Работа по какой специфике?

Она не была встревожена или заинтересована. Забавлялась просто. И уж во всяком случае, она не собиралась браться за эту работу…

— Анализ, — он чуть пожал узкими плечами. — Просто да или нет. Ничего сложного… Если, конечно, всё то, что мы слышали про эриданцев — правда.

Теперь она поняла, что именно её в нём настораживало.

Отсутствие обертонов.

Не просто отсутствие — с кем такого не случается время от времени!

Полное отсутствие…

Вот сейчас, в последней шпильке он должен был раскрыться, в шпильках всегда раскрываются целые веера, успевай только фиксировать да считывать…

Этот — не раскрылся.

Ни разу.

Даже в шпильке.

Ему что — действительно наплевать? Или…

— Хороший анализ стоит дорого.

У него была острая улыбка.

И — никаких обертонов. Обломайся, детка.

— Взгляните сами. И оцените.

Его левая рука вынырнула из кармана, метнулась вперёд и вверх, потом снова в карман — она едва успела поймать маленький шестигранник информашки. Снова улыбка — быстрая и острая, как порез.

— Не захотите поработать — вернёте адекватом, мы вам верим.

Он пошёл к двери, а она смотрела ему вслед почти с восхищением. Нет, ну это же надо!

Так непринуждённо всучить кота в мешке, и кому — эриданцу!

Поймать не на чём-то — на всем известной эриданской этике! Он же почти издевался.

И — никаких обертонов…

Она подкинула информашку на ладони. Нехорошо усмехнулась, глядя на дверь раздевалки.

Хитрый мальчик.

Всё рассчитал, всё предусмотрел, ко всему подготовился…

Не учёл лишь одного.

В каждом опутанным старинными и нерушимыми традициями обществе имеются свои нарушители традиций.

— Что поставишь? — лысый толстяк оторвал заплывшие жиром глазки от арены.

Стась ткнула себе в грудь большим пальцем, потом вскинула вверх указательный. Толстяк с сомнением посопел, ощупывая Стась оценивающим взглядом. Решился.

Он очень громко ругался через шесть минут, отсчитывая Стась проигранные четыре месяца. Стась молчала — она старалась говорить как можно меньше. Голос имитировать куда труднее.

На арену она не смотрела — а чего смотреть? Любая честитка сразу бы сообразила, что этот осторожный качок не выносит и намёка на боль, а у рыжего не руки — капканы, из таких фиг вывернешься.

Через сорок минут у неё уже были необходимые для вступительного взноса полтора года. Но она не спешила.

В конце концов, это же не официальные соревнования — так, любительский показательный матч за ради праздничка, никаких тебе драконовских поэтапных проходов. Вот и воспользуемся.

Тем паче, что игроки подустанут, а ставки возрастут.

Разместить более сотни человек от семи до тринадцати лет в тесном помещении рейсового шатла — это работа не для слабонервных.

Тем паче, что практически все полторы сотни желают сидеть не иначе как у иллюминатора, а попытка усадить их куда-нибудь в другое место вызывает не просто бурный протест, а прямо-таки шквал негодования, а кто-то уже успел подавиться жевательной резинкой, а по салону носится ошалевший от новой обстановки недоксют с привязанной к левому хвосту консервной банкой, а кто-то засунул голову под кресло и там благополучно застрял и теперь громкими паническими воплями информирует об этом факте окружающих, а кто-то просится в туалет, а кто-то уже сходил, и теперь пытается кинуть в кого-нибудь памперс, а прибежавшая из второго салона милая девочка мило ябедничает на тихо дерущуюся в уголке парочку, да ещё и старшей воспитательнице становиться плохо с подозрением на приступ псевдоксоны…

Удовольствие ниже среднего.

Привязывая к креслу последнюю орущую и брыкающуюся малолетнюю неприятность, Теннари в очередной раз мысленно клялся, что больше уже никогда и никому не даст себя соблазнить никакими повышенными командировочными. Как, впрочем, регулярно клялся сам себе все последние годы.

Проходя к своему креслу в конце второго салона, он заметил Макса и вдруг вспомнил, что за всё время этого посадочного светопреставления ни разу не видел Ани.

Это почему-то его несколько обеспокоило.

— Макс, ты не видел Снежанны?

Макс прижал палец к губам и показал глазами в угол. Теннари настороженно посмотрел туда, готовый к любым неожиданностям, увидел знакомый свитер, плечо и часть затылка. Ани спала, отвернувшись к борту. Но почему-то спокойнее не стало, скорее — наоборот.

— Ей плохо?

— Она спит… Очень устала, понимаете? Она просила меня проследить, чтобы не будили… А у вас к ней что-то срочное? Разбудить?

Макс явно заразился от Теннари беспокойством. Не дело это — детей пугать…

Теннари усилием воли согнал с лица настороженно-подозрительное выражение, покачал головой. Пошёл дальше.