Андрей Дай - Андреевский крест

Утром грезы о том, что вся наша археологическая экспедиция и ночная попойка всего лишь дурацкий сон, развеялись как дым. Лучше бы развеялась сволочная туча, плотно прилипшая брюхом прямо к проклятой каменной шишке, соприкосновения с которой даже ломы не выдерживали.

Было плохо. И пива почему-то уцелела только одна бутылка. О водке только и оставалось что вспоминать. Еще и сыро. Настолько, что стоило пошевелиться, как за шиворот текли струйки воды.

– Валить отсюда надо, – прохрипел Санек. – Сдохнем мы тут с этим кладом… Туземец – падла. Все пиво украл.

Героический человек мой соратник. Я не то что говорить, мозгом шевелить не мог. О поездке по местным ухабам думал только как об изощренной пытке…

Дальше неинтересно. Провалялись до обеда в насквозь мокрой палатке – от висящих прямо в воздухе капель ткань не спасала – и потихоньку, под голодное завывание желудков, покатились в Еланду. А там и домой. И всю дорогу мы ни одним словом не вспомнили о неудачной экспедиции.

Прошло двадцать лет, прежде чем я вернулся к непокорному каменному саркофагу.

Много чего произошло за это время. И с нами, и со страной. Все менялось. К власти пришел другой президент, и нам, профессиональным вымогателям, стало неуютно. Краснополянинские прочухали тему первыми и принялись тем или иным способом вкладывать деньги. В торговые сети, спортклубы и заводы. Мы, окраинские, момент упустили. И не в малой мере по вине не вовремя увлекшегося наркотиками шефа. На какие-то полгода-год бывший тренер выпал из жизни, а группировка едва не развалилась. Слишком много оказалось завязано на личные связи и договоренности лидера.

Кто-то вроде Совы, смотрящего за крупнейшим в городе овощным рынком, стал потихоньку стягивать кусок одеяла на себя. Другие, вроде моего Коленка, потянулись под крыло блатных.

Отгремело две войны за городские казино и игорные клубы. А потом дядьки в Москве взяли и разом навели мир и порядок – повсеместно запретили азартные игры. Ну, кроме специальных зон, конечно. Только где они, эти зоны. Рядом с нашим городом им места не нашлось. А в других местах свои толпы голодных пацанов имелись.

Потом сначала один-два, а дальше и все сразу коммерсанты и барыги отказались платить дань. Бояться перестали. «Маски-шоу» стали приезжать вперед «скорой», только позвони. Госбезопасность восстала из пепла, а с ней, прицепом, и милиция. Все-таки у нас не столица, раствориться во тьме, спрятаться от пристального внимания органов не получится. Силовые акции против борзых барыг стали караться быстро и пугающе эффективно. Наше влияние еще сохранялось в тех видах относительно честного зарабатывания денег, которые и так были на грани дозволенного. Валютные спекуляции, рабочая сила из Средней Азии, торговля оружием и «конструкторами» – собранными из запчастей «в гаражах» импортными машинами.

Требовалось что-то серьезное и постоянное. Бригады, как акулы, рванули по закоулкам. Никому прежде не нужные автобазы, строительные тресты и малюсенькие заводики меняли хозяев. На пустырях как грибы после дождя вырастали ангары огромных гипермаркетов.

Мы с Михой и Саней сначала ринулись в шоу-бизнес. В смысле – решили клуб ночной построить. Типа чтоб вечером там шансон вживую играли, а ночью – танцы-шманцы-обжиманцы.

Думаете, просто? Не имея за душой ни копья денег?! Только связи, кое-какую известность в узких кругах и огромное желание. Ведь что такое ночной клуб? Ну, это вроде таверны, что работает только с вечера до утра и куда люди ходят водку пить и танцевать. Деньги? Ну, да. Первое время, пока заведений таких в городе мало было – едва ли больше десятка, – так и деньги. Бывало, поначалу в удачную ночь и по паре штук баксов с кассы снимали. Потом стало похуже…

Но деньги не главное. И девчонки, охотно крутящие попками на танцполе, – тоже. К моменту, как клуб наш…

Как назвали? Гы, так это брат мой, Егор, подсказал. Да-да, вон тех бесенят с зелеными глазами родной дед. Мы-то с братвой себе головы поломали, что бы этакое выдумать, чего бы на вывеске намалевать, чтоб сразу понимали – здесь отдыхают уважаемые бандиты и вымогатели. Кучу слов перебрали, а братан пожал плечами, да и выдал: «Тортуга». Был, мол, такой остров в теплых морях, на котором морские разбойники добычу сбыть могли и корабли починить… Да это вы и сами знаете.

Так вот. К тому моменту как «Тортуга» в первый раз открыла двери перед посетителями, мы такого натворили, что меня убить пытались пару раз. Гранату в нас кидали и из обреза стреляли. Кусок свинца мне прямо под левую ключицу вошел. Едва-едва легкое не зацепил. Я выстрел помню, а потом – тьма. Очнулся уже в больничке. Глаза открываю, а надо мной ангел склонился. Так вот я со своей Наташкой познакомился.

А пока здание клуба строили, среди строителей знакомства завел. Оказалось, всем нужна дешевая и покорная рабочая сила. У нас же, на нашем овощном рынке, силы этой было сколько угодно. Мы с бывшим соседом моим – я в третьем подъезде с родителями жил, он в пятом, – со смотрящим Олегом Саввой, бригады формировали и по площадкам развозили. Потом я кому надо сигналил, чтоб именно эти стройки под облавы миграционной службы не попали. За мзду, конечно. Менты тоже любят покушать и на хороших тачках ездить.

Как клуб заработал, стали мы в нашем криминальном мире известными людьми. Поднялись, так сказать, над остальными. У шефа, бывшего тренера дяди Вовы, таких, как наша, бригад десятка три точно было, а клуб только у нас. Понты, внучки. Все в среде хулиганов держалось на понтах. Билет в заведение совсем недорого стоил, но войти бесплатно – это статус, это известность и уважение. Это понты! А от кого зависело, пускать или нет? От нас!

Вот пришел этакий крутой пацанчик с кодлой своей, с девками, а ему суровый бык на входе рычит, типа касса там. У пацанчика деньги из всех карманов лезут, он может и заплатить, но ведь его уважать меньше станут, если он в очередь с другими страждущими зрелищ встанет. Потому он зовет меня или Коленка и в виде одолжения просится. Потом, спустя какое-то время, я с него ответную услугу попрошу. И отказать не посмеет. Так-то вот.

Сашку такая известность нравилась. Он молодых шакалов по кварталам насобирал и дрессировал. А мне после двух месяцев в больничке шоу-бизнес этот поперек горла встал. Я парнишку управляющим поставил. Костю Маера. Да-да, дядю Костю. Он немец, у него порядок в крови. Но душой-то – русский! Он было в свою Дойчляндию жить переехал. Год там прокантовался и вернулся. «Не могу, – говорит. – Скучно, аж зубы ломит. Приторно там и не по-человечьи». В гости приходят, бутылку шнапса приносят. Домой идут – остатки спиртного с собой уносят…